«О сердце мое! Ты обуглилось и почернело…»
О сердце мое! Ты обуглилось и почернело,
В одной половине — огонь, а другая — сгорела.
Скрипит паланкин; на верблюде верхом восседая —
В жемчужном венце там сияет луна молодая.
При встрече скажи ей: «Покончил он с жизнью земною,—
Несчастный, который хотел тебя сделать женою».
Я плакал, но даже в слезах не нашел утешенья.
Я истинно умер. Я больше не жду воскрешенья.
Перевод Н. Мальцевой
«О Зат-ас-Самд, о следы становища…»
О Зат-ас-Самд, о следы становища! Там плачет роса.
Что с вами сталось, где шум и людей голоса?
Все опустело, молчит безучастная тьма.
Пусть же сопутствует счастье тебе, дочь Ашшада, Асма!
Помню, когда ты навстречу мне встала с земли,
Мне показалось — два солнца на небе взошли.
С милым лукавством, в испуге притворном дрожа,
Ты уклонялась от ласк, о моя госпожа!
Но, обманув, обещанья сдержала не раз.
О беззаботное время, зачем ты покинуло нас?
Там, где заре поклоняется мята и спит синева,
Нам изголовьем роскошным служила трава.
Мы возлежали в кудрявых зеленых лугах,
Как на узорном плаще, что цветами украсил аллах.
Я изнемог от разлуки. Увы, в тишине
Ныне лишь слезы бессилья ниспосланы мне.
Там, где отыщет лазейку мудрец или плут,
Ни ожиданье, ни ревность глупца не спасут.
Где посмеются над вольным, там палкой ударят раба.
«О, подскажи мне дорогу к любимой, судьба!
Перевод Н. Мальцевой
Сравнится ль с красавицей блеск драгоценных камней…
Сравнится ль с красавицей блеск драгоценных камней?
Подруги ее недостойны прислуживать ей.
Когда собираются вместе они для бесед,
Она затмевает и лунный и солнечный свет.
Я жаждой по ней истомился, но, капли вина
Не дав мне отведать, со смехом сказала она:
«Умри, если страсть твоя столь глубока и остра —
Так бедного Урву когда-то сгубила Афра!»
Но вот я увидел, что страсть убивает меня,
Что я ей никто — не ближайший сосед, не родня,
Тогда я послал к ней Минджаза, пройдоху-гонца.
Другого такого нигде не найдешь хитреца!
Пока воздыхал я, так ловко повел он дела,
Что, гордая, сжалившись, тут же запреты сняла!
Перевод Н. Мальцевой
«Как много жемчужин отверг расторопный купец…»
Как много жемчужин отверг расторопный купец,
Пока средь достойных не выбрал одну наконец.
Не может воспеть тебя тот, кто от страсти ослеп.
Напрасны попытки, и замысел этот нелеп.
Во мне, как вино молодое, взыграла любовь,
Мой пояс развязан, кипит захмелевшая кровь.
Молил я: «Любимая, встретимся наедине!»
Но, плача от ярости, Фатима вышла ко мне.
От злости ни слова она проронить не могла —
Так, мчась без пути, кобылица грызет удила,
И слезы на темные веки упали, звеня,—
Соленые капли, что слаще всего для меня.
Проснитесь же, спящие! Что вам подарит аллах?
Не тает бессонницы вкус у меня на губах.
Перевод Н. Мальцевой
«О всемогущий, за что мне такая беда…»
О всемогущий, за что мне такая беда?
Рядом хожу, но не вижу тебя никогда.
Пусть говорят, что запретны свиданья — о нет!
Кто на уста и объятья наложит запрет?
Счастлив лишь тот, в ком умолкли и совесть и стыд,
А добродетель на коврике вытертом спит.
Горькие думы ночная таит тишина.
Копьями страсти душа моя уязвлена.
Перевод Н. Мальцевой
«О виночерпий — я в огне, налей же мне, налей…»
О виночерпий — я в огне, налей же мне, налей!
Дай мне напиться влагой губ, что диких роз алей.
Я болен жаждой, и одно лекарство от нее —
Заветный мед прохладных уст, целебное питье.
Ее улыбка — лепесток, сверкающий в траве,
Ее беседа — как узор, бегущий по канве.
