Сократ. Итак, все это люди делают ради блага?
Пол. Берусь это утверждать.
Сократ. А мы с тобою согласились вот на чем: если мы что делаем ради какой-то цели, мы желаем не того, что делаем, а того, ради чего делаем.
Пол. Совершенно верно.
Сократ. Стало быть, ни уничтожать, ни изгонять из города, ни отнимать имущество мы не желаем просто так, ни с того ни с сего; лишь если это полезно, мы этого желаем, если же вредно — не желаем. Ведь мы желаем хорошего, как ты сам утверждаешь, того же, что ни хорошо, ни плохо, не желаем и плохого тоже не желаем. Не так ли? Правильно я говорю, Пол, или неправильно, как тебе кажется? Что же ты не отвечаешь?
Пол. Правильно.
Сократ. Значит, на этом мы с тобою согласились. Теперь, если кто убивает другого, или изгоняет из города, или лишает имущества, — будь он тиран или оратор, все равно, — полагая, что так для него лучше, а на самом деле оказывается, что хуже, этот человек, конечно, делает то, что считает нужным? Или же нет?
Пол. Да.
Сократ. Но делает ли он то, чего желает, если все оказывается к худшему? Что же ты не отвечаешь?
Пол. Нет, мне кажется, он не делает того, что желает.
Сократ. Возможно ли тогда, чтобы такой человек владел большою силою в городе, если, по твоему же признанию, большая сила — это некое благо?
Пол. Невозможно.
Сократ. Выходит, я был прав, когда говорил, что бывают в городе люди, которые поступают, как считают нужным, но большой силой не владеют и делают совсем не то, чего хотят.
Пол. Послушать тебя, Сократ, так ты ни за что бы не принял свободы делать в городе, что тебе вздумается, скорее наоборот, и не стал бы завидовать человеку, который убивает, кого сочтет нужным, или лишает имущества, или сажает в тюрьму!
Сократ. По справедливости он действует или несправедливо?
Пол. Да как бы ни действовал, разве не достоин он зависти в любом случае?
Сократ. Не кощунствуй, Пол!
Пол. То есть как?
Сократ. А так, что не должно завидовать ни тем, кто не достоин зависти, ни тем, кто несчастен, но жалеть их.
Пол. Что же, по-твоему, это относится и к людям, о которых я говорю?
Сократ. А как же иначе!
Пол. Значит, тот, кто убивает, кого сочтет нужным, и убивает по справедливости, кажется тебе жалким несчастливцем!
Сократ. Нет, но и зависти он не вызывает.
Пол. Разве ты не назвал его только что несчастным?
Сократ. Того, кто убивает не по справедливости, друг, не только несчастным, но вдобавок и жалким, а того, кто справедливо, — недостойным зависти.
Пол. Кто убит несправедливо, — вот кто, поистине, и жалок, и несчастен!
Сократ. Но в меньшей мере, Пол, чем его убийца, и менее того, кто умирает, неся справедливую кару.
Пол. Это почему же, Сократ?
Сократ. Потому, что худшее на свете зло — это творить несправедливость.
Пол. В самом деле худшее? А терпеть несправедливость — не хуже?
Сократ. Ни в коем случае!
Пол. Значит, чем чинить несправедливость, ты хотел бы скорее ее терпеть?
Сократ. Я не хотел бы ни того ни другого. Но если бы оказалось неизбежным либо творить несправедливость, либо переносить ее, я предпочел бы переносить.
Пол. Значит, если бы тебе предложили власть тирана, ты бы ее не принял?
Сократ. Нет, если под этой властью ты понимаешь то же, что я.
Пол. Но я сейчас только говорил, что именно я понимаю: свободу делать в городе, что сочтешь нужным, — убивать, отправлять в изгнание — одним словом. поступать, как тебе вздумается.
Сократ. Давай, мой милый, я приведу пример, а ты возразишь. Представь себе, что я бы спрятал под мышкой кинжал, явился на рыночную площадь в час, когда она полна народа, и сказал бы тебе так: «Пол, у меня только что появилась неслыханная власть и сила. Если я сочту нужным, чтобы кто-то из этих вот людей, которых ты видишь перед собой, немедленно умер, тот, кого я выберу, умрет. И если я сочту нужным, чтобы кто-то из них разбил себе голову, — paзобьет немедленно, или чтобы ему порвали плащ — порвут.
Вот как велика моя сила в нашем городе». Ты бы не поверил, а я показал бы тебе свой кинжал, и тогда ты, пожалуй, заметил бы мне: «Сократ, так-то и любой всесилен: ведь подобным же образом может сгореть дотла и дом, какой ты ни выберешь, и афинские верфи, и триеры, и все торговые суда, государственные и частные». Но тогда уже не в том состоит великая сила, чтобы поступать, как сочтешь нужным. Что ты на это скажешь?
