195
96 «Коль сердца стремятся друг к другу…» — цитируется стихотворение Исэ из антологии «Кокинвакарокудзё»: «Пусть людская молва // Оплетает. Морские травы// Срезает рыбак. // Коль сердца стремятся друг к другу, // Что нам за дело до мира?»
97 «Едва я успела отправить это письмо, как смерклось…» — Идзуми Сикибу снова хочет подчеркнуть, что принц приехал не в полной темноте, как полагалось при тайных свиданиях, а в сумерках. Это должно было свидетельствовать о глубине его чувства.
98 «…нахожусь в тайном убежище, выполняя предписание о перемене направления…» — см. коммент. 38. Возможно, еще не кончились те сорок пять дней, которые принцу предписывалось провести в чужом доме, а может быть, речь идет о новом предписании о «перемене направления».
99 «Понимаю, сколь я многогрешна, но так хочется еще на некоторое время задержаться…» — по буддийским представлениям желать продления жизни, быть привязанным к жизни — греховно.
100 Драгоценная нить (тама-но о — ожерелье из драгоценных камней) — в японской поэзии символизирует жизнь. См. также коммент. 21 к «Собранию стихотворений».
101 «…я решила, что весной…» — Идзуми Сикибу имеет в виду, что решила весной переехать к принцу.
102 «В век далекий богов…» — это стихотворение наверняка было воспринято Идзуми Сикибу, как новое свидетельство чуткости принца: на одиннадцатую луну приходилось много синтоистских праздников и церемоний, поэтому очень уместно было начать свое первое за эту луну стихотворение словами о богах.
103 «Тот бекас, что в зябкую ночь…» — цитируется стихотворение Неизвестного автора из антологии «Кокинвакасю», 761: «На рассвете // Бекасы, нахохлившись, перья свои // Беспрерывно ерошат. // Я же всю ночь мечусь, // Если ты ко мне не приходишь».
104 «Что ж, тогда и я…» — то есть тогда и я тоже приму постриг.
105 «Долговечней сосны Сумиёси…» — сосна Сумиёси (или Суминоэ), так же как и сосна Такасаго, воспеты в японской поэзии как сосны-супруги (они имеют по два ствола, выросшие из единого корня, причем стволы представляют собой сосны разного вида, один ствол — «красная» сосна, другой — «черная»). Сосны символизируют верных супругов, проживших вместе до глубокой старости. Стихотворение принца основано на стихотворении Неизвестного автора из антологии «Кокинвакасю», 905: «Даже с тех пор, // Как я тебя видел, минуло // Немало лет, // Сколько веков на брегу Суминоэ // Ты стоишь, о принцесса-сосна?»
106 «Тоскую, люблю…» — принц полностью цитирует стихотворение Неизвестного автора из антологии «Кокинвакасю», 695. Гвоздика Ямато (или «японская гвоздика», название было дано в противовес бытовавшему издавна названию «кара-надэсико» — «китайская гвоздика») в японской поэзии издавна символизирует любимую.
107 «Коли так любишь…» — Идзуми Сикибу отвечает принцу стихотворением, заимствованным из Исэ-моногатари, дан 70.
108 «И встать с нее не могу…» — в стихотворении Идзуми Сикибу речь шла о синтоистских богах, принц же говорит о буддийском учении, которое мешает ему встретиться с ней. В словах «И встать с нее не могу…» содержится намек на очень популярный среди хэйанской аристократии эпизод из сутры Лотоса, где говорится о том, как, выслушав объяснения будды Шакья-Муни, многие его ученики поднялись с места и ушли. «Когда (Почитаемый в Мирах) произнес эти слова, (присутствующие) на собрании пять тысяч бхикшу, упасак и упасик поднялись со (своих) мест, поклонились Будде и удалились. Почему? Корни греха (в них) были глубоки, а самодовольство велико» (см. Сутра о Цветке Лотоса чудесной дхармы / Пер. с яп. А. Н. Игнатовича. М.: Ладомир, 1998).
