Ознакомительная версия.
{258. Зятя приняла в семейство…}
Зятя приняли в семейство после долгих хлопот и приготовлений, но скоро он перестает посещать молодую жену. Вдруг зять встречается со своим бывшим тестем где-нибудь в официальном месте… Наверное, он чувствует в душе жалость к старику.
Один молодой человек стал зятем влиятельного сановника, но прошел всего месяц, и он забыл дорогу к своей жене. Все в доме бранили изменника на чем свет стоит, а кормилица даже читала страшные заклятия, чтобы несчастия посыпались на его голову.
Но в первый же месяц нового года он получил звание куродо.
– Что теперь подумают люди! – стали говорить в семье его жены. – Скажут: "Странно, странно! С тестем на ножах, а такой успех! С чего бы, спрашивается?"
Все эти домашние пересуды наверняка дошли до ушей зятя.
Настало время шестой луны. В доме одного вельможи должны были читаться "Восемь поучений". Собралось множество людей.
Новый куродо выглядел очень нарядно в парчовых шароварах и черной безрукавке. Он легко мог бы повесить шнур своей безрукавки на "хвост коршуна" – оглобли экипажа, где сидела покинутая им жена, так близко друг к другу стояли их экипажи.
"Как она примет это?" – шептались между собой женщины ее свиты. Не только они, но и все другие бывшие там люди из тех, кто знал о ее горе, были полны сердечного сочувствия к ней.
"А он сидел с равнодушным видом, бровью не шевельнул!" – стали рассказывать потом свидетели этой сцены.
Но мужчины, они не способны почувствовать сострадание или понять сердце женщины.
{259. Самое печальное на свете…}
Самое печальное на свете – это знать, что люди не любят тебя. Не найдешь безумца, который пожелал бы себе такую судьбу.
А между тем согласно естественному ходу вещей и в придворной среде, и в родной семье одних любят, других не любят… Как это жестоко!
О детях знатных родителей и говорить нечего, но даже ребенок самых простых людей привлечет все взгляды и покажется необыкновенным, если родители начнут восхвалять его сверх всякой меры. Что ж, когда ребенок в самом деле очень мил, это понятно. Как можно не любить его? Но если нет в нем ничего примечательного, то с болью думаешь: "Как слепа родительская любовь!"
Мне кажется, что самая высшая радость в этом мире – это когда тебя любят и твои родители, и твои господа, и все окружающие люди.
{260. Мужчины, что ни говори, странные существа}
Мужчины, что ни говори, странные существа. Прихоти их необъяснимы.
Вдруг один, к всеобщему удивлению, бросит красавицу жену ради дурнушки…
Если молодой человек хорошо принят во дворце или родом из знатной семьи, он вполне может выбрать из множества девушек красивую жену себе по сердцу.
Предположим, избранница недоступна, так высоко она стоит. Но все равно, если в его глазах она совершенство, пусть любит ее, хотя бы пришлось ему умереть от любви.
Бывает и так. Мужчина никогда не видел девушки, но ему наговорили, что она – чудо красоты, и он готов горы своротить, лишь бы заполучить ее в жены.
Но вот почему иной раз мужчина влюбляется в такую девушку, которая, даже на взгляд других женщин уж очень дурна лицом? Не понимаю.
Я помню, была одна дама, прекрасная собой, с добрым сердцем. Она писала изящным почерком, хорошо умела слагать стихи. Но когда эта дама решилась излить свое сердце в письме к одному мужчине, он ответил ей неискренним ходульным письмом, а навестить и не подумал.
Она была так прелестна в своем горе, но мужчина остался равнодушным и пошел к другой. Даже посторонних брал гнев: какая жестокость! Претил холодный расчет, который сквозил в его отказе…
Мужчина, однако, ничуть не сожалел о своем поступке.
{261. Сострадание – вот самое драгоценное свойство…}
Сострадание – вот самое драгоценное свойство человеческой души. Это прежде всего относится к мужчинам, но верно и для женщин.
Скажешь тому, у кого неприятности: "Сочувствую от души!" – или: "Разделяю ваше горе!" – тому, кого постигла утрата… Много ли значат эти слова? Они не идут из самой глубины сердца, но все же люди в беде рады их услышать.
Лучше, впрочем, передать сочувствие через кого-нибудь, чем выразить непосредственно. Если сторонние свидетели расскажут человеку, пораженному горем, что вы жалели его, он тем сильнее будет тронут и ваши слова неизгладимо останутся в его памяти.
