Аристофан - Женщины в народном собрании

Разве ж нынче не тот, кто богаче других, вороватее всех и преступней?

Так бывало, дружочек мой, прежде, пока по старинным мы жили законам.
А сейчас, когда жизнь будет общей для всех, что за прибыль в обманах и кривде?

Если встретишь девчонку веселую вдруг, позабавиться с нею захочешь, –
То при денежках можно девчонку добыть. Ну а так? Баловаться в постели
Дело общее тоже?

Конечно, ведь впредь обнимать будут женщин бесплатно.
Знай, и женщин мы сделаем общим добром, чтоб свободно с мужчинами спали
И детей, по желанью, рожали для них.

Что ж получится? Все устремятся
К расчудеснейшей, к той, что красивее всех, с ней одной захотят насладиться.

Но с красивою рядом уродки стоять и старухи курносые будут.
Кто обняться захочет с хорошенькой, тот пусть сперва поласкает дурнушку.

Как же нам, пожилым, поступать, если лечь с безобразною нужно сначала?
Изведемся вконец и до точки дойдем, не дорвавшись совсем до красивой.

Право, спорить не будут. Не бойся! Смелей! Никому не захочется спорить.

Да о чем же, скажи!

Чтоб с тобой ночевать! Из-за этого спора не выйдет.

Да, для вашей сестры в этом выгода есть. Позаботились вы превосходно,
Чтобы щель ни одна не осталась пустой. Только как же с мужчинами будет?
Станут женщины бегать от тех, кто дурен, за красивыми станут гоняться.

Точно так же, как будут красавцев ловить у ворот после пира дурнушки,
Так хорошеньких станут уроды стеречь, и приказано будет в законе,
Чтобы женщинам с теми, кто юн и силен, ночевать дозволялось не прежде,
Чем тщедушных они, мозгляков, стариков позабавят любовною лаской.

Вот тогда уже нос задерет Лисикрат[34] пред красавцами и молодыми!

Феб свидетель, народу на пользу пойдет наш закон. Посмеемся над теми,
Кто, надувшись, франтит, у кого на руках перстеньки золотые с печатью.
Подойдет в башмаках деревенских бедняк и на франта прикрикнет: «В сторонку!
Отойди, погоди! Я управлюсь сперва, а тебе корешочки оставлю».

Если этак вот будем мы жить сообща, как сумеет детей своих каждый
Различать, расскажи!

А зачем различать? Будут дети своими отцами
Всех считать, кто по возрасту годен в отцы, кто постарше годочков на двадцать.

Со спокойною совестью смогут тогда задушить старикашку любого
По неведенью чистому! Разве ж теперь, когда дети родителей знают,
Их не душат они? А не будут и знать, уж, конечно, задушат, и баста!

Колотить не позволит соседа сосед. Если прежде никто о собрате
Не заботился, лупят его или нет, то теперь, кто о драке услышит,
Побоится, не станут ли бить и его, и отважно вмешается в свару.

Не бессмысленно вовсе, что ты говоришь. Только вдруг Эпикур с Левколофом[35]
Подойдут и папашей меня назовут – каково это будет услышать?

Пострашнее еще приключиться беда, поужаснее может…

Какая?

Если примет тебя за отца Аристилл[36] и полезет с тобой целоваться.

Завопит он тогда и побитым уйдет!

Все равно провонял бы ты перцем!

Да на счастье он раньше на свет родился, чем закон обнародован новый,
И тебе не опасен его поцелуй.

Это было б чудовищно, право!
Кто же будет возделывать пашню?

Рабы. А твоею всегдашней заботой
Станет вот что: чуть длинная тень упадет, нарядившись, идти на попойку.

Позаботится кто ж об одеждах для нас? Ведь спросить и об этом полезно!

Для начала достаточно тех, что на вас, а потом мы вам новые выткем.

Об одном лишь спрошу: если пеню суду уплатить обвиняемый должен,
Где достанет он денег? Из общей казны? Это вовсе неправильно будет.

Да ведь исков судебных не станет совсем!

Этим словом себя ты погубишь.

Ну конечно, погубишь.

Послушай, дружок, для чего же нам будет судиться?

Да по многим причинам, свидетель мне Феб! Назову хоть одну для примера.
Отопрется, допустим, от долга должник?

А веритель откуда добудет
Столько денег для ссуды? Ведь общее все.
Очевидно, украл и припрятал.

Объясняешь отлично, Деметрой клянусь.

Но теперь об одном расскажи мне:
Если пьяный гуляка ударит меня, возвращаясь с попойки, то как же
За бесчестие сможет буян заплатить? Здесь в тупик ты, я думаю, станешь.

Из обеда, которым питается он, будет вычтено. Впроголодь сидя,
Про бесчинства забудет он скоро, поверь, за которые платится брюхом.

И совсем уже больше не будет воров?

Все ведь общее, где же здесь воры?

И не станут накидок сдирать по ночам?

Нет, конечно, коль дома ты дремлешь.

Если спишь на дворе, тоже разницы нет. Ведь у всякого средства найдутся.
Ну, а станут сдирать, и отдай подобру. Для чего тут ругаться и драться –
В кладовую отправившись общую, плащ ты новее и лучше достанешь.

Значит, больше не будут в костяшки играть?

А на что же играть тут в костяшки?

Ну а как ты устроишь хозяйство?

Для всех будет общим хозяйство. Весь город
Будет домом одним. Все прикажем снести, переборки и стены разрушим,
Чтобы к каждому каждый свободно ходил.

Где же будут обедать? Скажи мне!

Где судебный был двор и присутственный дом, там отныне столовые будут.

А подмостки на что пригодятся тебе?

Там кувшины расставим, и кружки,
И корчаги. Оттуда в обеденный час хоры мальчиков песнею славить
Будут тех, кто силен и отважен в бою, будут трусов стыдить и бесчестить,
Чтоб с позором ушли они прочь от стола.

Феб свидетель, придумано славно!
Где же жребии будут тянуть? Расскажи!

Жеребьевку устроим на рынке,
Где Гармодия памятник. Урну для всех там воздвигнем,[37] и очередь станет.
Получивший жетон побежит второпях в залу ту, что указана буквой.
И воскликнет глашатай: «В Богатую Сень поспешите, кто с буквою бета,
Те, кто с буквою тета, пускай полетят отобедать к Торговому Ряду,
А кто с буквою каппа, стремглав, со всех ног, побеги к Коробейным Лабазам».