Иордан - Гетика

{38} Мы читали, что первое расселение [готов] было в Скифской земле, около Мэотийского болота; второе – в Мизии, Фракии и Дакии; третье – на Понтийском море, снова в Скифии; однако мы нигде не обнаружили записей тех их басен, в которых говорится, что они были обращены в рабство в Бриттании или на каком-то из островов, а затем освобождены кем-то ценою одного коня.

Но, конечно, если кто-нибудь сказал бы, что они появились на нашей земле иначе, чем мы об этом рассказали, то он окажется в некотором противоречии с нами; ибо мы больше верны прочитанному, чем старушечьим россказням[124].

{39} Все же вернемся к нашей основной теме. Когда вышеназванные племена, о которых мы сейчас ведем речь, жили на первом месте своего расселения, в Скифии у Мэотиды, то имели, как известно, королем Филимера; на втором месте, т. е. в Дакии, Фракии и Мизии, – Залмоксеса[125], о котором свидетельствуют многие летописцы, что он обладал замечательными познаниями в философии. Но и до того был у них ученый Зевта[126], а после него Дикиней[127], третьим же был Залмоксес, о котором мы говорили выше. К тому же не было недостатка в людях, которые обучили бы их премудрости. Поэтому {40} среди всех варваров[128] готы всегда были едва ли не самыми образованными, чуть ли не равными грекам, как передает Дион[129], составивший их историю и анналы по-гречески. Он говорит, что тарабостезеи, впоследствии именовавшиеся «пиллеатами»[130], были среди них [готов] благородными; из их числа поставлялись и короли, и жрецы. По вышесказанной причине геты были восхвалены до такой степени, что говорилось, будто бы некогда Марс, провозглашенный в вымыслах {41} поэтов богом войны, появился именно у них. Отсюда и Вергилий: «Как Градива отца, полей покровителя гетских»[131].

Этого Марса готы постоянно ублажали жесточайшим культом, (жертвою ему было умерщвление пленных), полагая, что возглавителя войн пристойно умилостивлять пролитием человеческой крови[132]. Ему посвящалась первая добыча, в его честь подвешивали на стволах деревьев трофеи. Готы более, чем другие, проникнуты были религиозным к нему горением, и казалось, что поклонение их воздается родителю.

{42} В третьей области на Понтийском море, став уже более человечными и, как говорили мы выше, более просвещенными, они разделились между двумя родами своего племени: везеготы служили роду Балтов, остроготы – преславным Амалам[133].

{43} Первой их страстью, [выделяющей их] среди других соседних племен, было натягивание лука тетивою. Лукан[134], более историк, чем поэт, свидетельствует: «Армянские луки натягивайте гетскими тетивами».

Перед [этим племенем] воспевали в песнях с припевами и [в сопровождении] кифар деяния предков – Этерпамары, Ханалы, Фридигерна, Видигойи и других; о них у этого племени высокое мнение, и едва ли сама достойная восхищения древность может похвалиться, что были у нее подобные герои[135].

{44} Тогда, как рассказывают, Весозис[136] начал плачевную для себя войну со скифами, теми самыми, которых древние авторы называют мужьями амазонок. Как с полной ясностью свидетельствует Орозий[137] в первом томе, у них [скифов] и женщины – воительницы.

Мы с очевидностью доказали, что с готами воевал тогда именно тот, о котором мы знаем достоверно, что он сражался с мужьями амазонок[138], жившими в те времена от реки Борисфена – местные жители называют его Данапром[139] – до реки Танаиса, вокруг залива {45} Мэотийского болота. Это тот, говорю, Танаис, который, срываясь с Рифейских гор[140], низвергается настолько круто, что, когда соседние реки, а также Мэотида и Босфор затвердевают от мороза, он единственный из всех рек, согретый испарениями в скалистых горах, никогда не замерзает от скифской стужи[141].

Этот именно Танаис[142] считается знаменитым рубежом Азии и Европы, потому что есть еще и другой, который, возникая в Хриннских горах[143], впадает в Каспийское море.

{46} Данапр рождается великим болотом, источаясь как бы из материнской утробы. Отсюда и до середины он пресен и годен для питья и порождает рыб отменного вкуса, лишенных костей, но имеющих только хрящи в строении своего тела[144]. Однако, приближаясь к Понту, он принимает в себя небольшой поток по прозванию Экзамфей[145], до того горький, что – хотя он [Данапр] судоходен на длину целых 40 дней пути – он так изменяется благодаря [притоку] этих малых вод, что впадает в море между греческими городами Каллипидами[146] и Гипаннисом[147] уже зараженный и сам на себя непохожий. Близ его [Данапра] устий, против них, есть остров по имени Ахиллов[148], а между ними лежит обширнейшая земля, заросшая лесами и страшная болотами[149].

