«Э-гей, эггиды! – закричал им сын гзирая. – Что вы шутите со стрелами, разве тут место для игры?»
Посмотрели царские зятья друг на друга и подумали: «Если наши стрелы его не берут, так хитростью возьмем его!» Подъехали они к каравану и так сказали: «Да не обидится, юноша, сердце твое! Не в тебя, а во-он в ту птицу, что на камне сидит, пустили мы стрелы».
«Мир вам, эггиды! – ответил юноша. – Не так это, но пусть будет так».
«Эггид ты, юноша, а мы слуги твои, – сказали царские зятья. – Видим, хороший ты ведешь караван! Но сколько бы ни было на твоих верблюдах товару, ты еще большего достоин. Пойдем с нами, тут в горе такой есть клад, что вся царская казна пеплом покажется перед ним».
«Что так расхвастались эти сыновья везиров? – подумал сын гзирая. – Хорошо, пойду посмотрю, что они поставят в ряд с моим караваном!» Слезли все трое с коней и идут. Скоро подошли они к краю скалы.
«Вот сюда посмотри, – сказали царские зятья. – Но только раз один взгляни и закрой глаза, чтобы блеск этого клада не ослепил тебя». По простоте своей взглянул вниз сын гзирая, а царские зятья толкнули его в спину, и упал наш юноша со скалы в глубокую расщелину. И одной бы косточки целой не осталось от него, если бы на половине дороги не выросла вдруг чинара. Подхватила чинара его своими ветками и держит крепко. Не успел наш юноша открыть глаза, прилетела золотая курочка и села ему на грудь.
«С чем ты прилетела, добрая курочка? – сказал юноша. – Радость мне принесла или горе?» И только он так сказал, слышит, там вверху, на краю скалы, заржала морская лошадь.
«Эй, юноша, верно, испугался ты? Но не бойся, ты моего Исперта спас – сегодня и я тебе на помощь пришла. Пока я жива, никто ни хитростью, ни силой тебя не поборет, пусть никто этим не похвастает на свете!»
Тряхнула морская лошадь головой и бросила юноше волос из гривы. Упал тот волос юноше в руки и стал большой веревкой.
«Перевяжи, юноша, себя и держись крепко!» – крикнула ему морская лошадь. Потянула она сына гзирая и вытащила наверх.
«Не печалься, юноша! – говорит морская лошадь. – Увели караван царские зятья, а дорога караванная будет твоей. Скрыла я эту дорогу, а горам сказала: «Крепко прижмитесь друг к другу, откроетесь, когда сядет на вашу грудь золотая курочка». А ты до времени спрячь эту курочку в хурджуне. Что хочешь потеряй, а ее, смотри, не теряй!»
Сказала это морская лошадь и опять пропала. А юноша сошел с горы и видит, Исперт уже ждет его. Обрадовался конь и заржал громко. Сел на него сын гзирая и доехал до царского города. Тут он опять дунул на Исперта, и стал тот иголкой, потом скинул новую одежду, старую надел и вернулся в свою лачугу. А невеста встретила его у порога и сказала: «Мир тебе, мой жених! Львом ты вернулся или зайцем, скажи мне скорее. Не ты ли привел этот караван, что стоит перед царским дворцом на майдане?»
«Нет, невеста моя, караван не я привел, но скажу я тебе – лев я, а не заяц. Вот, смотри, золотую курочку принес я тебе в подарок. Спрячь эту курочку, никому не показывай, а придет день, и цыплят золотых тебе принесу».
А царь рано утром вышел на свой балкон, увидел на майдане караван и от радости чуть ум свой не потерял.
Собрал царь меджлис, зятьев позвал и сказал: «С этого дня сядете вы на место своих отцов и будете моими везирами».
Много ли времени прошло или мало, и опять опечалился царь. Призвал он своих зятьев и так им сказал: «Эй, везиры мои, один раз вы меня порадовали, порадуйте и еще раз мое сердце. Земля моего царства – земля песка и камня. Сделайте землю мою землею черной, пусть вырастет на ней такой высокий хлеб, чтобы и буйвол во весь рост затеряться мог в пшенице. Сможете это сделать, эггиды, или нет?»
«Тяжелую ты кладешь нам ношу на плечи, великий царь, но не сбросим ее на землю!»
Сказали так царские зятья, попрощались с царем и пошли. Идут по дороге и говорят: «Вот теперь и проведи осла через воду, чтобы и копыта его не омочить! Один раз проехали мы на лошади лжи, второй раз где найдем эту лошадь? Но что нам делать? Пойдем опять по горам и долинам и посмотрим, что будет». Сели они на своих коней и поехали. А куда поехали и куда приедут – сами не знают! И опять я скажу вам – и это царское слово дошло до сына гзирая.
«Невеста моя дорогая, – сказал он. – Опять я уйду в эту ночь. А ты будь спокойна, тихо спи до утра. Львом или зайцем, но утром я снова приду к тебе». Сын гзирая взял с собой лопату и хурджун с одеждой, вышел из царского города и подул на иголку. Только подул – опять стал перед ним наш Исперт. Сел юноша на коня и сказал ему: «Хочу, мой Исперт, я найти черную землю, а где она, не знаю, может, ты это знаешь? Веди меня, мой конь». Исперт заржал громко и понес его.
