Небо, жилище мерцающих звезд, равно как земля вся,
Осенью большею частью грозой потрясается всюду
Или во время, когда расцветает весна молодая.
В зимнюю пору огня не хватает, а в летнюю – ветров,
И облака по составу тогда недостаточно густы.
В пору, когда меж зимою и летом стоит время года,
Сходятся все те условия, кои для молнии нужны,
Ибо само равноденствие холод со зноем мешает.
Нужно и то и другое для образования молний.
Нужно, чтоб вещи в смятенье пришли, чтобы с шумом великим
Вследствие бурь и огня всколебался неистово воздух.
Вместе с началом тепла, с окончанием зимних морозов
Время весны настает, и различные эти начала
Между собою бороться должны и смятение вызвать.
Также тепло на исходе в смешении с первым морозом
Льется в то время, которое осенью мы называем.
Тоже тогда столкновения зноя со стужей бывают;
Временем войн года потому называются осень с весною.
Немудрено, если по преимуществу в те части года
Молнии носятся и возмущается небо ненастьем,
Так как в ту пору всколеблено все обоюдной борьбою —
Тут силой пламени, там силой ветра в смешении с влагой.
Так надлежит познавать огненосную молнии сущность
И постигать, отчего или как она может возникнуть,
А не развертывать свитки тиренских стихов понапрасну,
Чтобы умом разгадать божества сокровенные знаки:
Как и откуда подобный летучий огонь появился?
По направленью какому несется он? Как проникает
В зданья закрытые и, разразившись там, вон вылетает?
И наконец, сколь опасен нам с неба удар молньеносный?
Если Юпитер сам или другие какие-то боги
Рокотом грозным блестящие своды небес потрясают
Или же молнию мечут, куда им приходит охота,
То почему божество в придание строгое смертным
Так не устроило, чтобы из груди, пронзенной ударом,
Молнию тот выдыхал, кто грехи без оглядки свершает?
И почему чаще тот, на чьей совести нет преступленья,
Ниспровергается пламенем и, совершенно невинный,
Гибнет, внезапно настигнутый огненным вихрем из неба?
Боги зачем в пустоту ударяли б и праздно трудились?
Разве, чтоб руки свои упражнять, укреплять свои плечи?
Ради чего допускается, чтобы отцовские стрелы
Так притуплялись о землю, а не для врагов сберегались?
В силу чего, наконец, при безоблачном небе Юпитер
Не испускает ни звуков, ни молнии на землю не мечет?
Не оттого ль, что когда собираются тучи густые,
Вниз он спускается сам, чтоб вблизи направлять свои стрелы?
Или к чему ударяет он в море? И чем провинились
Мягкие, жидкие волны пред ним и морские равнины?
Если б притом он хотел, чтобы мы береглися от молний,
То почему не дает нам возможности видеть свой выстрел?
Если б напротив, огнем поразить он желал нас нежданно,
Ради чего б он гремел из тех мест, чтоб могли убежать мы?
Ради чего нагонял бы он трепет и тьму поначалу?
Можно ль поверить, чтоб он низвергал одновременно молнью
С разных сторон? Между тем кто дерзнет с очевидностью спорить,
Что возникают порой одновременно много ударов?
Да, сплошь и рядом бывает, и так непременно должно быть,
Что и дожди выпадают в различных местах в одно время;
Тем же путем в одно время бывает и множество молний.
В силу чего наконец разрушает враждебная молнья
Храмы святые богов и пресветлые их же жилища
И благолепные статуи их на куски разбивает?
И, повреждая их, часто почтенье к богам умаляет?
В силу чего большей частью молния целит в вершины?
По преимуществу ведь на горах ее знаки заметны.
Все остальное мы можем легко познавать из явлений,
Кои у греков «престерами» звались на том основаньи,
Что погружалися в море они, с высоты опускаясь.
Именно: часто случается, что, с небосвода сорвавшись,
Столб опускается в волны морские, при этом кипенье
Возле столбов воздымается силой неистовой ветров.
Если же судно бывает охвачено этим волненьем,
То от ударов оно попадает в большую опасность.
Это случается там, где усилия ветров не могут
Тучи, охваченной ими, порвать, а поэтому книзу
В виде столба ее тащат с небес на поверхность морскую.
Будто бы с неба какой-то кулак и какие-то руки
Тучу толкают ту вниз и ее расстилают по волнам,
Но разрывается туча, и ветер, сорвавшись оттуда
На море, в волнах тогда чрезвычайное будит кипенье.
Вихрем вертясь,
