Поэтическая антология - Манъёсю

Из волокон таку вьют
Яркой белизны канат…
В дальней, чуждой стороне,
В стороне Сираги ты
Услыхала от людей,
Что чудесна, хороша
Наша славная страна!
Прибыла ты к нам сюда,
Где родных и близких нет,
Кто б о думах мог спросить
И печали отогнать…
И хотя у нас в стране,
Где великий государь
Правит всем,
В столице здесь,
Что указывает нам
День работ,—
Полно людей,
И хотя домов и сел
И не счесть у нас в стране,—
Что на ум тебе пришло,
Что туда, к горам Сахо,
Где и друга даже нет,
Словно малое дитя
Плачущее,
Загрустив,
Потянулась ты душой…
Поселилась в доме там,
Где стелила на постель
Ночью мягкие шелка…
Новояшмовых годов
Длинная тянулась нить.
И жила ты в доме том,
Коротала дни свои…
Но живущим на земле
Суждено покинуть мир,—
Говорят об этом все.
Этой участи нельзя
Избежать здесь никому…
И когда твои друзья,
Те, кому ты в эти дни
Доверялась всей душой,
Были далеко в пути,—
Где подушкой на земле
Служит страннику трава,—
Утром рано переплыв
Быструю реку Сахо
И оставив позади
Дивной Касуга поля,
Устремясь туда, к горам,
Распростертым вдалеке,
Погрузившись в темноту,
Скрылась ты
Навек от нас…
Что сказать, что делать мне?
Как мне быть, не знаю я.
И брожу
Теперь одна…
Белотканый мой рукав
Вечно влажен с той поры…
То не слезы ли мои,
Что, печалясь, в горе лью
Там, у Арима- горы,
Где сгустились облака,
Наземь хлынули дождем?

Каэси-ута
Ах, оттого что жизнь земную
Не удержать, любимая моя
Ушла из дома, где стелились
На ложе мягкие шелка,
И в облаках навеки скрылась…

Отныне —
Осенний ветер будет дуть
Такой холодный…
Как смогу я
Ночами долгими один уснуть?

Когда ты говоришь:
“Как я смогу уснуть ночами долгими один?” —
Я вспоминаю
Всегда с тоской о той,
Которой не вернуть!

Вот расцвела в саду моем гвоздика,
Что посадила милая моя,
Мне говоря:
“Когда настанет осень,
Любуясь на нее, ты вспоминай меня!”

Хоть знаю я, что этот мир невечен,
Где смертные живут,
И все же оттого,
Что дышит холодом теперь осенний ветер,
С такой тоской я вспоминал ее!

Возле дома моего
Пышно расцвели цветы,
И любуюсь я на них,
Но без радости в душе.
Если бы жива была
Милая моя жена,
Неразлучны были б с ней,
Словно утки, что всегда
Плавают вдвоем.
Как хотел бы я теперь
Для нее сорвать цветы,
Дать полюбоваться ей!
Но в непрочном мире здесь
Бренен жалкий человек,
Словно иней иль роса,
Быстро исчезает он,
Быстро скроется из глаз,
Словно солнце, что лучом
Озарив на склоне дня
Путь средь распростертых гор,
Исчезает навсегда…
Оттого-то каждый раз,
Как подумаю о ней,
В сердце чувствую я боль…
И не в силах я сказать,
И не знаю, как назвать
Этот жалкий, бренный мир,
Что исчезнет без следа.—
Ведь помочь нельзя ничем

Всегда мог наступить — я это знал —
Для меня разлуки вечной срок,
Но так больно было сердцу, что ушла
Милая, любимая жена,
Мне оставив малое дитя…

Если б знал я, где лежит тот путь,
По которому уйдешь ты от меня,—
Я заранее
Заставы бы воздвиг,
Чтобы только удержать тебя!

Срок прошел — и отцвели цветы,
Которыми у дома любовалась
Моя любимая жена,
А слезы, проливаемые мною,
Еще никак не высохнут в тоске…

О, только так на свете и бывает,
Такие уж обычаи земли!
А я и ты
Надеялись и ждали,
Как будто впереди у нас века!

Покинувшую дом родимый
Любимую мою
Не мог я удержать.
В горах от всех она навеки скрылась,
И нет покоя сердцу моему!..

Хоть знаю я давно,
Что в этом бренном мире
Нас ждет всегда жестокая судьба,
Но все же сердце, преисполненное боли,
Тебя не в силах позабыть!

О, каждый раз, когда там вдалеке
Встает туман над склонами Сахо,
Ведь каждый раз
Я вспоминаю о тебе,
И нету дня, чтобы не плакал я…

Пусть в годы давние на горный склон Сахо
Смотрел всегда я равнодушно,
А вот теперь, когда подумал я,
Что это — место твоего упокоенья,—
Гора Сахо мне стала дорога!

И поведать это вам
Я смущаюсь и боюсь,
И сказать об этом вам
Для меня великий страх…
Ах, столица есть Куни
В нашей славной стороне,
Что Ямато названа,
Там, где тысячи веков
Должен был бы
Править принц,
Наш великий государь,
И в столице той всегда,
Лишь придет из-за морей
В дымке розовой весна,
Как повсюду на горах
Распускаются цветы,
И в прозрачных струях рек
Мчится резвая форель…
И как раз, когда в стране
С каждым днем сильнее был
Пышной славы его блеск,
То не ложь или обман,
То не вымысел иль бред,—
В платьях яркой белизны
Слуги верные его,
Встал на Вадзука- горе
Погребальный паланкин!
Ах, отныне править будет
Принц наш в вечных небесах,—
И упал я в страшном горе,
И катался по земле…
Я рыдал, и были влажны
Рукава мои от слез,
Но напрасно горевал я,—
Ведь помочь ничем нельзя…

Не думал я,
Что наш великий государь
Решил отныне править небесами,
И Вадзука- гора
Казалась мне чужой!

Как пышные цветы,
Что блеском озаряли
И горы, распростертые вокруг,
А после неожиданно увяли,
Вот так и ты, великий государь!

И поведать это вам
Я смущаюсь и боюсь…
Наш великий государь,
Принц светлейший
Как-то раз
Вдруг, призвав к себе, собрал
Множество людей
Славных воинских родов
И повел их за собой.
На охоте поутру
Диких он ловил зверей;
На охоте ввечеру
Он ловил пугливых птиц.
И прекрасного коня
За узду остановив,
Он, любуясь на цветы,
Сердце веселил.
О расцветшие цветы,
В темных зарослях лесных
Горных склонов Икудзи,
Вы увяли навсегда!
В мире бренном и пустом
Все бывает только так!
Словно мухи в майский день
Слуги верные шумят!
Слуги верные его,
Принца нашего, что был
Сердцем доблестный герой,
Что, бывало, славный меч
Крепко привязав к бедру,
Славный ясеневый лук
И колчан нес за спиной.
Уповая на него,
Мы мечтали,
Чтобы он
Вместе с небом и землей
В мире долго, долго жил,
Чтобы тысячи веков
Оставалось все, как есть!
Словно мухи в майский день,
Слуги верные шумят,
Платья яркой белизны
Нынче на себя надев…
И когда мой видит взор,
Как меняется вокруг
С каждым днем
Веселый вид
Слуг его,
Что здесь всегда
Улыбались, веселясь,—
О, как полон скорби я!