Покупатель. А что же такое век?
Гераклит. Дитя играющее, бросающее игральные кости, находящееся в разладе с самим собой.
Покупатель. А что такое люди?
Гераклит. Боги смертные.
Покупатель. А что же такое боги?
Гераклит. Люди бессмертные.
Покупатель. Говоришь ли ты загадками, милейший, или составляешь головоломки? В самом деле, ты, подобно Локсию, не изрекаешь ничего ясного.
Гераклит. Ведь мне до вас и дела нет.
Покупатель. И, значит, никто здравомыслящий не купит тебя.
Гераклит. Да чтоб всем вам вместо пусто было — и покупателям, и не покупателям.
Покупатель. Вот это зло не далеко от безумия. И ни того, ни другого я не куплю.
Гермес. Значит, и эти остаются непроданными.
Зевс. Выкликай другого.
15. Гермес. Хочешь афинянина, вон того, речистого?
Зевс. Хорошо.
Гермес. Пойди сюда, ты. Мы выкликаем хорошую и рассудительную жизнь. Кто купит самую святую жизнь?
Покупатель. Скажи мне, что, собственно, ты знаешь лучше всего.
Сократ. Я любитель юношей и знаток любовных дел.
Покупатель. Да как же я куплю тебя? Мне нужен был дядька для моего сына, отличающегося красотой.
Сократ. Кто же больше моего способен жить с прекрасным юношей? Ведь я люблю не тело, но душу считаю прекрасной. Даже если юноши будут лежать под одним плащом со мной, ты не услышишь от них, что они испытали от меня дурное.
Покупатель. Ты говоришь что-то неправдоподобное! Ты, будучи любителем юношей, не идешь дальше своей любви к их душе, и даже когда ты пользуешься полной свободой, лежа с ними под тем же покрывалом?
16. Сократ. А я клянусь собакой и платаном, что дело обстоит именно так.
Покупатель. Геракл! Что за странные боги!
Сократ. Что ты! Ты не веришь, что собака — бог? А ты разве не видишь, в каком почете Анубис в Египте? И Сириуса на небе не знаешь? И Кербера в подземном царстве?
17. Покупатель. Ты прав, я ошибся. А каков твой образ жизни?
Сократ. Я живу, выдумав для себя государство, где я установил особенный государственный строй, и законы у меня свои собственные.
Покупатель. Мне хотелось бы услышать один из основных законов.
Сократ. Так послушай же самый важный, касающийся женщин. "Да не будет ни одна из них принадлежать только одному, но каждому, желающему участвовать в браке".
Покупатель. Это ты что говоришь? Значит, все законы о прелюбодеянии отменяются?
Сократ. Да, клянусь Зевсом, и вместе вся мелочность, связанная с ними.
Покупатель. Ну, а что же ты решил насчет прекрасных мальчиков?
Сократ. Их любовь будет наградой тем лучшим среди граждан, которые совершили что-либо выдающееся и благородное.
18. Покупатель. Однако! Щедрые же подарки! Каково же главное положение твоей мудрости?
Сократ. Идеи и представления о сущем. Ибо все, что ты видишь, и земля, и то, что на земле, и небо, и море, — образы всего этого стоят незримо за пределами всего сущего.
Покупатель. Где ж они стоят?
Сократ. Нигде; ведь если б они существовали где-нибудь, то не существовали бы.
Покупатель. Я не вижу тех представлений, о которых ты говоришь.
Сократ. И не диво, ведь глаз твоей души слеп. Я же вижу образы всего, а также незримого тебя и второго себя и, равным образом, вижу все дважды.
Покупатель. Значит тебя надо купить, потому что ты мудрец и видишь больше, чем обыкновенные люди. Посмотрим… Сколько ты возьмешь с меня за него?
Гермес. Два таланта.
Покупатель. Я покупаю его за эту цену. Деньги же я заплачу в недалеком будущем.
19. Гермес. Как твое имя?
Покупатель. Дион Сиракузский.
Гермес. Возьми его, в добрый час. Теперь я вызываю тебя, эпикурейца. Кто купит этого? Это ученик тех двух, которых мы недавно выкликали, смеющегося и пьяного. Однако он умнее их в одном отношении: он безбожнее их. В остальном же он приятный человек и друг лакомств. Покупатель. Какова цена?
Гермес. Две мины.
Покупатель. На. А впрочем… мне хочется знать, какие кушанья он любит более всего.
Гермес. Он ест сласти и то, что вкусом похоже на мед, больше же всего винные ягоды.