Пол. Если так взглянуть, то конечно.
Сократ. А тебе ясно, за что ты порицаешь такую силу?
Пол. Еще бы!
Сократ. За что же? Говори.
Пол. Кто так поступает, непременно понесет наказание.
Сократ. А нести наказание — это зло?
Пол. Разумеется!
Сократ. Смотри же еще раз, чудной ты человек, что у тебя получилось: если кто, действуя так, как считает нужным, действует себе на пользу, это благо, и в этом, по-видимому, большая сила. А в противном случае это зло, и сила ничтожна.
А теперь разберем такой вопрос: не признали ли мы, что иногда лучше делать то, о чем мы недавно говорили, — убивать людей, отправлять их в изгнание, лишать имущества, — а иногда лучше не делать?
Пол. Конечно.
Сократ. Мне кажется, мы оба это признали — и ты, и я.
Пол. Да.
Сократ. В каких же случаях, по-твоему, лучше делать? Определи точно.
Пол. Нет, Сократ, на этот вопрос ответь сам.
Сократ. Ну, если ты предпочитаешь послушать меня, то, по-моему, если это делается по справедливости, это хорошо, а если вопреки справедливости — плохо.
Пол. Как трудно возразить тебе, Сократ! Да тут и ребенок изобличит тебя в ошибке!
Сократ. Я буду очень благодарен этому ребенку и тебе точно так же, если ты изобличишь меня и тем избавишь от вздорных мыслей. В одолжениях и услугах друзьям будь неутомим. Прошу тебя, возражай.
Пол. Чтобы тебя опровергнуть, Сократ, нет никакой нужды обращаться к временам, давно минувшим. Событий вчерашнего и позавчерашнего дня вполне достаточно, чтобы обнаружить твое заблуждение и показать, как часто люди, творящие несправедливость, наслаждаются счастьем.
Сократ. Каких же это событий?
Пол. Тебе, конечно, известен Архелай[19], сын Пердикки, властитель Македонии?
Сократ. Если и неизвестен, то я о нем слышал.
Пол. Так он, по-твоему, счастливый или несчастный?
Сократ. Не знаю, Пол, ведь я никогда с ним не встречался.
Пол. Что же, если б вы встретились, так ты бы узнал, а без этого, издали, тебе никак невдомек, что он счастлив?
Сократ. Нет, клянусь Зевсом.
Пол. Ясное дело, Сократ, ты и про Великого[20] царя скажешь, что не знаешь, счастлив он или нет!
Сократ. И скажу правду. Ведь я не знаю, ни как он воспитан и образован, ни насколько он справедлив.
Пол. Что же, все счастие только в этом?
Сократ. По моему мнению, да, Пол. Людей достойных и честных — и мужчин, и женщин — я зову счастливыми, несправедливых и дурных — несчастными.
Пол. Значит, этот самый Архелай, по твоему разумению, несчастен?
Сократ. Да, мой друг, если он несправедлив.
Пол. Какое уж тут «справедлив»! Он не имел ни малейших прав на власть, которою ныне владеет, потому что родился от рабыни Алкета, брата Пердикки, и, рассуждая по справедливости, сам был Алкетовым рабом, а если бы пожелал соблюдать справедливость, то и поныне оставался бы в рабстве у Алкета, и был бы счастлив — по твоему разумению. Но вместо того он дошел до последних пределов несчастья, потому что учинил чудовищные несправедливости.
Начал он с того, что пригласил к себе господина своего и дядю, пообещав вернуть ему власть, которой того лишил Пердикка, и, напоив гостей допьяна — и самого Алкета, и сына его Александра, своего двоюродного брата и почти ровесника, — взвалил обоих на телегу, вывез среди ночи в поле и зарезал, а трупы исчезли бесследно. Совершив такую несправедливость, он даже не заметил, что стал несчастнейшим из людей, и никакого раскаяния не испытывал, а немного спустя не пожелал стать счастливым, потому что не воспитал в согласии со справедливостью своего брата, мальчика лет семи, законного сына Пердикки, не передал ему власть, которая тому принадлежала по справедливости, но утопил ребенка в колодце, матери же его, Клеопатре, объявил, что тот гонялся за гусем, упал вводу и захлебнулся. И вот теперь, самый заклятый враг справедливости в Македонии, он, разумеется, и самый несчастный из македонян, а вовсе не самый счастливый, и, вероятно, в Афинах найдутся люди, и ты между ними первый, Сократ, которые предпочтут поменяться местами с кем угодно из македонян, только не с Архелаем!
