59. Об этом сражении Цезарю дали знать в Илерду. Вместе с тем с постройкой моста быстро изменилось и его собственное положение. Устрашенные храбростью его конницы, неприятели разъезжали не так свободно и дерзко; иногда они не решались отходить далеко от своего лагеря и, чтобы иметь возможность быстро вернуться, собирали фураж на более ограниченном пространстве; иногда делали большой крюк, чтобы не столкнуться с нашими караулами и пикетами; или же, если несли какие-либо потери и даже просто замечали нашу конницу, бросали по дороге груз и бежали. Наконец, они стали пропускать по нескольку дней и даже, вопреки всяким обычаям, выходить за фуражом ночью.
60. Между тем оскийцы и зависевшие от них калагурританцы отправили к Цезарю послов с обещанием исполнить все его требования. За ними последовали тарраконцы, якетаны и аусетаны, а несколько дней спустя также иллурагвонцы, жившие у реки Ибера. Всех их он просил снабжать его хлебом. Они обещали это и доставили хлеб на вьючных животных, которых согнали отовсюду из окрестностей. Перешла к нему, при известии о решении своего племени, даже иллурагвонская когорта; она оставила свой пост и явилась к Цезарю со знаменами. Все сразу сильно изменилось. Постройка моста, переход на сторону Цезаря пяти больших общин, урегулирование снабжения продовольствием, прекращение слухов о тех пяти легионах, которые будто бы должны были прийти на помощь [Афранию] через Мавретанию (64), – все это привело к тому, что еще несколько, притом более отдаленных, племен отпало от Афрания и примкнуло к Цезарю.
61. Все это очень беспокоило противников. В свою очередь Цезарь, чтобы не приходилось отправлять по мосту конницу каждый раз с большим обходом, нашел удобное место и начал проводить несколько рвов шириною в тридцать футов с целью несколько отвести в сторону Сикорис и образовать на этой реке брод. Когда эта работа была почти окончена, Афрания и Петрея охватило сильное беспокойство, как бы их вообще не отрезали от хлеба и фуража, так как Цезарь располагал очень мощной конницей. Поэтому они решили оставить эту местность и перенести военные действия в Кельтиберию. В пользу этого решения говорило, между прочим, то, что из тамошних общин те, которые в прошлую войну стояли на стороне Сертория (65), даже заочно боялись имени и власти Помпея как побежденные им; с другой стороны, те, которые, в противоположность им, оставались в дружбе с Помпеем, любили его за его большие милости; имя же Цезаря было у варваров недостаточно известно. Здесь они ожидали подхода больших конных и пехотных подкреплений и рассчитывали, ввиду удобства местности, затянуть войну до зимы. И вот прежде всего они приказали разыскать по всей реке Иберу корабли и привести их в Октогесу. Это был город, лежавший у Ибера и отстоявший от их лагеря на тридцать миль. Они распорядились навести в этом месте реки понтонный мост, переправили два легиона через Сикорис и разбили укрепленный лагерь с валом вышиною в двенадцать футов.
62. Об этом плане Цезарю сообщили разведчики. Напряженную и не прерывавшуюся ни днем, ни ночью работу по отводу реки Цезарь настолько подвинул вперед, что всадники, – правда, с большим трудом и усилиями, – могли уже решиться на переправу, но пехотинцы стояли по плечи и по шею в воде, и их переправе, помимо глубины реки, мешала быстрота ее течения. Как бы то ни было, почти одновременно приходили известия о том, что мост через Ибер достраивается и переправа через Сикорис вброд становится возможной.
63. Теперь у неприятелей стало больше оснований ускорить свое отступление. Они оставили в Илерде в качестве гарнизона только две вспомогательные когорты, а с главными силами перешли через Сикорис и соединились с двумя легионами, которые были переправлены в предыдущие дни. Цезарю не оставалось ничего другого, как беспокоить своей конницей колонну противников и вредить ей. Дело в том, что для переправы по его собственному мосту нужно было сделать больший крюк, а враги могли бы дойти до Ибера гораздо скорее. Посланные им всадники переправились через реку, и когда Афраний и Петрей двинулись в третью стражу в поход, они внезапно появились у их арьергарда, окружили его большой массой и начали всячески задерживать его движение.
