Аристофан - Женщины на празднике Фесмофорий

Одетый женщиной, он тайно к ним пойдет.

Уловка хитрая! На это ты горазд!
На штуки разные у нас ты – молодец.

Молчи-ка.

Почему?

Выходит Агафон.

Да где же он?

Где он? На эккиклеме, вон!

Ужели я ослеп? Мужчин не разгляжу;
К нам приближается Кирена,[6] вижу я!

Молчи! Он пение свое сейчас начнет.

Хитросплетения тропинок муравья?

«В славу подземным богиням[7] зажгите светильники, девы,
И со свободной душой пляску начните и песнь».

«Какого же бога торжественной песней
Почтить нам, скажи? Мы послушно
Готовы богов тех воспеть».

«Приветствуйте, Музы,
Сперва обладателя лука златого,
Создавшего стены в стране Симоента,[8]
Приветствуйте Феба».

«Привет тебе, Феб, подающий
Священные лавры в борьбе вдохновенной
Певцов и поэтов прекрасных».

«Воспойте хвалу Артемиде, богине
Безбрачной, охотнице горных лесов».

«Покорны тебе, прославляем святую
Латоны[9] безбрачную дочь. Хвала Артемиде!»

«Латону прославьте, и стройное пенье
Кифары, звенящей фригийским напевом
Харитам, кружащимся в танце».

«Прославим Латону-царицу
И гимнов источник, кифару,
И звон ее мощный, который, сливаясь
С моей вдохновенною песнью, рождает
В божественном взоре сиянье».

«Еще раз прославим могучего Феба».

«Блаженному чаду Латоны – привет!»

Какая славная, Генетиллиды,[10] песнь!
Она так сладостна, как женский поцелуй,
Волнует сильно так, что, слушая ее,
Я ощущал щекотку даже в заднице.
А ты, о юноша, – когда ты юноша, –
Ответь мне на вопрос, из «Ликургии»[11] он
Эсхила: «Ты пришел откуда, женственный?
Где родина твоя? Что это за наряд?»
И что за смесь всего, что только может быть?
Хоть барбит[12] при тебе, но в платье женском ты,
Под сеткой волосы, а с маслом взял сосуд,[13]
И пояс женский… Как все это совместить?
Ведь невозможны рядом зеркало и меч!
Мужчиной ли растешь, скажи, дитя мое?
Но где твой член мужской, где плащ и башмаки?
Ты женщина? Но груди где твои тогда?
Что скажешь? Ты молчишь, не хочешь отвечать?
Тогда по песням я определю тебя.

Старик, старик! Твою язвительную речь
Я слышал; ею я, однако, не смущен.
Моя одежда мыслям соответствует:
Свой образ жизни должен приноравливать
Поэт к тем драмам, что он сам создать решил.
Так, если драму он про женщин создает,
То к женщинам и сам причастен должен быть.

Над «Федрою» трудясь, захочешь быть верхом?

Героев же творя, в себе найти поэт
Обязан мужество. В ком нет подобных свойств,
Те подражанием добиться их должны.

Когда сатиров ты надумаешь творить,
Зови меня: тебе я сзади помогу.

Напротив, неприятен вид поэта нам,
Когда неряшлив он, взлохмачен. Посмотри,
Ведь Ивик и Алкей, затем Анакреонт,[14]
Поэты лирики изысканной, вели
По-ионийски жизнь,[15] уборы женские
Носили. Фриних же – о нем ведь ты слыхал –
Собой прекрасен был и хорошо одет,
Прекрасны потому и драмы у него.
Поэт всегда творит подобное себе.

Уродливый Филокл уродливо творит,
Бездарнейший Ксенокл[16] бездарное творит,
Бездушный Феогнид[17] бездушное творит.

Естественно. И я, понявши это все,
Стал за собой следить.

О боги! Как же так?

Не зубоскаль! И я таким, как Агафон,
Был в юности, когда работать начинал.

Воспитан, значит, ты не очень хорошо.

Позволь сказать, зачем пришел я.

Говори!

«Тот – истинный мудрец,[18] кто многое сказать
Умеет коротко и складно», Агафон!
Бедой внезапною жестоко поражен,
Являюсь я к тебе просителем.

О чем?

Сегодня женщины на празднике хотят
Сгубить меня за то, что я порочу их.

Но чем же я могу помочь твоей беде?

Ты можешь сделать все: на праздник их тайком
Под видом женщины сегодня проберись
И защити меня – тогда меня спасешь.
Как я, ведь только ты умеешь говорить.

Так отчего ты сам не защитишь себя?

Я объясню тебе: ведь я известен им,
К тому же сед и стар, хожу я с бородой,
А ты красив и бел, не носишь бороды,
И голос мягок твой, ты нежен и пригож.

Послушай, Еврипид.

Ну?

Твой ведь это стих:
«Ты жизни рад, а разве твой отец не рад?»[19]

Стих мой.

И ты не жди, что помогу тебе.
В беду чужую лезть способен лишь дурак.
Твоя беда, – так ты терпи ее один.
Скорей терпением отклоним мы беду,
Чем ухищреньями спасемся от нее.

Твой зад широким стал не от красивых фраз,
А оттого, что ты терпенье проявлял.

Но почему идти боишься ты туда?

Грозит мне смерть страшней твоей.

За что?

За что?
Забрался, скажут, я, как вор, чтобы украсть
Ночные тайны их и женскую любовь.

Ты не украсть, а сам их жертвой хочешь быть,
Но довод все-таки разумный ты привел.

Так как же? Не пойдешь?

Об этом не проси!

Несчастный, я пропал!

Послушай, Еврипид,
Дружок мой, родненький, не надо, не горюй!

Но что же делать мне?

На Агафона плюнь,
Меня возьми. Готов на все я для тебя!

Собой пожертвовать решил ты для меня?
Тогда разоблачись.

Все скинул. Что же ты
Намерен делать?