{47} И вот, когда готы жили там, ринулся на них войною Весозис, царь египетский; у готов был тогда королем Танаузис. На реке Фазисе[150], откуда в изобилии происходят фазийские птицы для пиров владык во всем мире[151], Танаузис, готский король, встретился с Весозисом, царем египетским, и, жестоко его поражая, преследовал до Египта; если бы не воспрепятствовало течение непереходимой реки Нила и укрепления, которые Весозис приказал некогда воздвигнуть для себя по причине набегов эфиопов, то Танаузис прикончил бы его там же, в его стране. Когда же он, не имея никакой возможности нанести ему, засевшему там, вред, возвращался обратно, то покорил себе чуть ли не всю Азию, принудив покоренных платить дань {48} Сорну, царю мидян, который тогда был дорогим ему другом. Многие победители из его войска, обозрев подчиненные провинции во всем их могучем плодородии, покинули боевые отряды своего племени и по собственному желанию поселились в разных областях Азии. Помпей Трог[152] говорит, что от их имени и рода произошли поколения парфян. Потому-то и до сего дня их называют на скифском языке беглецами, т. е. парфянами. Они, соответственно своему происхождению, являются единственными стрелками среди племен почти всей Азии и отважнейшими воинами. Некоторые выводили такую этимологию из их имени (о котором мы сказали, что парфяне означает «беглецы»); те зовутся парфянами потому, что бежали от своих родичей. Готского же того короля Танаузиса после его смерти они стали почитать в числе богов своего племени.

{49} После его кончины, когда войско при его преемниках совершало походы в других странах, некое соседнее племя попыталось захватить готских женщин как добычу. Они же, наученные мужьями, сильно сопротивлялись и прогнали наступавших на них врагов с большим позором. Достигнув такой победы и полагаясь на еще большую свою отвагу, они, возбуждая друг друга, спешно вооружились и избрали двух храбрейших жен, Лампето и Марпезию, которых и поставили во главе государства. Обе они в заботе о том, чтобы и свои владения {50} защищать и чужие опустошать, бросили жребий, причем Лампето осталась охранять родные границы, а Марпезия, собрав ополчение из женщин, повела такой новый род войска в Азию. Она покорила войной различные племена, а иные присоединила, заключая мир, и таким образом дошла до Кавказа; пробыв там некоторое время, она дала тому месту название «Утес Марпезии», почему и Вергилий говорит: «Точно твердый кремень иль недвижный Марпезии камень»[153].

{51} Впоследствии Александр Великий поставил здесь ворота, назвав их Каспийские Пилы[154]; это место и ныне стережет племя лазов[155] ради защиты Римской империи.

Итак, задержавшись тут на известное время, амазонки[156] набрались сил; выйдя же оттуда и перейдя реку Алис[157], протекающую у города Гаргары[158], они с одинаковым успехом покорили Армению[159], Сирию[160] и Киликию[161], Галатию[162], Писидию[163] и все области Азии[164]. Обратившись затем в сторону Ионии[165] с Эолией[166], они сделали их подчиненными себе по договору провинциями. Долгое время господствуя там, они назвали своим именем и города[167], и укрепления. А в Эфесе[168], расточив [большие] богатства, они воздвигли храм дивной красоты в честь Дианы по причине рвения своего к стрельбе и охоте, каковым искусствам они предавались. Таким вот образом женщины {52} родом из Скифии овладели царствами Азии, которые и держали почти сто лет; наконец, возвратились они к своим подругам в Марпезийские скалы, о которых мы упоминали выше[169], т. е. в горы Кавказа[170].

Я полагаю, что не будет излишним описать и направление и положение этих гор, потому что это уже вторичное о них упоминание; ведь они, как известно, обходят непрерывной цепью большую часть земного {53} круга. Кавказский хребет поднимается от Индийского моря, и там, где он обращен на юг, он пламенеет, исходя парами на солнце; там же, где он открыт к северу, он покорствует студеным ветрам и обледенению. Вскоре после этого он заворачивает, изогнувшись углом, в Сирию[171] и, высылая множество [всяких] рек, в Васианской области[172] он, по наиболее распространенному мнению, изливает судоходный Евфрат и Тигр из изобильных сосцов неиссякаемых источников. Эти реки, охватывая землю сиров[173], придают ей и название, и вид Месопотамии[174]; они несут течение свое в залив Красного моря[175].