«Сей день я прожил! Завтра — тучей
Пусть занимает Юпитер небо
Иль ясным солнцем, — все же не властен он,
Что раз свершилось, то повернуть назад;
Что время быстрое умчало,
То отменить иль не бывшим сделать.
Фортуна рада злую игру играть,
50 С упорством диким тешить жестокий нрав:
То мне даруя благосклонно
Почести шаткие, то — другому.
Ее хвалю я, если со мной; когда ж
Летит к другому, то, возвратив дары
И в добродетель облачившись,
Бедности рад я и бесприданной.
Ведь мне не нужно, если корабль трещит
От южной бури, жалкие слать мольбы
Богам, давать обеты, лишь бы
60 Жадное море моих не съело
Из Тира, с Кипра ценных товаров груз
Нет! Я спокойно, в челн двухвесельный сев,
Доверюсь Близнецам и ветру,
И понесусь по валам Эгейским».
87
30
К Мельпомене
Создал памятник я, бронзы литой прочней,
Царственных пирамид выше поднявшийся.
Ни снедающий дождь, ни Аквилон лихой
Не разрушат его, не сокрушит и ряд
Нескончаемых лет, — время бегущее.
Нет, не весь я умру, лучшая часть меня
Избежит похорон. Буду я вновь и вновь
Восхваляем, доколь по Капитолию
Жрец верховный ведет деву безмолвную.
10 Назван буду везде — там, где неистовый
Авфид ропщет, где Давн, скудный водой, царем
Был у грубых селян. Встав из ничтожества,
Первым я приобщил песню Эолии
К италийским стихам. Славой заслуженной,
Мельпомена, гордись, и, благосклонная,
Ныне лаврами Дельф мне увенчай главу.
88
1
К Венере
Ты ль, Венера, опять меня
Вызываешь на бой? Сжалься, молю, молю!
Уж не тот я, каким я был
При Кинаре моей! Смилуйся, сладостных
Мать страстей беспощадная,
Перестань меня гнуть, ныне бесстрастного,
Пять десятков отжившего,
Властью нежной! На зов юношей трепетный
Снизойди, — к Павлу Максиму
10 На крылах лебедей, пурпуром блещущих,
Ты взнесись с шумной свитою,
Если хочешь зажечь сердце достойное.
Знатен он, и собой красив,
И готов постоять за обездоленных.
Ста искусствам обученный,
Далеко пронесет он твой победный стяг.
И когда над соперником
Верх возьмет, превзойдя щедрого щедростью.
У Альбанского озера,
20 Под кедровым шатром, образ твой мраморный
Он воздвигнет, — ты будешь там
Дым курений вдыхать и веселить свой слух
Берекинтскою флейтою;
С лирным звоном смешав звуки свирельные,
Дважды в день пред тобою там
В пляске будут ходить отроки с девами,
И во славу твою трикрат
Бить о землю стопой, бить, точно Салии.
Мне же девы и отроки
30 Чужды; больше надежд нет на взаимную
Силу страсти; пиры претят;
И чела не хочу я обвивать венком.
Но — увы! — почему слеза
По щеке у меня крадется робкая?
Почему среди слов язык
Так позорно молчит, он, что молчанью враг?
Лигурин, не тебя ль во сне
Я в объятьях держу, или по Марсову
Полю вслед за тобой несусь,
40 Иль плыву по волнам, ты ж отлетаешь прочь!
89
2
К Юлу Антонию
Тот, держась на крыльях, скрепленных воском,
Морю имя дать обречен, как Икар,
Кто, о Юл, в стихах состязаться дерзко
С Пиндаром тщится.
Как с горы поток, напоенный ливнем
Сверх своих брегов, устремляет воды,
Рвется так, кипит глубиной безмерной
Пиндара слово.
Фебова венца он достоин всюду —
10 Новые ль слова в дифирамбах смелых
Катит, мчится ль вдруг, отрешив законы,
Вольным размером;
Славит ли богов иль царей, героев,
Тех, что смерть несли поделом кентаврам,
Смерть Химере, всех приводившей в трепет
Огненной пастью;
Иль поет коня и борца, который
С игр элидских в дом возвратился в славе,
Песнью, в честь его, одарив, что сотни
20 Статуй ценнее;
Плачет ли с женой скорбной об утрате
Мужа и до звезд его силу славит
Нрав златой и доблесть, из тьмы забвенья
Вырвав у смерти.
