стоял рядом с отцом. «Тулуй» по-монгольски называют зеркало, по-тюркски зеркало называют «кузгу».
Теперь ясно, что основная цель изложения этих рассказов и написания этих преданий заключается в описании родословной его величества, повелевающего, как Искандар, Абдуллы бахадур-хана. Ввиду того что родственные отношения этого государя, подобного Рустаму, связаны, зависимы от родословной Джучи-хана, то, отказавшись от повествования о делах других [сыновей Чингиз-хана], мы начнем описание жизненных обстоятельств Джучи-хана.
Рассказ об основных жизненных обстоятельствах Джучи-хана и о переселении его из этого мира
В исторических сочинениях, в преданиях говорится о том, что Джучи-хан скончался за шесть месяцев до смерти отца, из тленного мира он поспешил в теснины вечного мира. Рассказ об этом событии следующий.
В ту пору покоритель мира Чингиз-хан с войском, [многочисленным], как звезды, с войском, не поддающимся определению и исчислению, пошел завоевывать Самарканд, землю, подобную раю. Для завоевания Хорезма он послал своих славных сыновей Джучи-хана, Чагатай-хана, Угедей-хана. Согласно приказу [отца] царевичи пошли освобождать Хорезм. Они окружили эту крепость, уподобив ее точке в центре окружности. На протяжении долгого времени, многих дней они прилагали старания, [чтобы приготовить] орудия и оружие для захвата крепости. Однако вследствие вражды между Чагатай-ханом /26а/ и Джучи-ханом победа не удалась. Покоритель мира Чингиз-хан услышал о вражде и разногласиях между братьями. Он приказал, чтобы братья ради пользы [дела] — завоевания крепости — поступили бы так, как велит Угедей-хан, который был известен и славен как обладатель совершенного ума, [человек] проницательный, исключительных способностей, и чтобы они, считая его предводителем, не противоречили бы ему.
Когда прибыл посол [Чингиз-хана] и представил ханский приказ, братья в соответствии с ханским приказом выразили покорность воле Угедей-хана. Согласно приказу [отца] Угедей-хан приступил к делу. Будучи человеком умным и проницательным, он каждый день шел к какому-нибудь брату и проводил у него время, [выказывая] дружбу и ласку. [И делал он так] до тех пор, пока благодаря приятным рассказам [его] не установилась дружба между Чагатай-ханом и Джучи-ханом. [Согласно стиху]: «Примиряйте же обоих ваших братьев» [294], он восстановил между ними мир и возобновил взаимную дружбу между сторонами. Посоветовавшись с братьями, он с войском, более многочисленным, чем пески в пустыне, с армией, численностью большей, чем злоключения судьбы, каждый день направлялся к крепости и вел бои [за нее]. Он расположился вокруг города и [его] стен, обложил их со всех сторон и готовил средства для захвата крепости. Иногда он удерживал своих людей от битвы и никого не подпускал к крепости, медлил [с захватом] ее. Причина его промедления заключалась в следующем.
Когда покоритель мира Чингиз-хан вознамерился послать царевичей для захвата Хорезма, он услышал, что шейх шейхов Наджм ад-дин Кубра [295], да ниспошлет бог покой его великой душе, изволил пребывать в том вилайете. [Чингиз-хан] послал [к нему] вместе с сыновьями имама муджтахидов [296] Кази-хана. Он приказал, чтобы, как только они прибудут в те края, они сообщили шейху следующее: «[Пусть шейх], взяв своих жен, домочадцев, всех приверженцев и почитателей, покинет город, ибо последовал наш приказ об избиении жителей этой страны». После того как царевичи вместе с его святейшеством Кази-ханом, да будет над ним милость и довольство [Аллаха], поспешили в Хорезмийский вилайет и обложили эту крепость, уподобив [ее] центру окружности, его святейшество Кази-хан предупредил шейха шейхов [Наджм ад-дина Кубра], как ему было приказано. Его святейшество [шейх] не придал никакого значения перлу наставлений его святейшества Кази[-хана]. Он соизволил сказать: «Было бы слишком бесчеловечно, [если бы] я, спокойно живший в течение стольких лет под покровительством жителей этого вилайета, предпочел расстаться с этими людьми теперь, когда настала тяжелая пора, время возникновения смут, и, избрав путь безопасности, начал бы жить в долине спокойствия».
Двустишие
У меня не выйдет из головы любовь к чернооким, /26б/
Это — предопределение небес, иначе не будет.
[Да], как пожелает [бог], так и будет.
Покоритель мира Угедей-каан, отчаявшись [уговорить] его святейшество, проявил такое большое усердие в завоевании крепости, в битве за эту славную крепость, что благодаря его распоряжениям за десять дней удалось овладеть Хорезмом. Согласно приказу [Чингиз-]хана жителей этого вилайета он истребил.
После завоевания этой страны Чагатай-хан и Угедей-хан поспешили к Чингиз-хану и встретились с ханом в Термезском вилайете.
Что же касается Джучи-хана, то он направил знамя величия и счастья к вилайету на севере, пошел в ту страну без разрешения [Чингиз-хана]. По этому случаю опечаленное сердце [Чингиз-хана] покрылось пылью досады, от ярости он опоясался поясом мести и соизволил сказать: «В скором будущем я брошу его в огонь гнева, согласно древнему ясаку [297] я подвергну его наказанию».
Когда Джучи-хан направлялся в отдаленные земли Туркестана, управление которыми было назначено ему, вследствие легкого недомогания им овладела сильная слабость. День ото дня силы его отклонялись от пути крепкого здоровья.
В ту пору, когда Чингиз-хан, успокоившись после завоевания вилайетов, пошел к своей великой орде, Джучи-хан, несмотря на свой сильный недуг, послал [отцу] несколько лебедей, дичи и подробно изложил свою болезнь.
Случилось так, что, когда по приказу Джучи-хана его эмиры занимались охотой, некто из [племени] мангыт проходил около ставки царевича [Джучи]. Под видом прогулки он бродил всюду и, увидев группу охотников, решил, что Джучи-хан охотится собственной персоной. И когда он [затем] поспешил к орде Чингиз-хана и удостоился счастья встретиться с ханом, хан спросил у него о болезни Джучи-хана, спросил о причине болезни. Мангыт сказал: «О болезни царевича я ничего не знаю, но, когда я проходил мимо его ставки, я видел, как он охотился на такой-то горе». Как только Чингиз-хан услышал такие слова, от крайнего возмущения он сказал: «Притворяясь больным, он задумал враждовать [со мной], на страницах сердца, на страницах мысли он начертал письмена о независимости?» В связи с этим обстоятельством он приказал: «Пусть Чагатай-хан и Угедей-хан приготовят все необходимое для дороги и поднимут знамя похода против него (Джучи-хана), я сам сяду верхом на коня и догоню их». Когда они готовились [осуществить] эти замыслы, вдруг пришло роковое известие о кончине Джучи-хана. Чингиз-хан крайне опечалился по случаю смерти сына, в пылу гнева он хотел убить мангыта, но не нашел его. /27а/
Повествование о переселении в загробный мир Джучи-хана и рассказ о его сыновьях
Среди историков существуют разногласия относительно возраста Джучи-хана. Одни говорят, что он скончался в двадцатилетнем возрасте, другие заявляют, что в [возрасте] между тридцатью и сорока [годами] он поспешил из тленного мира во дворец
