Настала очередь Ван Гуя:
— А Сян Юй[37], пировавший в Хунмыне, разве не герой?
— Герой-то герой, только ему не удалось убить Лю Бана, и он потерпел позорное поражение! — возразил Чжан Сянь. — Штраф тебе! Продолжай, брат Ню Гао.
— Не знаю я ваших старцев! — отмахнулся Ню Гао. — Я сам герой, пейте за меня и мне дайте выпить!
Братья рассмеялись.
— Ладно, пусть выпьет три кубка!
— Три кубка?! При вашей «щедрости» можно умереть от жажды! Давайте самую большую чашку — пью сразу две залпом!
Ню Гао подряд осушил две чашки.
— А теперь пусть говорит брат Юэ Фэй! — зашумели молодые люди.
— Вы называли имена людей, живших при династии Хань и во времена Троецарствия, — начал Юэ Фэй, выпив полагавшийся ему кубок, — а я хочу рассказать о событии, которое произошло при императоре нынешней династии Чжэнь-цзуне. Цао Вэй, сын государева наставника Цао Биня, пригласил на пир друзей. Сначала он вместе со всеми сидел за столом, потом вышел, а через минуту вернулся с отрубленной головой заклятого врага! Разве это не герой?
— Герой, герой! Пьем за него!
— И что вам вздумалось показывать свою ученость — то в древность полезли, то в современность! — перебил Ню Гао. — Не лучше ли загадывать загадки?
— Загадки так загадки, — только начинаешь ты! — сказал Ван Гуй.
Ню Гао стал задавать загадки, но всякий раз проигрывал, и братья пили. Один Юэ Фэй сидел в задумчивости.
«Что делать, если звание «первого из сильнейших» получит лянский ван? Неужели у нас меньше способностей?»
Вскоре хмель взял свое, и Юэ Фэй задремал.
Чжан Сянь и Тан Хуай, глядя на него, удивлялись:
— Что с ним сегодня? Раньше, бывало, за вином веселился, шутил, а тут на тебе!
Тан Хуай и Чжан Сянь, недовольные, ушли спать. Ван Гуй выпил еще немного, откинулся на спинку стула и захрапел. Один Ню Гао продолжал пить. Но и он вскоре заскучал.
«Пойду-ка я прогуляюсь! — решил он, — Посмотрю, что делается на улице».
Он потихоньку спустился вниз и сказал хозяину:
— Братья мои спят — хлебнули лишнего! Не тревожь их. Я хочу сходить по нужде, скоро вернусь…
— Тут неподалеку есть пустырь — удобное место. Отсюда налево, — посоветовал хозяин.
— Спасибо.
Ню Гао вышел из ворот, свернул налево и зашагал по улице. У перекрестка он остановился: «Куда идти? Где веселее?»
Вдруг его внимание привлекли двое: один высокий и круглолицый в белом халате, другой ростом пониже — в красном. Они шли навстречу Ню Гао и вели непринужденную беседу.
— Я слышал, будто где-то здесь есть храм Великого министра, — говорит человек в красном. — Пойдем туда, брат, там бывает весело!
— Ты и так сегодня весел! — заметил одетый в белое. — Ладно, идем!
«Об этом столичном храме мне тоже приходилось слышать! — подумал Ню Гао. — Пойду и я с ними!»
Возле храма толпился народ, было шумно и оживленно.
«Прекрасное местечко! Мой старший брат, видимо, о нем и не подозревает!» — подумал Ню Гао.
Следом за незнакомцами он проник в ворота храма. Больше всего людей было у западной стены, и одетый в красное направился туда.
— Позвольте, позвольте! — покрикивал он, и люди расступались.
Не в таких ли случаях люди говорят:
Облако мы не относим
К живым существам,
Если плывет —
То плывет, подчиняясь ветрам.
Если вы не знаете о дальнейших событиях, то прочтите следующую главу.
О доблестных предках повествует сказитель в храме. В борьбу за первенство вступают потомки на ристалище.
Ню Гао пробился сквозь толпу и увидел рассказчика. При появлении новых слушателей тот поднялся и радушно пригласил:
— Присаживайтесь поближе, люди добрые!
Оба незнакомца сели. Ню Гао пристроился рядом с ними и стал слушать сказ о том, как император династии Северная Сун попался в ловушку.