64. На рассвете с высот, примыкавших к лагерю Цезаря, видно было, как сильно теснит наша конница задние ряды неприятельского арьергарда; иногда он, впрочем, выдерживал атаку и прерывал марш, а иногда и вся неприятельская колонна поворачивалась, шла в контратаку и отгоняла их; но затем они снова возвращались и возобновляли преследование. Во всем лагере солдаты собирались в кучки и жаловались на то, что врага выпускают из рук и что войну тянут дольше, чем нужно; они обращались с усердной просьбой к своим центурионам и военным трибунам сообщить Цезарю, что незачем оберегать их от труда и опасностей: они вполне готовы, у них хватит сил и смелости перейти через реку там, где была переправлена конница. Их пыл и громкие заявления побудили Цезаря сделать наконец эту попытку, хотя вообще он опасался бросать войско в глубокую реку. И вот он приказал отобрать из всех центурий наиболее слабых солдат, у которых не хватило бы ни храбрости, ни физической силы. Их он оставил с одним легионом для охраны лагеря, а остальные легионы вывел без поклажи, поставил в реке вверх и вниз по течению большое количество вьючных животных и таким образом переправил войско. Немногих солдат унесло течением, так что их должна была подхватывать и поддерживать конница; однако никто не погиб. После благополучной переправы Цезарь выстроил войско и двинулся тремя колоннами. При этом пыл солдат был так велик, что, несмотря на крюк в шесть миль и большую задержку у речного брода, они к девятому часу дня нагнали неприятелей, которые вышли еще в третью стражу.
65. Как только Афраний и Петрей издали заметили движение нашего войска, они, в ужасе от этой неожиданности, остановились на высоком месте и выстроили свои силы. Цезарь дал солдатам отдохнуть на равнине, чтобы не бросать их в бой усталыми; при попытках же противника продолжать путь он каждый раз преследовал и задерживал его. Неприятели по необходимости должны были разбить лагерь раньше, чем предполагали. Уже близки были горы, и в пяти милях за ними шли трудные и узкие дороги. В область этих гор им и хотелось вступить, чтобы уйти от Цезаревой конницы и захватом ущелья получить возможность задерживать движение его пехоты, а самим тем временем, без страха и без риска, переправить свои войска через Ибер. Эту попытку им нужно было сделать и выполнить во что бы то ни стало; но утомление от продолжавшегося целый день сражения и трудного похода заставило их отложить ее до следующего дня. Цезарь также разбил свой лагерь на ближайшем холме.
66. Около полуночи люди, которые ушли слишком далеко от лагеря за водою, были захвачены нашими всадниками. Через них Цезарь узнал, что неприятели начали без шума выводить свои войска из лагеря. Тогда он приказал дать сигнал к выступлению и, по военному обычаю, клич «к упаковке». Те, услыхав этот клич и боясь, что им придется вступить в бой отягченными поклажей или что их может задержать в ущелье наша конница, приостановили выступление и задержали войска в лагере. На следующий день Петрей тайно отправился с несколькими всадниками на рекогносцировку местности. Цезарь также послал из своего лагеря Л. Децидия Саксу с немногими людьми для осмотра местности. Оба они возвратились с одинаковыми сообщениями: ближайшие пять миль пути продолжается еще равнина, а затем идет местность неровная и гористая; кто первый займет это ущелье, тот без всякого труда может задержать неприятеля.
67. Петрей и Афраний стали обсуждать на военном совете вопрос о времени выступления. Большая часть высказывалась за ночной марш на том основании, что можно дойти до ущелья прежде, чем Цезарь это заметит. Другие утверждали, что тайно уйти нельзя, и в качестве доказательства ссылались на боевую тревогу, поднятую прошлой ночью в лагере Цезаря. Они говорили, что ночью разъезжает кругом конница Цезаря и занимает все пункты и дороги; ночных сражений надо избегать еще и потому, что в гражданской войне солдаты, раз они устрашены, обыкновенно более поддаются внушению страха, чем думают о своем долге, зато при дневном свете, когда они находятся у всех на глазах, много значит стыд, большую пользу приносит также присутствие военных трибунов и центурионов. Все это обыкновенно сдерживает и дисциплинирует солдат. Поэтому надо во что бы то ни стало прорваться днем: правда, это, может быть, будет связано с некоторыми потерями, но раз ядро армии будет спасено, то занятие необходимой позиции наверно удастся. Это мнение одержало на военном совете верх, и решено было выступить в поход на рассвете следующего дня.
68. После ознакомления с местностью Цезарь с первым светом вывел все свои войска из лагеря и двинулся далеко в обход, не держась определенного направления. Ибо те пути, которые шли к Иберу и Октогесе, были заняты находившимся напротив лагерем неприятелей. Ему приходилось идти по очень глубоким и труднопроходимым долинам, во многих местах движение задерживалось скалами, так что солдаты по необходимости передавали оружие из рук в руки и значительную часть пути прошли без оружия, поддерживая друг друга. Но никто не отказывался от этих трудностей в убеждении, что всем их трудам придет конец, если удастся отрезать неприятеля от Ибера и от подвоза продовольствия.
