на помощь им (грузинам), то вступил р переговоры с Вахтангом Отправил к нему посланника и сказал: «К чему мы истребляем друг друга? Мы же братья, дети Неброта! Коли огонь — это бог, то да поможет он нам; мы же останемся в любви к пращурам нашим. И всякий из нас да благоволит служить по приязни духа своего».
Когда же явился этот посланник и поведал царю Вахтангу все порученное ему персидским царем — оно пришлось по душе Вахтангу и всему его воинству. Выдал царь Вахтанг дары, вернул посланника того и сказал: «Узрел ты силу креста, ибо до явления Распятого все цари приносили дань тебе. С явлением же его — победят тебя все уверовавшие в него, и данники твои греки воюют по сю сторону и развеяли очаги огнепоклонников. Отныне же, коли вступишь в борьбу с нами, чтобы отторгнуть нас от веры — помрем мы за нее, как помер Он за нас, и Он воскресит нас. Но ежели исполнишь ты слово свое и огонь перестанет быть тебе богом, но будет нам единым господом Христос, я сделаю тебя отцом и владыкой моим [290] И хотя я первородный, но на престоле отцов наших восседаете вы».
После того, как высказали ему слова Вахтанга, тот уважил его и выдал Горгасалу богатые подношения, и среди них венец с анфраксовыми каменьями, и условились о поре встречи. Снялся царь персидский, отступил к Рустави; выступили они на заре, стали в долине Кала, ибо местность Тбилиси, как и крепость Кала, была разорена. А царь Вахтанг стал в Джачви, и сошлись в той долине оба царя. /182/ Поприветствовали друг друга и признали незыблемость каждого в своей вере. И пригласил в тот день Горгасал царя персидского с воинством его в Тбилиси и поднес ему тысячу рабынь, пятьсот рабов, драгоценных полотен златотканных — пятьсот, шелкотканных — пятьсот, кобыл — десять тысяч, лошадей вьючных — пятьсот, мулов — триста, волов [291] — четыре тысячи, овец — десять тысяч. На третий день Горгасал явился к нему, взяв с собой Леона — антипата кесаря, и имели совместные суждения И просил антипат Горгасала о мире между кесарем и Хосроем, ибо робели греки — а вдруг персы вторгнутся в Грецию и разорят ее, потому как все войска греческие полностью были в Хазарии.
И говорил Хосро Горгасалу: «Требуй от меня, что бы тебе ни заблагорассудилось, либо что бы ты захотел дать другому». А Горгасал ответил: «Желаю мира между тобой и кесарем» Сказал Хосро: «Огорчила меня просьба твоя, ибо греки, улучив время, обратятся с нами немилосердно. А я потому возлюбил тебя чтобы вторгнуться в Грецию и отмстить км. А вот и посланник хазарского царя, уже десятый день как явился он к нам, но неведомо тебе о причинах вражды нашей Нынче же я поведаю тебе о дерзости их в отношении нас, а затем исполню волю твою, потому как обещал твердой клятвой, что не поступлю против воли твоей. И сказал следующее «Ведомо тебе что по сю сторону моря суть владения наши, выделенные нам со времен Ноя, а он ныне отвоевывает у нас Джазиру и Шам [292], да разорены города, а Шам — это наше царство. Но ведь половина Джазиры, определенная отцами нашими, является твоим уделом, а греки присвоили /183/ ее, и вот я хотел выступить, чтобы вернуть ее. Ну, а теперь удел предков твоих дели ты сам, это дело твое и греков. Но прочую часть Джазиры пусть греки вернут нам, этого я требую от тебя».
Когда же антипат Леон услышал все это, возрадовался, весьма и, поклонившись обоим царям, сказал: «Пять городов Джазиры пусть достанутся тебе в собственность, ибо половину Сикилии [293], которую мы отобрали у тебя, — возвращаем, и пусть во дни наши установится мир меж тобой и им».
И сказал царь: «Кто знает, признает ли царь греческий дела наши». Но Леон сказал: «Когда царь отправлял меня в качестве уполномоченного своего, то некий богомудрый монах говорил ему, что господь желает мира между тремя этими царями. И стало же так. А кесарь повелел книжнику составить письмо о мире. И вот оно — составленное то послание».
И сказав об этом, прочитали то послание, написанное клятвенно: «Я не востребую от вас ничего, кроме того, что дал царь Персии Иовиану». Призвал персидский царь посланника царя хазарского, а тот подстрекал персов против греков. Тут персидский царь принес свиток и собственноручно написал любезное послание греческому царю с признанием (государственных) рубежей и о возвращении Сикилии. Признал за ним Филистим с Иерусалимом. И сказал так: «Градом веры вашей является Иерусалим». И выдал Горгасалу дары: благовоний — три тысячи литр, амбры — пятьсот литр, мускуса — пятьсот литр, меринов — три тысячи, одеяний царских — тысячу и соболей — три тысячи.
И удалился Вахтанг восвояси; назавтра царь (персов) отправил Вахтангу Барзабана, /184/ личного мобидана, и уведомил Горгасала следующим образом: «Чего возжелаешь от меня — впредь я обещаю выполнять. Правь государством своим, как тебе заблагорассудится: разошли уполномоченных своих и получи города свои, коих я дал тебе (так же, как) и кесарю. А Барзабану я повелеваю отправиться к кесарю с целью получения им областей и городов ваших. Ты же ведай, что из-за всего этого дела разгневались на нас старейшины персидские, ибо они полагали, что я разорю Грецию, но я ныне пожаловал им два царства у рубежей моих. Теперь же у меня к тебе просьба: выдай сестру твою мне в жены и посети страну нашу отчинную, дабы повидать тебе родню твою и быть тебе самолично мне пособником против неприятелей моих абашей и эламитов, хиндов и синдов, ибо пошли они на тяжкое злодеяние: унизили царствование мое. И теперь, когда ты явишься ко мне — заявил бы я старейшинам и марзапанам моим: «Утвердил я любовь с моими друзьями, ибо так соблаговолил брат мой царь Вахтанг. Некоторые страны мы им отдали, но при их содействии мы сделали данниками неприятелей своих». Тем самым утихомирим гнев старцев их на греков. Ты же самолично будь мне опорой, но рати твои пусть останутся на местах своих».
Тогда Вахтанг созвал своих советников, и антипат Леон говорил следующее: «Велико благо, отпущенное тобою грекам, более (заслуг) их царей, восседающих на престолах своих, ибо спас ты город Понтийский от погибели и выдал ты ему семьсот восемьдесят тысяч душ и ныне тобой будут даны ему
