Автор неизвестен - Сказание о земле Муцу

«Сказание о земле Муцу» повествует о событиях Первой Девятилетней войны, длившейся с 1051 по 1062 гг. В действительности война продолжалась около двенадцати лет, и в «Избранных размышлениях» («Гукансё») монаха Дзиэна (1155–1225), написанных в начале эпохи Камакура (1192–1333), говорится о «двенадцати годах сражений, когда Ёриёси усмирял Садатоо» (Гукансё, св. 4). Речь идёт о Ёриёси из рода Минамото, возглавившем карательную экспедицию на северо-восток о-ва Хонсю, которая была послана с целью наказать предводителей рода Абэ — Ёритоки и его сыновей Садатоо, Мунэтоо и других. О причинах военных действий на северо-востоке Хонсю необходимо отметить следующее. Как отмечает А.Н. Мещеряков («Нихон Сёки», стр. 88), принятая в Японии культура заливного рисосеяния, приводящая к большой степени оседлости, а также отсутствие полноформатного скотоводства послужили причиной того, что происходило обращение прежде всего к интенсивным способам развития — освоению, культивированию, структуризации главным образом ближнего пространства, т. е. в первую очередь северо-востока Хонсю, куда и направлялись военные экспедиции, имеющие целью интеграцию этих территорий в сферу государственного управления (и, само собой, налогообложения) японского государства. Вместе с тем, ввиду ряда факторов — удалённости от центра, обилию высоких и труднопроходимых гор, затрудняющих продвижение войск, а также культурной и этнической обособленности земель, населённых племенами эмиси — подобные экспедиции были малоэффективны, и северо-восточные земли на протяжении долгого времени сохраняли определённую независимость от государственного центра. Автор «Сказания» в гл. 38 упоминает Саканоуэ-но Тамурамаро (758–811), который после победоносных кампаний против эмиси был в 791 г. удостоен звания «Великого полководца, усмиряющего варваров» («сэйи тайсёгун»), и далее пишет: «После того вот уже более двухсот лет смелые полководцы одерживали победы одним походом, и мудрые вассалы подчиняли варваров, используя шесть способов. Однако же побеждали и подчиняли одну только местность, или один род, но не было такого, чтобы благодаря блистательному умению одного военачальника все эмиси разом повсюду были усмирены. Однако же Ёриёси-но асон не убоялся стрел и камней врага и сокрушил силы эмиси». И всё же окончательная утрата независимости северо-востока Хонсю происходит лишь значительно позже, в 5 году Бундзи (1189), когда войско Камакурского правителя Минамото-но Ёритомо (1147–1199) под командованием Хатакэямы Сигэтады под видом преследования брата Ёритомо — Минамото-но Ёсицунэ (1159–1189), якобы замыслившего мятеж, вторглось в земли Осю (т. е. северо-восточные земли Хонсю, территория нынешних префектур Фукусима, Мияги, Иватэ, Акита и Аомори) и захватило их для Камакурского сёгуната, административный и военный центр которого — Камакура — был географически намного ближе к северо-восточным землям, чем Киото, откуда осуществлялось управление в период Хэйан. Автор «Сказания о Ёсицунэ» (XV-нач. XVI вв.), сравнивая кампании Минамото-но Ёриёси и Хатакэямы Сигэтады, говорит: «В старое время на такое дело ушло двенадцать лет войны, теперь же — экое диво! — всё было кончено за девяносто дней» («Сказание о Ёсицунэ», стр. 258).

Точное время написания и автор «Сказания о земле Муцу», как и в случае многих других исторических и военных повестей, неизвестны. Японские исследователи и комментаторы высказали ряд предположений по этому поводу, — так, исходя из того, что автор «Сказания» говорит о «выписках из докладов о положении дел в провинции («кокугэ»), М. Ямамото (1931) предположил, что 1) автор был чиновником аппарата Государственного совета (Дайдзёкан), и имел доступ к государственным документам, каковыми являлись ежегодные доклады правителей провинций ко двору, и 2) «Сказание» написано в 6–7 годах Кохэй (т. е. в 1064-65 гг.), поскольку автор не упоминает о том, что в 7 году Кохэй Мунэтоо и Иэтоо были отправлены под охраной в Исэ, а Ёриёси перевели в столицу. Однако же с уверенностью назвать конкретное лицо в качестве автора «Сказания» невозможно.

«Сказание о земле Муцу» является одним из первых произведений в жанре «гунки» — «военных повестей», начало которому положило в середине X века «Сказание о Масакадо» («Сёмонки», ок. 940 г.). Произведения в жанре «гунки» писали на протяжении последующих шести столетий; к этому жанру относятся и написанные в начале эпохи Камакура «Повесть о смуте годов Хогэн» («Хогэн-моногатари»), «Повесть о смуте годов Хэйдзи» («Хэйдзи-моногатари»), «Повесть о доме Тайра» («Хэйкэ-моногатари»), и созданное в конце XIV века «Сказание о Великом мире» («Тайхэйки»), и написанное на рубеже XV–XVI веков «Сказание о Ёсицунэ» («Гикэйки»).