Мало ли, много ли они ехали, остановился наш Исперт в большой долине, за семью горами. Ударил он сильно копытами, на локоть землю разрыл. И видит сын гзирая: открылась тут черная земля, черная, как косы его невесты. Обрадовался сын гзирая и подумал: «Сегодня я накопаю побольше этой земли, а завтра пойду к царю и скажу: «Сколько есть у тебя буйволов с арбами, всех пошли за черной землей». Слез сын гзирая с коня, взял лопату и стал копать. Раз лопатой ударил – целый чувал поднял земли, другой раз ударил – десять чувалов земли бросил, а в третий раз столько земли захватил лопатой, что и большая арба ее бы не увезла. Еще звезда утра не вышла на небо, а сын гзирая вот уже целую гору накопал. Только хотел он сесть на Исперта и домой поехать, вдруг видит, скачет к нему морская лошадь и так говорит: «В этих местах была я, мой юноша, всю ночь на тебя смотрела. Богатырем ты потрудился, не заохал. Гору земли ты сам накопал, а за буйволами хочешь идти с поклоном к царю! Разве меня нет на свете?! Вон видишь, идут мулы с чувалами – караван за караваном. Не успеешь глаза открыть и закрыть – вся земля будет в чувалах, а ты надень свою новую одежду и веди караваны к царю.
«Спасибо тебе», – ответил сын гзирая. Надел новую одежду и стал в голове караванов. Идет караван. Колокольчиков не слышно, кисточек на нем не видно, тихо шагают мулы, тяжелые на них чувалы, земля ведь в чувалах – не орехи. А царские зятья опять тут как тут, будто кто им шепнул в ухо: «По этой дороге идите, не по другой». Посмотрели царские зятья, видят, идет большой караван мулов. А впереди каравана юноша едет на коне. Сначала испугались они, а потом обрадовались и сказали: «Вот опять счастье нам открылось. Соберем всю нашу хитрость и обманем его».
И еще что-то тихо-тихо сказали один другому, вскочили на коней и в сторону поехали. А наш юноша ведет свой караван, не думая ни о чем. Вот выехал он из-за горы и видит: старик и старуха стоят перед ямой и громко спорят. Старуха говорит: «Коротка эта могила!»
А старик говорит: «Нет, длинна могила!» Подъехал к ним сын гзирая и спросил: «О чем спорите вы, старик и старуха?» «Ох, юноша, беда большая упала на нашу голову! – сказала старуха. – Один был у нас сын, да и того смерть унесла! Вот копаем ему могилу. Я говорю – коротка могила, а старик говорит – длинна могила. А сын наш был такой же, как и ты, стройный как чинара!»
«А если сын ваш был такой, как и я, – сказал наш юноша, – так и спорить не надо. Я войду в эту могилу, и вы увидите, – длинна она или коротка». Вошел сын гзирая в могилу и лег. От чистоты сердца помочь он хотел старику и старухе, а того не увидел, что волки уже пасти открыли. Не старик со старухой то были, скажу я вам, а царские зятья. Сын гзирая и вздохнуть не успел, как целая гора земли уже упала ему на грудь. Как собаки хватают кость и бегут от палки, так и царские зятья: сделали злое дело – скорей бежать от этого места, но караван с землей не забыли. Бьют бедных мулов и гонят их по дороге. Скрылся караван за горою или не скрылся, опять тут вышла морская лошадь, заржала сердито, разрыла копытами землю, схватила зубами сына гзирая и вытащила из ямы. «Эх ты, мой бедный юноша, в какую ты беду попал! Разные люди есть на свете, не всем открывай ты свое сердце! Но не горюй. Не порадуются твои враги! Вот, возьми в карман эту горсть пшеницы, придет время, и она поможет тебе. А теперь иди, и добро пусть будет с тобою!»
«Спасибо тебе, морская лошадь!» – с поклоном сказал сын гзирая, потом сел на спину Исперта и поехал. На краю города слез он с коня, превратив его в иголку, и пошел в лачугу.
«Знаю я, – сказал он невесте, – опять спросишь ты у меня, лев я или заяц. Но что делать – наполовину, я лев, наполовину заяц. Всю ночь я ходил, а принес тебе вот эту горсть пшеницы. Спрячь ее – и одного зерна не потеряй! Придет день, поможет нам эта пшеница».
А царские зятья привели на майдан к царю те караваны. Люди рассыпали черную землю по всему царству, посеяли хлеб на ней и ждут: вот не сегодня-завтра вырастет на ней пшеница. Посеять-то посеяли люди, а ростков из земли все не видно. Вот и лето кончается, а как разбросали землю, так черной она и лежит. От стыда за себя, от стыда за своих зятьев заболел царь. И так заболел, что не сегодня-завтра оставит его жизнь. Со всего своего царства собрал он мудрецов и лекарей. День и ночь они держат совет, спорят друг с другом, а царю все не легче. И никто не может сказать, что за болезнь у царя. Но был когда-то у царя один старый-старый; мудрец. Слепым он уж стал и не ходил к царю на меджлис. Вспомнили тут про него, взяли под руки и привели к царю. Сел старый мудрец рядом с царем, провел рукой по груди царя, по голове его, по ногам и сказал: «Э-гей, царь! Тяжелая болезнь тебя придавила! Только одно есть лекарство на свете, что может спасти тебя. Молоко львицы в шкуре ее львенка нужно тебе. Только выпьешь глоток – и на ноги встанешь». Тут опять стали держать везиры и мудрецы совет, кому ехать за этим лекарством для больного царя. И так решил меджлис: царские зятья поедут! Хотели они того или нет, но сели опять на коней и поехали. А куда едут и куда приедут, – сами не знают.