Полным ветром диркейский лебедь
Всякий раз, как ввысь к облакам далеким
Держит путь он; я же пчеле подобен
Склонов Матина:
Как она, с трудом величайшим, сладкий
30 Мед с цветов берет ароматных, так же
Средь тибурских рощ я слагаю скромно
Трудные песни.
Лучше ты, поэт, полнозвучным плектром
Нам споешь о том, как, украшен лавром.
Цезарь будет влечь через Холм Священный
Диких сигамбров.
Выше, лучше здесь никого не дали
Боги нам и рок, не дадут и впредь нам,
Даже если б вдруг времена вернулись
40 Века златого.
Будешь петь ты радость народа, игры,
Дни, когда от тяжб отрешится форум.
Если бог к мольбам снизойдет, чтоб храбрый
Август вернулся.
Вот тогда и я подпевать отважусь,
Если только речь мою стоит слушать,
Цезаря возврат привечая: «Славься,
Ясное солнце!»
«О, триумф!» — не раз на его дороге,
50 «О, триумф!» — не раз возгласим, ликуя,
И воскурит Рим благосклонным вышним
Сладостный ладан.
Твой обет — волов и коров по десяти,
Мой обет — один лишь бычок, который,
Уж покинул мать и на сочных травах
В возраст приходит.
У него рога словно серп на небе
В третий день луны молодой; примета
Есть на лбу — бела, как полоска снега, —
60 Сам же он рыжий.
90
3
К Мельпомене
На кого в час рождения,
Мельпомена, упал взор твой приветливый,
Уж того ни кулачный бой
Не прельстит, ни успех в конском ристании,
И ему не сужден триумф
В Капитолии в честь воинских подвигов
И венок победителя,
Растоптавшего спесь гордого недруга.
Но в тибурской глуши стоит
10 Шум лесов, и ручьи плещут и шепчутся.
Он опишет в стихах их шум
И надолго в веках этим прославится.
Я горжусь — молодежь меня
Причисляет к своим лучшим избранникам,
И с годами звучит слабей
Ропот зависти и — недружелюбия.
Муза, сладостным звоном струн
Переполнившая щит черепаховый,
Кажется, бессловесных рыб
20 Ты могла б одарить голосом лебедя.
Удивительно ли тогда,
Что показывают пальцем прохожие
На меня? Если я любим,
Я обязан тебе честию выпавшей.
91
4
К Риму
Орел, хранитель молнии блещущей,
В пернатом царстве стал повелителем,
Когда похитил Ганимеда,
Волю Юпитера выполняя.
Сначала юность, пылкость врожденная
Птенца толкнули к первому вылету;
Потом учил его отваге
Ветер весенний, развеяв тучи
В лазурном небе; вскоре за овцами
10 Орленок начал алчно охотиться;
А там — напал и на удава,
В жажде борьбы и поживы щедрой.
Косматый львенок, львицею вскормленный,
Едва завидит серну на пастбище,
Стремится к жертве обреченной,
Острые зубы свирепо скаля!
Таким в Ретийских Альпах винделики
Узнали Друза… Странен обычай их
Топорики носить с собою,
20 Словно у них амазонки — предки.
Откуда навык этот — неведомо,
Но весть правдива: лютых винделиков,
Непобедимых в дни былые,
Юный воитель разбил в сраженьи!
Ясна отныне мощь добродетели,
Возросшей в доме, ларами взысканном;
Так явен смысл заботы отчей
Августа о молодых Неронах!
Отважны только отпрыски смелого;
30 Быки и кони все от родителей
Наследуют; смиренный голубь
Не вырастает в гнезде орлином.
Ученье — помощь силе наследственной,
Душа мужает при воспитании;
Но если кто прельщен пороком —
Все благородное в нем погибнет.
Чем Рим обязан роду Неронову,
Метавр об этом знает: у вод его
Смерть Гасдрубал нашел… Для римлян
40 Солнце впервые в тот день блеснуло
Улыбке славы сумрачный Лациум
Тогда поверил: долго Италией
Пуниец шел, как пламень чащей,
Как ураган Сицилийским морем.
И мир услышал речь Ганнибалову:
«Мы — стадо ланей, волчья добыча мы!
Не в битве, только в отступленье
