наставник факих Махмуд ибн Омар получил должность кадия.
В пятом году [т. е. в 905 г. х. (8.VIII.1499—27.VII.1500)] аския совершил поход на багана-фари, а в [девятьсот] шестом [28.VII.1500—16.VII.1501] — на Тилдзу в Аире [207] и там получил какаки [208], их у сонгаев до этого не было.
В [девятьсот] седьмом году [17.VII.1501—6.VII.1502] аския пошел в Дьялана [209], но возвратился в Гао [210]. И повелел он семерым мужам из числа сыновей своих — а были это курмина /71/ фари Усман, Мори-Усман-Сакиди, Усман-Корей, Сулейман Катенга, бенга-фарма Сулейман, калиси-фарма Сулейман и Омар-Туту — и факихам их, с которыми совершил он хаджж, чтобы они доставили к нему Салиха Дьявара и Мухаммеда Та-ля. И сказал он тем [двоим]: “Когда идут в местность, известную под названием Иса-Кейна, до места, называемого Ка [211], это твое владение, Салих Дьявара! Вы же [будете] свидетелями!” А в этой местности находились в собственности аскии три племени: длинноволосые хаддаданке, племя фалан и люди беллакуку, курка и сарей — и лишь происхождение их от зинджей. Затем сказал аския: “О Мухаммед Таль! Когда достигают Харкунса-Кайгоро и едет человек прямо перед собой с восхода солнца до того, когда оно садится, — [эта земля] принадлежит тебе, твое владение. А на ней — три племени в твоей собственности: племя зинджское, племя соробанна и племя дьям-уали!” — потому что у дьям-уали и соробанна мать была арби, отец же — кузнец из Масины. Дело обстояло подобным образом, и солнце опустилось для Мухаммеда Таля напротив деревьев Дудикатия. Тогда он возвратился к аскии, рассказал ему о том и призвал на них [всех] благословение [212].
И не совершал аския походов в годах [девятьсот] восьмом, девятом и десятом. А в [девятьсот] одиннадцатом [4.VI.1505— 23,.V.1506] он ходил на Боргу, но не воевал в [девятьсот] Двенадцатом.
В [девятьсот] же тринадцатом [13.V.1507—I.V.1508] он остановился в Кабаре, и встретились ему там трое мужей из числа внуков шейха Мори-Хаугаро. Были то Мори ас-Садик, Мори-Джейба и Мори-Мухаммед, которых схватил в свою пору ши Али, подобно тому, как сказано ранее. Они пожаловались аскии Мухаммеду на тяготы и насилия, что им встретились во времена ши Али. Аския приказал выдать им по десяти прислужников-[рабов] и по сто коров, и они возвратились. А когда они возвращались, то встретились по дороге со своими братьями, сыновьями своего отца, внуками Мори-Хаугаро, направлявшимися к аскии Мухаммеду. Те спросили их [троих] о состоянии аскии, и они им рассказали о его прекрасных поведении, политике и благородстве. И упомянули /72/ тем о том, что аския им подарил из рабов и коров. Но вновь пришедшие заявили: “Мы ваши дольщики в этом пожаловании, и мы его разделим по числу нашему”. Трое отказались, и они начали спорить. И дошли в той крайности до того, что первые вернулись вместе с новыми к аскии Мухаммеду и рассказали ему о том, что произошло между ними и их братьями [213]. Он же весело и радостно рассмеялся, потом сказал: “Для братьев только это пожалование! Я не предполагал его для [всего] потомства Мори Хаугаро, и ко мне явились лишь эти три ваших брата — им я и пожаловал то, что выделил им Аллах, и то — их доля, ее даровал им Аллах”. Потом приказал выдать остальным братьям также по десяти рабов и по сто коров и сказал: “Это ваша личная доля — и с меня вам полагается эта дань каждый год, что я еще проживу!” Братья взяли подаренное, поблагодарили за его деяние и призвали на него благословение и продление жизни и неуязвимость государству его.
Затем они ему сказали: “Мы желаем от тебя, чтобы написал ты нам охранную грамоту, с которой мы бы путешествовали по странам, защищая ею наши привилегии, так, чтобы не был над нами властен беззаконием какой-либо из притеснителей, воинов твоих и враждебными действиями [214]. И да избавит тебя Аллах от адского пламени!”.
Аския был удовлетворен, дал согласие и повелел катибу, чтобы тот писал, а он-де ему продиктует. И катиб написал, а я сам читал ту грамоту. Мне ее показал мой дядя по матери, кадий Исмаил, сын факиха, кадия Махмуда Кати. Термиты уже изгрызли часть написанного в нижней части ее строк, и некоторые [строки] были продырявлены. Вот ее текст: “Это — грамота повелителя верующих и государя мусульман, справедливого, твердого в деле Аллаха, аскии ал-Хадж Мухаммеда ибн Абу Бекра — да продлит Аллах его величие и победу его и да сделает он вечной благодать в потомстве его! Кто прочтет эту грамоту в руках любого из внуков факиха, аскета, праведного Мори Мухаммеда Хаугаро — а это Мори ас-Садик, Мори-Джейба, Исхак, Аниадьоко, Мухаммед, Ресмак, Али и Бель-касим, сыновья факиха Мори-Мама ибн Мори-Мамако /73/ сына факиха Мори-Хаугаро, да помилует его Аллах, и да принесет он нам пользу ученостью своей и верой своей — да будет так! — и кто ее прочтет из тех, кто верует в Аллаха, в последний день, в посольство правдивого посланника его, да благословит его Аллах и да приветствует, тот пусть их почитает, воздаст им должное, признает их чудеса, их добродетели и святость деда их. И да сдержит всякий притеснитель и порочный свою несправедливость и свой порок! Из регулярных частей, из войска нашего, из наших слуг в поездках, наших рабов и гонцов — пусть не приближается к ним [никто] с несправедливостью, с кознями и с принижением. А кто совершит в отношении них зло и несправедливость, тому Аллах воздаст отмщение за это. И завещаем мы всякому, кто произойдет от нас из наших детей и внуков, чтобы были они с ними справедливы, почтительны и добры. Мы снимаем [с них] все государственные подати и дань, так что никто да не потребует с них какой-либо выплаты, вплоть до гостеприимства. Если же [кто] среди них будет подвержен подозрению или же против них будет выдвинута справедливая претензия, то вынести решение по делу могу только я один или тот, кто в будущем меня сменит в этом сане, из числа детей моих. А тот из потомства моего, кто будет к ним несправедлив или возьмет у них незаконно и ложно малейшее, тому да не будет благословения Аллаха в правлении его; и да погубит Он его царствование и да завершит его жизнь недобрым завершением ради святости того, в чем я поклялся при посланнике Аллаха, да благословит его Аллах и да