Покупатель. Это не представит затруднений. Будем покупать для него карийские сласти.
20. Зевс. Позови другого, вон того стриженого, хмурого, из Стой.
Гермес. Правильно ты сказал. Кажется, что многие пришедшие на торг только его и дожидаются. Самое доблесть продаю, самую совершенную жизнь! Кто хочет знать все?
Покупатель. Это ты в каком смысле сказал?
Гермес. Что только он один мудрец, один он прекрасен, один он справедлив, мужествен, царь, защитник на суде, богач, законодатель и все, что только существует.
Покупатель. Неужели, милейший, он единственный повар и, клянусь Зевсом, единственный кожевник, плотник и все такое?
Гермес. Да.
21. Покупатель. Подойди, дорогой, и скажи мне, покупателю, каков ты, и прежде всего, не сердишься ли ты на то, что тебя продают и что ты — раб?
Хризипп. Нисколько. Ведь это не от нас зависит; а то, что не от нас зависит, то для нас, конечно, безразлично.
Покупатель. Я не понимаю, в каком смысле ты, собственно, говоришь.
Хризипп. Да что ты? Неужели ты не понимаешь, что в подобных делах одно предпочитаемо, а другое не предпочитаемо?
Покупатель. И теперь не понимаю.
Хризипп. Конечно! Ты ведь не привык к нашим названиям и не обладаешь воспринимающей способностью. Тот же, кто с усердием выучился логическому умозрению, знает не только это, но и то, что такое "основное свойство" и "сверхосновное свойство" и насколько они друг от друга отличаются.
Покупатель. Во имя Мудрости, не откажись сказать мне, что такое основное и сверхосновное свойство. Не могу выразить, как я был поражен ритмом всех этих названий.
Хризипп. Изволь, мне не жалко. Если хромой, случайно наступив хромой ногой на камень, неожиданно поранит себя, то для него хромота будет основным свойством, а рана окажется в виде сверхосновного.22. Покупатель. Что за тонкость ума! Ну, что же ты еще скажешь?
Хризипп. Есть сплетение слов, которыми я опутываю приходящих ко мне, забиваю рот и заставляю молчать, надев на них намордник. А имя этой силе — пресловутый силлогизм.
Покупатель. Геракл! Ты и сильного выведешь из строя своими словами.
Хризипп. Вот смотри: есть у тебя ребенок?
Покупатель. А что?
Хризипп. Положим, он играет у реки; его нашел и похитил крокодил. Крокодил обещает вернуть ребенка, если ты скажешь правду о том, что он задумал относительно выдачи ребенка. Что ты скажешь крокодилу?
Покупатель. На твой вопрос трудно ответить. Ведь я не знаю, что скажу сперва, чтобы получить ребенка обратно. Но отвечай ты, заклинаю тебя Зевсом, и спаси мне ребенка, чтобы крокодил не успел съесть его раньше.
Хризипп. Мужайся! Я научу тебя еще другим, более чудесным вещам.
Покупатель. Чему же именно?
Хризипп. «Жнецу», "Хозяину", затем «Электре» и "Закрытому покрывалом".
Покупатель. О каком закрытом говоришь ты, о какой Электре?
Хризипп. О той всем известной Электре, дочери Агамемнона, которая одновременно и знает и не знает про одно и то же. Ибо когда рядом с ней стоит Орест, еще не узнанный и держащий в руках останки Ореста, то она знает про Ореста, что он ее брат, и не знает, что стоящий перед ней — Орест. Теперь ты услышишь также удивительное рассуждение о закрытом покрывалом. Ответь мне: ты ведь знаешь своего отца?
Покупатель. Разумеется.
Хризипп. Так вот, если я поставлю рядом с тобой человека, скрытого под покрывалом, и спрошу, знаешь ли ты его, ты что ответишь?
Покупатель. Ясное дело, что не знаю его.
23. Хризипп. Но этот закрытый покрывалом и был твой отец. Поэтому, если ты его не знаешь, то ты не знаешь своего отца.
Покупатель. Ну, уж нет. Ведь, сняв покрывало, я буду знать правду. Но все же, что у тебя является конечной целью мудрости и что сделаешь ты, дойдя до вершины добродетели?
Хризипп. Я приобрету первые блага природы — я говорю о богатстве, здоровье и тому подобных вещах. Но сперва необходимо преодолеть много предварительных трудностей, изощряя свой взор чтением мелко исписанных книг, собирая объяснения и наполняя себя солецизмами и необычайными словами; и главное — не разрешено стать мудрецом, если не выпьешь трижды подряд чемерицы.
