внесли их в свои книги и [как] они излагаются [у них] изустно, — он передавал и записывал, беря [их] из известных книг, популярных среди того [или иного] народа, и со слов знаменитых и почитаемых людей [этого народа]. Ответственность же [за верность сообщаемого] «лежит на передатчике», [как говорится по-арабски].
Как [выше] пояснено, каждый разряд человеческого общества и каждый народ передает известия и повествования о [разных] обстоятельствах [своей жизни], исходя из своих убеждений, и во всех случаях предпочитает последние убеждениям других, показывая в отношении истинности [своих взглядов] их чрезмерное преувеличение, — то невозможно, чтобы все народы в отношении всех событий были единогласны. И значение сего для всех ясно и очевидно. Когда историк рассказывает, [основываясь на показаниях] разных народов, то, несомненно, в его словах проявляется разногласие; некоторые люди противоречат [между собою] в некоторых местах и повествованиях, но доброе и дурное, позор и доблесть не касаются историка, и он, как было сказано, излагает слова и летописи народов, [каковы они есть], не будучи в состоянии произвести оценку их в отношении их истинности, как это было выше упомянуто, и по той причине, что по единодушному воззрению большинства людей передача [данных о чем-либо] из уст в уста [наиболее] надежна и приемлема. И хотя подтверждение предания многими передатчиками у мусульман бывает более авторитетно, чем у всех других, однако на нем нельзя полагать основания для рассказов, несогласных между собою. Посему по необходимости все то, что у каждого народа содержится в его изустных преданиях и рассказах, должно быть уважаемо, потому что изустные предания, как мы сказали, или пользуются доверием у всех, или у [какого-либо] особого народа, [хотя в них] допустимы истина и ложь; и обязанность историка, как было упомянуто, может быть [только] такова, что он напишет [все] то, что приведено со слов авторитетных и известных людей и [взято из] надежных и употребительных книг. Если же он по своей фантазии введет в это [изложение] какое-либо изменение, то [текст его] окажется безоговорочно неосновательным и неправильным. Цель настоящих рассуждений та, что когда сей слабый [автор] получил поручение составить эту книгу «Сборник летописей», то он изложил [в ней] без всяких изменений, переделок и вольностей все то, что он нашел написанным в известных книгах каждого народа из того, что у него существовало в популярной изустной передаче, и из [всего] того, что его авторитетные ученые и мудрецы изложили согласно своим воззрениям.
Возможно, что по ограниченности его [составителя] разума или по небрежности [того или иного] передатчика некоторое из совокупности [всего только что упомянутого] окажется опущенным, но, несмотря на это, у автора было сердечное желание, чтобы наивозможно совершенно приложить усилия к [исследованию] достоверности [предлежащих] повествований. Однако в этом отношении [его] усилия оказались неосуществимыми, ибо известно, что для такого дела необходимо исключительное дарование и осведомленность во всех науках, а этого он [автор] в себе не находил. Да и то сказать, что при длительном времени, в молодые годы, в свободное время можно сделать [все это] возможно совершеннее, [но] занятие сим делом [у автора] случилось в престарелом возрасте, и причиной сего было следующее. Сего слабого раба ввели в ряд заместителей [верховной власти] из [простого] служения его величеству и препоручили [ему] сады важных [государственных] дел, несмотря на то, что он не имел дарования к этому великому занятию, не было у него на это и достаточной силы ума и мысли. [Но], повинуясь [высочайшему] приказанию, нужно было заняться этим и по мере сил необходимо [было] проявить в этом отношении старание. Так как сила ума [автора] в [государственных] делах была недостаточна, то каким образом она могла оказаться достаточной [в работе над] собранием летописей, что также принадлежит к важным делам?!.
Основываясь на этих причинах и [приводя] вышеназванные |А 5б, S 9| извинения, автор питает твердое упование на всеобъемлющую милость тех великих людей, кои прочтут эту книгу и все те места, где будут ошибки, изъяны, случаи погрешностей и заблуждений, они прикроют полою извинения и снисхождения и соизволят внести те исправления и добавления, которые они признают достойными и подходящими, и сего слабого уполномоченного [на это дело] простят.
Несмотря на то, что летописи некоторых народов, кои суть неверные и идолопоклонники, не согласуются с рассудком [вследствие] пустых вымыслов и вводящих в заблуждение рассказов, [но] они [в этом труде] приведены по той причине, чтобы у людей проницательных [это] было бы поводом для доверия [к полноте истории], а последователи ислама и правоверия по прочтении таких [рассказов] были бы осведомлены о порочных верованиях, уклоняющихся от истины, и, уклоняясь от сущности сего, пребывали бы в исполнении обязанностей похвалы Аллаху за милость руководительства на пути истинной веры и за свет исповедания истинной религии, кои суть то, что [находится] за итогом [всех] божественных милостей и щедростей и всевышний Аллах есть тот, о помощи которого просят, в него верят и уповают [164].
Когда [сей] раб [государева] могущества привел в предисловии к этой книге, «Собрание летописей», слова, касающиеся своих недостатков, расстилания извинений и другого, занесенного в [эту] историю, то он представил свой труд на высочайшее благовоззрение. Так как он удостоился благороднейшего прочтения [государем], то [последний] соизволил всемилостивейше повелеть: «в том, что до этого каждый передал изустно и написал, возможны будут преувеличения и какое-либо преуменьшение, и оправдание их [авторов] именно таково, как ты упомянул, — во всяком случае ты тоже будешь извинен. То, что изустно передано от эпохи Чингиз-хана до теперешнего времени из [области] всех дел [монгольского народа], и объяснения [происхождения] последнего — есть общая цель [составления] сего [труда], и нам это больше пригодится; само по себе все [это] правильно и верно, никто [против этого] не сможет возразить, и подобное этому другой кто-либо не написал и не занес [в стройном виде] в летописный свод. Те же, которые знают обстоятельства [исторических фактов], сказания [народа] и все детали, относящиеся до этого, — они все будут с этим согласны и не смогут этого отрицать. Более правильно, более истинно и более ясно, чем эта история, никто [еще] не написал».
Когда по этой причине его величеству, государю ислама, — да продлит Аллах на веки его правление! — понравился [этот труд], — [со стороны автора] была воздана хвала высочайшей истине. И сколько я не признавал себя во всех отношениях немощным и слабым [в составлении этой истории], но раз она понравилась такому государю и была благосклонно им принята, то какою соответствующею благодарностью [творцу] можно [это]
