холмы; унавоживали землю и сеяли зерно; рыли землю и делали колодцы; прорывали русла для получения выгоды; возводили крепостные стены и делали укрепления, стали держать на привязи животных, превращая их в скот. И тогда
инь и
ян стали беспорядочно сталкиваться, четыре времени года утратили порядок, гром и молния стали уничтожать и расщеплять. Бьет град, падает снег, туманы и иней не прекращаются, а тьма вещей гибнет, не созрев» (7, 113-114). Таким образом, эти «деяния» пресекают жизнь в самом ее зародыше. Преследуя непосредственную выгоду, они исходят из однодневного расчета, не заботясь о последующих результатах своих действий. А результат весьма угрожающ: нарушается общая гармония, в налаженное течение природной жизни врывается человеческий произвол, не желающий считаться с непреложностью естественного «пути» — и все это в конечном счете несет людям неисчислимые бедствия.
Времена упадка связываются с царствованием легендарных Цзе и Чжоу и характеризуются как века падения нравов. Эти два правителя «забыли» законы и установления «Пяти предков и Трех царей», которые в своем правлении «следовали» естественности. Они отдавали приказы, не сообразуясь с четырьмя сезонами, в результате чего была нарушена «гармония» между весной и осенью и «небо и земля отняли свое благо» (7, 96). Советники стали подавать советы, равняясь на мнения высших, а не на «должное». Появились партии и клики, тайно сговаривающиеся против высших. Господин и слуга, отец и сын стали спорить за главенство. Все отдалились друг от друга и преисполнились вражды. Теперь не стало ни искреннего горя, ни искренней радости. Воцарились хитрость, угодливость, лицемерие и ханжество (7, 96, 169). Вследствие нарушения космической гармонии средств для пропитания и жизни стало недостаточно. Да к тому же безумная погоня за вещами, алчность и жадность привели к тому, что одни утопали в роскоши, а другие прозябали в бедности. Однако эти отрицательные характеристики относятся не только к временам легендарных жестоких правителей Цзе и Чжоу, но и к недавним, вполне реальным временам периода «борющихся царств» (V-III вв. до н.э.). Поднебесная разделилась на семь враждующих царств, в которых каждый из правителей устанавливал свои законы, стоял за свои особые обычаи. Жестокость, насилие, казни достигли небывалых размеров. Войны не прекращались, «из сотни возвращался один, покрытый громкой славой», в домах остались только старые и слабые, дороги были запружены телегами, по обочинам валялись сотни тысяч трупов. «Люди дошли до того, что спали на человеческих головах, ели человеческое мясо, жали сок из человеческой печени, пили человеческую кровь» (7,97).
Времена упадка выписаны авторами «Хуайнаньцзы» не менее ярко, чем времена процветания. Как «золотой век», так и «закатные времена» обнажают перед нами те проблемы, которые реально стояли перед авторами памятника, то зло, с которым они хотели бороться: хозяйственная нужда, общественные распри, семейные раздоры, борьба царств. Отсюда ясно, что авторы «Хуайнаньцзы» были глубоко не удовлетворены современным общественным устройством и эта их неудовлетворенность не могла быть скрыта теми редкими панегириками, которые они иной раз обращают в адрес царствующей династии (там же).
Таким образом, предшествующая история представляется авторам «Хуайнаньцзы» как постепенное нисхождение от высот «золотого века» через период правления Желтого предка и Священного земледельца к современному состоянию упадка.
Вся положительная программа исходит из веры в возможность вернуть времена былого процветания. Образцом здесь выступает время правления Желтого предка и Священного земледельца.
Теория государственного управления основывается на трех главных моментах: личности правителя, законах и определении «каждому своего места».
Личность правителя имеет большое значение, поскольку он подобен солнцу и луне (7, 139), то есть стоит на виду и все равняются на него. «Если правитель непрям, то неправедные добиваются желаемого, а преданные скрываются в уединении» (7, 136). «Если правитель держится прямого, придерживается ровного, определяя высокое и низкое, как по отвесу и уровню, то те слуги, что пришли к нему с недобрыми помыслами, уподобятся яйцу, разбиваемому о камни, огню, заливаемому водой» (7,136). «Яо (легендарный мудрый правитель древности. — Л. П.) был добр, и все доброе пришло к нему; Цзе был неправеден, и все неправедное собралось вокруг него» (7, 148). Итак, добродетель, высокие нравственные качества правителя есть необходимое условие всеобщей нравственности. Кроме того, они являются залогом всеобщего порядка: «Искусство властителя в том, чтобы пребывать в покое ради совершенствования себя; быть бережливым, чтобы вести за собой низших. Если он в покое, то низшие не волнуются; если он бережлив, то низшие не завидуют. Когда низшие приходят в волнение, начинается смута; когда народ начинает завидовать, добродетель оскудевает. Когда же начинается смута, то мудрые не занимаются делами правления; когда добродетель оскудевает, то храбрые не хотят умирать» (7, 138). Таким образом, первое условие совершенного правления — это совершенство правителя.
В государстве, которое управляется совершенным образом, всему определено свое место. В связи с этим авторы «Хуайнаньцзы» говорят о «пути» правителя, его «слуг» и народа. Место правителя — наверху. Дело его — соразмерять движение Вселенной с движением управляемой им Поднебесной. «Правитель вверху следует природным сменам года, внизу исчерпывает богатства земли, в центре использует [физическую] силу народа. И тогда все родится и вызревает, пять злаков пышно взрастают, он научает народ выкармливать шесть видов домашних животных, в нужное время сажать деревья, содержать в порядке поля и межи, растить туты и коноплю», исходя при этом из того, что «пища — это основа народа, народ — основа государства, государство — основа государя» (7, 147). Правитель осуществляет как бы общее руководство, оставляя практическое исполнение на долю «слуг». В связи с этим авторы «Хуайнаньцзы» много говорят о характере отношений между правителем и «слугами». У каждого из них свое место: место правителя — позади, место слуг — впереди, потому что правитель осуществляет расчет, а слуги ему следуют. Расчет же можно произвести только издали. Поэтому правитель стоит особо от всех, а его «слуги» находятся в непосредственной близости к объекту управления. Правителю, однако, видно больше, чем «слугам», хотя он и не покидает зала церемоний (Минтан). Поскольку правитель не осуществляет руководства практически, а только теоретически, постольку он пребывает в «недеянии», «наставляет без речей», «не награждает, не карает» (7, 127). «Путь» правителя и «путь» слуг различен, и в этом различии залог порядка (7, 134). Более того, если эти два «пути» уподобляются друг другу, то рождается смута и беспорядок (там же). Правитель не должен пытаться заменить своих слуг, т.е. от теоретического руководства перейти к практическому осуществлению, — это также приведет к беспорядку (9, 143).
По отношению к слугам у правителя есть определенные обязанности, соблюдение которых обеспечивает согласие между ними. Правитель