Глубины сердца моего сокрыты от людей,
Но ей я душу распахнул — о госпожа, владей!
И воцарилась, а затем, улыбкою дразня,
На множество ночей и дней оставила меня.
Состарюсь я от этих мук — разлуке нет конца,
И мог бы вздох мой растопить железные сердца.
Перевод Н. Мальцевой
«Целую вечность любимая спорит со мной…»
Целую вечность любимая спорит со мной —
Будь нам сегодня, любовь, беспристрастным судьей.
Так меня нынче сердечный недуг поразил,
Что не осталось уже ни желаний, ни сил.
Сжалься, судья, над последнею просьбой души —
Тяжбу столь долгую в пользу мою разреши!
«Что ты! — сказала Любовь и потупила взор. —
Смею ль я вынести милой твоей приговор?
Ждать и томиться пристало тебе, а не ей…»
«Горе! — вскричал я. — Ты самый плохой из судей!»
Перевод Н. Мальцевой
«О горе! Та, что так стройна и черноока…»
О горе! Та, что так стройна и черноока,
День ото дня ко мне все более жестока,
Звук голоса ее моей душе влюбленной —
Благоуханный луг, цветущий луг зеленый.
Как будто сам Харут[18] во время нашей встречи
Подсказывает ей чарующие речи.
Когда ж устанет вдруг она от разговора,
Любого опьянит вино немого взора.
И кажется, что там, в изгибах ткани ленной, —
Весь аромат земли, все золото вселенной.
Она — как в жаркий день прохлады дуновенье,
Как радостный глоток в начале разговенья.
Из джиннов, из людей или богов ты родом.
Но ты прекрасней всех девиц под небосводом!
Достаточно ль тебе, что не подал я виду
И твоему гонцу не выказал обиду?
Хотя в моей душе посев тоски глубокой
Посеяли слова возлюбленной жестокой.
Под тяжестью любви, мечтая о кончине,
И смерти и страстям я дань плачу отныне.
Перевод Н. Мальцевой
«Как ветер северный, любовь Убейды холодна…»
Как ветер северный, любовь Убейды холодна.
О, если б с юга он подул, пьянящий, как весна!
О, если б, легкий, он принес опять в мое жилье
Прозрачный, свежий аромат дыхания ее!
Зачем оправдываюсь я в любви несчастной к ней?
Ведь те, кто так меня бранят, и сами не умней.
Перевод Н. Мальцевой
«Как без любимой ночь длинна…»
Как без любимой ночь длинна!
Весь мир скорее в вечность канет
Иль навсегда зайдет луна,
Чем милая моею станет.
На миг от боли я уйду,
Когда пригублю кубок пенный,
Когда поет в моем саду
Невольница самозабвенно.
Но как любимую забыть?
Забыть вовеки не сумею.
Когда б я мог любовь купить,
Я все бы отдал, что имею.
Я в бой пошел бы за нее
И защитил бы от печалей…
Но что ей рвение мое? —
Меня пред ней оклеветали.
В ночи бессонной я стенал,
Раздавленный ее презреньем.
«Убейда! — тщетно я взывал, —
Пускай к тебе придет прозренье!»
Я раньше плакал перед ней —
Струились слезы, плащ прозрачный, —
И говорил: «Среди теней
Давно бы стал я тенью мрачной,
Когда б отчаялся вернуть
Твою любовь когда-нибудь!».
Избавь скорее от мучений
Того, кто праведником был
И кто в часы полночных бдений
Аллаха славил и просил
Прощенья за грехи земные,
Но дни потом пришли иные,
И к полногрудой деве страсть
Такую возымела власть,
Что я забыл про все святыни,
Про час господнего суда,
И не раскаялся поныне,
И не раскаюсь никогда!
Как горько мне — ведь я влюблен,
И нет тебя, любимой, рядом.
Мечусь — как будто скорпион
Всю кровь мою наполнил ядом.
Боюсь, в последний путь меня
Проводит с воплями родня
И не дождусь я светлых дней
Великой милости твоей.
И если плакальщиц печальных
Увидишь и задашь вопрос,
Кто спит в носилках погребальных,
Ответят: «Умерший от слез.
Он был влюблен, но не любим,
И ныне смерть пришла за ним…».
Перевод Н. Горской
«Пускай светила совершают круг…»