109 «Снегопад…» — это и следующие стихотворения основаны на стихотворении Ки-но Цураюки из антологии «Кокинвакасю», 9: «Стелется дымка, // На деревьях набухли почки, // В снегопад // Цветы опадают с веток // Даже в том саду, где их нет…»
110 «Одно лишь платье на ложе…» — образ из стихотворения Неизвестного автора, антология «Кокинвакасю», 689: «Неужели опять, // Одно лишь платье на ложе // Постелив, ты прождешь // Меня всю ночь до рассвета, // О дева с моста Удзи?»
111 «Отправлюсь-ка я за ней сам…» — обычно, если женщина поступала в услужение в чей-то дом, ее переезд обставлялся с большой пышностью. Принц решил избавить Идзуми Сикибу от лишних волнений, связанных с подготовкой такого переезда, и перевезти ее тайно.
112 «Принц привез меня не в обычное место…» — принц и раньше привозил Идзуми Сикибу в свой дом. Тогда он устраивал ее на какой-то безлюдной галерее. На этот же раз он решил поместить ее в покоях, расположенных неподалеку от его собственных, так, чтобы можно было беспрепятственно навещать ее.
113 Шкатулка с гребнями — нечто вроде сегодняшнего косметического набора, куда входили все необходимые для ухода за своей внешностью принадлежности. Шкатулки благородных дам были обычно большими и роскошными. Такую шкатулку заказывали, когда девочка была совсем еще маленькой, она являлась одной из главных составных частей имущества женщины.
114 «…часть решетчатых ставней оставили на время опущенными…» — имеются в виду решетчатые, оклеенные бумагой ставни (коси), которые отделяли внутренние помещения от окружающей дом галереи. Ставни эти состояли из двух частей — нижней и верхней. Когда наступало утро, верхнюю часть ставни поднимали. В данном случае, поскольку в покоях находился принц, ставни оставили опущенными, чтобы его никто не видел снаружи.
115 Государь-монах — отец принца Ацумити, см. коммент. 40.
116 «(Услышав это…)» — часть текста, ограниченная скобками, во многих списках отсутствует.
117 Сэндзи — очевидно, одна из придворных дам принца, которая жила в той же части дома, что и он сам.
118 Старшая сестра Госпожи Северных покоев — имеется в виду Фудзивара Сэйси, дочь Фудзивара Наритоки, позже она была удостоена звания императрицы, но во время, описываемое в «Дневнике», имела звание государевой наложницы высшего разряда — нёго. У Сэйси было пятеро детей — три мальчика и две девочки.
119 Принц Весенних покоев — см. коммент. 26.
120 «…изволит гостить в родном доме…» — то есть в так называемом доме Коитидзё. Фудзивара Наритоки к тому времени уже скончался, в доме жила его мать, бабушка нёго и Госпожи Северных покоев.
121 «Будет лучше, если ты переедешь сюда…» — брошенной жене считалось зазорным оставаться в доме мужа, родственники всегда стремились забрать ее домой.
122 «…можно сделать это ночью…» — сестра Госпожи Северных покоев предлагает самый простой вариант переезда. Ночью можно было бы переехать тайно, не привлекая к себе внимания. Переезд столь высокой особы, какой была супруга принца, ежели он совершался открыто, днем, требовал основательной подготовки — должны были быть подобраны специально убранные кареты, свита, наряды. К тому же если бы Госпожа Северных покоев переехала днем, незамедлительно пошли бы слухи о разводе.
123 «… господин изволил лично перевезти сюда эту особу…» — возмущение прислужниц объясняется тем, что, когда придворная дама переезжала к человеку, в доме которого собиралась служить, она должна была сама позаботиться обо всем, связанном с переездом. Поехав за Идзуми Сикибу сам, принц дал понять домочадцам, что считает ее не столько обычной прислужницей, сколько своей возлюбленной.
124 «…встретила его как ни в чем не бывало…» — это обстоятельство говорит не в пользу госпожи, ей полагалось печалиться из-за развода с мужем.