Об особенностях жанра много говорилось в предисловии И. Львовой к «Повести о доме Тайра» (1982) и в послесловии Е. Пинус к «Сказанию о Ёсицунэ» (1984), поэтому остановимся на особенностях «Сказания о земле Муцу» в рамках жанра «гунки». В отличие от более поздних «военных повестей», «Сказание о земле Муцу», как и «Сказание о Масакадо», написано на китайском языке, который использовали для записи государственных документов и китайских стихов, относящихся к «серьёзной» литературе, создававшейся мужчинами-аристократами. Отсюда можно сделать два вывода — во-первых, как автор, так и аудитория двух первых «военных повестей» относились к аристократическо-чиновничьей среде, уровень образованности которой делал возможным функционирование текста, а во-вторых — текст никогда не предназаначался для устного исполнения, в отличие от, например, «Повести о доме Тайра», традиция исполнения которой певцами-сказителями (хоть и почти угасшая) существует до настоящего времени.

Другой особенностью двух первых «военных повестей» является наличие главного героя. Существует мнение, будто бы японский средневековый эпос имеет тенденцию к описанию судьбы феодальных кланов; так, Е. Пинус в послесловии к «Сказанию о Ёсицунэ» пишет, что к концу XV века «потребителей литературы интересуют теперь не столько судьбы дома Тайра или дома Минамото как таковых, сколько история отдельных представителей этих феодальных семейств» («Сказание о Ёсицунэ», с. 264), а развитие городской литературы имеет тенденцию к концентрации внимания на индивидууме, частным проявлением которой и является появление «Сказания о Ёсицунэ», описывающего судьбу одного представителя дома Минамото. Следует уточнить, однако, что и в случае «Повести о доме Тайра», на которую ссылается Е. Пинус, мы видим и подробное (хоть и несколько моралистически-схематизирующее) описание жизни и смерти Тайра Киёмори (свитки 1–6), и трогательные эпизоды прощания Корэмори, Таданори и Цунэмаса со столицей, покидающих Киото (свиток 7) с тем, чтобы погибнуть в западных землях, либо вернуться в столицу в качестве пленных и быть преданными казни (свиток 11), — перечислять подобные эпизоды, где переданы индивидуальные чувства персонажей, можно бесконечно. Это и не позволяет нам говорить, что в «Повести», да и вообще в средневековой японской литературе был утерян интерес к индивидууму. Скорее следует говорить о невозможности для авторов поставить одну личность в центр такого масштабного исторического полотна, как «Повесть о доме Тайра». В случае же первых «военных повестей» — «Сказания о Масакадо» и «Сказания о земле Муцу» — всё обстоит гораздо проще. Каждая из них описывает единичный эпизод военной истории, связанный с одной личностью, а именно полководцем, преследующим свои цели — узурпацию императорской власти (Масакадо), или подчинение мятежных эмиси (Ёриёси), чем и объясняется весьма простая структура первых военных повестей, в центре каждой из которых стоит один персонаж (военачальник), описанный с точки зрения его соответствия его положению — то есть описывается его личное мужество, способность увлечь солдат за собой, забота о своих воинах, стратегические дарования.

Помимо того, в отличие от позднейших повестей, например, «Повести о доме Тайра», здесь мы не видим влияния хэйанской «женской» прозы, хотя «Сказание» и написано на полвека позже «Повести о Гэндзи» и «Записок у изголовья». Причиной тому послужило то, что «Сказание о земле Муцу» относили к иному разряду литературы — литературе на китайском языке, в которой не было места для использования стилистических достижений хэйанской японоязычной литературы.

Переводчику хотелось бы выразить искреннюю благодарность проф. Сато Сэкико (ун-т Тохоку, г. Сэндай) за ценные советы и разъяснения в процессе перевода памятника, а также кандидату исторических наук Огневой Е.Д. и кандидату исторических наук Отрощенко И.В. за помощь и поддержку.

Данный текст переведен по изданию «Полное собрание японской классической литературы», т. 41 «Сказание о Масакадо», «Сказание о земле Муцу», «Повесть о смуте годов Хогэн», «Повесть о смуте годов Хэйдзи», редакция и комментарии И. Сида, Ё. Инуи, К. Янасэ, К. Ясиро, Я. Мацубаяси, изд. Сёгаккан, Токио, 2002. Разбивка текста на главы в оригинале не существовала, и здесь приведена как устоявшаяся в переводах и исследованиях японских комментаторов и переводчиков текста. В основу комментариев положен научный комментарий К. Янасэ, К. Ясиро и Я. Мацубаяси, опубликованный в вышеупомянутом издании, а также материалы словарей «Кодзиэн» и «Хяккадзитэн». Примечания позднейших переписчиков приведены в тексте в круглых скобках.