— Однажды император Тай-цзун отправился на гору Утайшань воскурить благовония, — продолжил свой рассказ сказитель. — В дороге Пань Жэнь-мэй уговорил его посмотреть надгробную надпись на могиле одного знаменитого праведника. Эта могила находилась у самой границы Ючжоу, и неподалеку от нее стоял дворец матушки лянского вана государыни Сяо. Тай-цзун вдруг заметил, что от дворцовой башни исходит радужное сияние, и сказал: «Нам хотелось бы осмотреть эту башню. Можно туда поехать?» — «Почему же нельзя? — тотчас отозвался Пань Жэнь-мэй. — Ведь Ючжоу, как и вся Поднебесная, принадлежит вам! Пусть только Пань Лун передаст ваше повеление Сяо Бану, чтобы он на время перебрался в другие покои и дал вам спокойно осмотреть башню!» Тут вмешался престарелый соратник основателя Сунской династии Ян Е и промолвил: «Не ездите туда, государь! Разве подобает повелителю великой империи так неосторожно лезть в логово тигра?» Тай-цзун возразил: «Какая может быть опасность? Мы уже взяли Тайюань, армия Ляо дрожит перед нашим доблестным войском!» — «Ян Е вздумал противиться вашей воле, государь! — воспользовавшись удобным моментом, вставил Пань Жэнь-мэй. — Прикажите взять его под стражу, а когда вернетесь в столицу, накажете». Тай-цзун только кивнул в знак одобрения. Воины тут же взяли Ян Е и его сына под охрану, а Пань Лун получил приказ ехать к Сяо Бану. Лянский ван объявил, что почтительно принимает государево повеление, а сам тайно вызвал на совет военного наставника Сали-маду. «Момент благоприятный, не упускайте его! — сказал вану наставник. — Стяните войска и, как только приедет Тай-цзун, окружите Ючжоу. Ручаюсь, Поднебесная будет вашей!» Лянский ван решил действовать. Он милостиво обошелся с Пань Луном, пообещал с почетом встретить государя и отпустил посланца. Пань Лун передал императору ответ вана, и Тай-цзун со свитой из высокопоставленных сановников отправился в Ючжоу. Лянский ван встретил его у ворот и проводил во дворец. Почти тут же кругом затрещали хлопушки, и спрятанные в засаде войска окружили город. Счастье государя, что в его свите оказался князь небольшого горного владения Хуби-сянь! Он сумел повидаться с лянским ваном и заверил его в том, что Тай-цзун будто бы решил отречься от престола в пользу лянского вана, а его посылает в столицу за государственной печатью. Благодаря этой хитрости ему удалось выбраться из окружения и добраться до Сючжоу. Ян Е и его восемь сыновей возглавили войско и спасли императора. Такова история полководца Яна, которая еще называется «Восемь тигров врываются в Ючжоу».
Рассказчик умолк. Незнакомец в белом халате протянул ему два ляна серебра.
— Спасибо, друг! Мы приезжие, так что не обессудь, если плохо тебя наградили!
— Очень вам благодарен, почтенные господа! — воскликнул рассказчик.
Незнакомцы стали выбираться из толпы. Ню Гао следовал поодаль.
Только теперь рассказчик понял, что третий пристроился к тем двум, чтобы даром послушать рассказ!
А Ню Гао в это время размышлял: «Кто эти люди? Подумать только — два ляна серебра отвалили!»
И вдруг он услышал, как одетый в красное сказал:
— Для тебя, брат, два ляна ничего не значат. Но здешние жители могли подумать, будто ты невежда и не знаешь, сколько платят рассказчикам!
— За такой рассказ стоит заплатить десять лян! — возразил тот. — Ведь сказитель говорил о моих предках!
«Прославленные предки! — подумал Ню Гао. — А о моих что можно рассказать?»
— Давай взглянем, брат, что там за толпа! — неожиданно предложил одетый в белое.
— Давай! — согласился его спутник и первым стал протискиваться вперед, покрикивая: — Пропустите нас, пожалуйста, мы приезжие!
Толпа расступалась, давая дорогу. Ню Гао не отставал от незнакомцев.
Оказалось, что здесь тоже выступал рассказчик, который вел сказ о возвышении династии Тан.
— Циньский ван Ли Ши-минь[38] направлялся на встречу с пятью могущественными правителями в горы Цзясошань. В его свите находился Ло Чэн, которого считали седьмым богатырем Поднебесной. По приказу военного наставника Ло Чэн, жаждавший отличиться, закрыл врагу выход из гор и взял в плен пятерых богатырей.
— Вот какой великий подвиг совершил герой! — заключил сказитель.
Одетый в красное встал и подал ему четыре ляна серебра:
— Друг, мы приезжие, так что прости, если даю мало!
«Видно, и у этого какой-нибудь прославленный предок!» — думал Ню Гао, когда они выбирались из толпы.
Дорогой читатель, что это мы называем незнакомцев — одетый в белое да одетый в красное! Пора уже объяснить, кто они! Так слушайте: незнакомец в белом халате был потомком Ян Е и звали его Ян Цзай-син, а одетого в красное звали Ло Янь-цин, и приходился он дальним праправнуком танскому Ло Чэну.
Итак, Ян Цзай-син сказал:
— Зачем ты дал четыре ляна?