Разумеется, если вы придете с сочувствием к тому, кто вправе требовать его от вас, то особой благодарности он не почувствует, а примет вашу заботу как должное. Но человек для вас чужой, не ожидавший от вас сердечного участия, будет рад каждому вашему теплому слову.
Казалось бы, небольшой труд – сказать несколько добрых слов, а как редко их услышишь!
Вообще, не часто встречаются люди, щедро наделенные талантами – и в придачу еще доброй душой. Где они? А ведь их должно быть много…
{262. Только прямой глупец сердится…}
Только прямой глупец сердится, услышав людские толки о себе. Как можно их избежать? Выходит, он мнит себя неуязвимым. Никто не смей о нем и слова сказать, но сам он волен осуждать других.
Бывают, правда, недопустимо омерзительные сплетни. Когда они дойдут до слуха того, кто стал их мишенью, то он, естественно, будет глубоко возмущен. Скверная может выйти история!
Если в обществе перемывают косточки человека, который еще дорог сердцу, то невольно пожалеешь его и не присоединишься к насмешникам. А в других случаях слишком велико желание позлословить на чужой счет и вызвать общий смех.
{263. Если какие-нибудь черты в лице человека…}
Если какие-нибудь черты в лице человека кажутся вам особенно прекрасными, то не устанешь любоваться им при каждой новой встрече.
С картинами не так. Если часто на них глядеть, быстро примелькаются. Возле моего обычного места во дворце стоят ширмы, они чудесно расписаны, но я никогда на них не гляжу. Насколько более интересен человеческий облик!
В любой некрасивой вещи можно подметить что-либо привлекательное… А в красивом – увы! – отталкивающее.
{264. У господина Наринобу, тюдзё Правой гвардии…}
У господина Наринобу, тюдзё Правой гвардии, великолепная память на голоса. Когда где-нибудь, позади завесы, идет общая беседа, обычно бывает трудно по одному голосу угадать, кто говорит, особенно если это человек не из тех, с кем видишься постоянно.
Вообще мужчины плохо различают голоса или особенности почерка, и лишь Наринобу сразу узнает, чей это голос, даже если говорить совсем тихо.
{265. Я никогда не встречала людей с более тонким слухом…}
Я никогда не встречала людей с более тонким слухом, чем главный императорский казначей Масами`цу. Право, он мог бы расслышать, как падает на пол ресничка комара.
Однажды, когда я жила в правом крыле канцелярия императрицы, Наринобу, приемный сын его светлости Митинага, только что получивший звание тюдзё, нес дежурство во дворце.
Пока я беседовала с ним, одна из фрейлин тихо прошептала мне:
– Расскажите господину тюдзё историю про картинки на веере.
Я ответила ей чуть слышно, одними губами:
– Когда вон тот господин уйдет. Даже она не расслышала и, наклонившись ко мне, стала переспрашивать:
– Что такое? Что такое?
– Возмутительно! – воскликнул Масамицу. – Ну если так, я весь день не тронусь с места.
"Но как мог он услышать?" – изумились мы.
{266. То, что радует}
Кончишь первый том еще не читанного романа. Сил нет, как хочется достать продолжение, и вдруг увидишь следующий том.
Кто-то порвал и бросил письмо. Поднимешь куски, и они сложатся так, что можно прочитать связные строки.
Тебе приснился сон, значение которого показалось зловещим. В страхе и тревоге обратишься к толкователю снов и вдруг узнаешь, к великой твоей радости, что сновидение это ничего дурного не предвещает.
Перед неким знатным человеком собралось целое общество придворных дам.
Он ведет рассказ о делах минувших дней или о том, что случилось в наши времена, а сам поглядывает на меня, и я испытываю радостную гордость!
Заболел человек, дорогой твоему сердцу. Тебя терзает тревога, даже когда он живет тут же, в столице. Что же ты почувствуешь, если он где-нибудь в дальнем краю? Вдруг приходит известие о его выздоровлении огромная радость!
Люди хвалят того, кого ты любишь. Высокопоставленные лица находят его безупречным. Это так приятно!
Стихотворение, сочиненное по какому-нибудь поводу – может быть, в ответ на поэтическое послание, – имеет большой успех, его переписывают на память. Положим, такого со мной еще не случалось, но я легко могу себе представить, до чего это приятно!
Один человек – не слишком тебе близкий – прочел старинное стихотворение, которое ты слышишь в первый раз. Смысл не дошел до тебя, но потом кто-то другой объяснил его, к твоему удовольствию.
А затем ты вдруг найдешь те самые стихи в книге и обрадуешься им: "Да вот же они!"
Ознакомительная версия.
