самых низких выдавался ведомством
хасса {113}. Этим же ведомством оплачивались расходы систанцев на свадьбу и траурные церемонии. Золотые и серебряные украшения, которые требовались вдовам, когда они выдавали замуж дочь, передавались им маликом в соответствии с положением каждой. Это был подарок малика простому народу. Подобно солнцу, он освещал дальних и близких, и не было никого ни из одного сословия, кто бы не был отмечен союргалом, икта’ и другими щедрыми дарами.
Во времена его правления надбавки к податям с нового владения {114} всегда устанавливались согласно предложению Шах-Махмуда. Эта сумма составляла 1000 туманов. Большую часть государственных земель и посевов поручали Шах-‘Али, а взимание подати со скота {115} в Систане во все годы отдавали Шах-Абу Исхаку. Из [собранной суммы] Шах-Абу Исхаку ежегодно платили 500 туманов жалованья.
Своему племяннику, Шах-Абу-л-Фатху, малик пожаловал округ Гармсира вплоть до пределов Кал’а-йи Буст.
Должность даруги Сарабана была отдана Шах-Джалалу, должность вакиля малика — эмирам. /139/ Каждому давали тот пост, к которому он подходил. После же ухода из Систана Мира [Пир]-кули {116} и туркманов, о чем будет рассказано в свое время, должность управляющего недвижимым имуществом перешла к Амиру Мухаммаду сыну Мира Махмуда. Амир Мухаммад сын Мира ‘Умара стал поверенным тайн и пользовался доверием.
Частности жизни систанцев тех времен будут изложены в дальнейшем, поэтому более мы не будем распространяться на эту тему.
Когда же прославленные сыновья Хусайна-мирзы {117} не справились с управлением [страной] и разбрелись, город Герат был захвачен Шахбек-ханом узбаком. В Систан прибыл Шах-Мансур Бахши {118}, который приходился Шахбек-хану родственником. Часть систанцев, ушедших в Ук, примкнула к нему. С ним было огромное войско из узбеков. Малик собрал [своих] людей и собрался воевать с ним. Эмиры Систана поспешили к малику и доложили: «Сейчас неподходящее время для войны! Ежели вы без ссоры удалитесь в область Сархадд, Гармсир и Сархадд останутся во владении мулазимов и вы проявите сдержанность в отношении [узбеков], [ваши] старые слуги смогут общаться с вами. Если же вспыхнет смута или война, путь передвижения полностью будет закрыт и ста тысячам людей не удастся выехать из этой области и поселиться в Сархадде».
Малик счел эти мысли заслуживающими одобрения и удалился в Сархадд. Шах-Мансур Бахши не препятствовал народу передвигаться и водить дружбу [друг с другом].
Два года положение оставалось таким, пока в 915/1509 г. в Азербайджане не взошло счастливое светило — шах Исма’ил {119}. Верховный малик [Систана] увидел во сне, будто шах Исма’ил прибыл в Хорасан. Увидел он также корону, одежду и обстановку. Из красного цвета материи он изготовил корону наподобие той, которую видел во сне, и постоянно надевал ее на голову.
Когда в 913/1507-08 г. до слуха малика дошла весть о прибытии Шах-Бахрама в Марв-и Шахиджан с целью мести Шахбеку узбаку {120}, он приехал из Сархадда в Систан, спешился в Рашкаке и поселился в доме устада Тадж Наджжара вместе со своей свитой и родственниками. Воины Сархадда, Зириха, Рамруда и Хауздара спрятались в развалинах. Около двух тысяч человек было при малике. Известие /140/ о прибытии малика в Рашкак передали в город эмирам. Шах-Мансур Бахши от избытка высокомерия не обратил на это никакого внимания. Эмиры получили у него разрешение на встречу с маликом и приехали на берег Хирманда. Ночью, осветив суда, совершенно свободно они переправились через реку и остановились в домах старост Рашкака. Взяли на себя труд и приготовили распространенный в Систане плов из пшеницы и отослали малику несколько блюд. Когда время близилось к полудню, все отправились навестить малика. Подойдя к улице перед дворцом {121}, они увидели войско, выстроившееся с двух сторон в ряды. Когда вступили во дворец, то увидели большую группу хорошо вооруженных маликзаде и мулазимов. Верховный малик сидел в комнате на верхнем этаже. Они стали подниматься наверх. Войдя в собрание, увидели малика сидящим на царском месте. Он был отмечен величием Кай-Хусрау. Рядом с маликом сидел Шах-‘Али. Шах-Махмуд и Абу-л-Фатх-мирза стояли по обе стороны двери. За дверью находился также младший брат малика, Шах-‘Али-малик. При виде столь пышного собрания они были ошеломлены. Кое-как, спотыкаясь, приложились к ногам и рукам малика. Когда очередь подошла к Миру Йусуфу сыну Мира Шайха, малик взял его за руку, сжал ее, говоря: «Вот, Мир Йусуф, и ты [здесь]!»
Рассказывают: Мир Йусуф жил еще сорок лет, а дрожь в его руке так и не прошла. Еле живые эмиры сели кто куда. В собрание принесли вкусную еду. Отведав щербет и поев плова, малик покинул собрание. Была договоренность о том, что, как только малик поднимается со своего места, Шах-‘Али-малик и Абу-л-Фатх-мирза принесут цепи и закуют в них эмиров. Малик встал, маликзаде принесли цепи. Люди, которые не рассчитали своих возможностей, рукой сожаления надели цепи себе на ноги. Поскольку превратности судьбы не оставляют никакое обстоятельство в одном положении, благодаря смене дня и ночи ни одно дело не остается неизменным, лицевая сторона души заполнена словами: «это — народ, который уже прошел» [121], заглавный же лист книги отмечен словами: «эти дни мы сменяем чередой среди людей» [122].
/141/ Каждая ночь чревата тысячью удивительных событий, каждый день полон разного рода внезапных перемен. Корабль надежды одного доставляет на берег желания счастливым, другого ветром невзгод несет в пучину бед.
Не полагайся на свои богатства и красоту:
[Богатства могут] ночью похитить, красота [может] исчезнуть при лихорадке.
Эмиры все были закованы в цепи и посажены в темницу. В их числе Мир Джамал, старший из эмиров Барзана. Ему обязаны своим появлением [в Систане] Шах-Мансур Бахши и узбеки. Его вместе с двумя-тремя другими [эмирами], которые явили разного рода вероломство, в сопровождении верных людей отослали в крепость Базман; остальных посадили в темницу в Рашкаке. В местечке напротив Джалка {122} переправились через реку на местных лодках тутин и плотах {123}. Ни у кого в городе не было и мысли о такой дерзости маликов, ибо узбекское войско состояло из четырех тысяч воинов. Систанцев, которые болтали о взаимном согласии с ними, также было много. Они оставались в неведении, пока все подданные малика не переправились через реку. Малик начал готовить войско: сам {124} он встал в центре, Шах-‘Али — с правого крыла, Абу-л-Фатх-мирза и часть [других] родственников — с левого. Шах-Махмуд и Шах-‘Али-малик стояли в авангарде.
Войско Шах-Мансура, узнав, тоже оседлало коней для сражения. [Шах-Мансур] назначил на
