схватила одну овцу, разорвала ее, сожрала, — а пес и голоса не подал. Когда я понял, что все мое разоренье произошло от собачьего беспутства, я схватил пса и повесил |21| его за вероломство, которое от него обнаружилось“. Это происшествие поразило Бахрам Гура. Возвращаясь, он всю дорогу думал об этом случае, пока не запало ему в мысль: „народ — наше стадо, вазир — наше доверенное лицо; вижу, дела государства и народа в сильном разорении и расстройстве, — у кого ни спрашиваю, никто не говорит правды, скрывают. Самое правильное — это разузнать об обстоятельствах народа и вазира“. Вернувшись в свое место пребывания, Бахрам Гур потребовал тюремные списки; стало очевидным мерзкое от начала до конца; он ясно увидел и понял, что Раст Равиш неправильно обращался с народом, творил несправедливость. Бахрам Гур сказал: „Это не правильное поведение, а ложь и кривда; верно утверждают мудрецы—вспомнил он притчу,— всякий кто соблазнится славой, будет испытывать нужду в хлебе, а кто изменит ради хлеба, будет нуждаться в одежде. Я сделал этого вазира всесильным, дабы все видели его в великолепии и пышности, и вот никто не осмеливается из-за страха вымолвить правдивого слова. Я должен поступить так: завтра, когда он придет ко двору, я лишу его перед людьми почета, заключу в темницу, прикажу, чтобы надели на его ноги тяжелые оковы, тогда позову к себе узников и расспрошу о делах. Также прикажу, чтобы провозгласили всенародно, что мы сместили Раст Равиша с должности вазира, заключили в тюрьму и больше не будем поручать ему дел. Пусть придет всякий, кто претерпел обиду и имеет жалобу, пусть каждый самолично изложит свое дело, ознакомит нас. Если окажется, что он обращался с народом хорошо, не отбирал несправедливо имущества, если о нем будут говорить с благодарностью, мы его обласкаем, возвратим к исполнению обязанностей; если же он действовал не так, как полагается, прикажем наказать“. На другой день царь Бахрам Гур устроил прием; пришли вельможи, вошел вазир и сел на свое место. Бахрам Гур сказал, обратившись к нему: „Что это за расстройство произошло в нашем государстве из-за тебя? почему ты оставил войска без средств к существованию, разорил наш народ? Мы тебе приказывали, чтобы ты своевременно доставлял людям пропитание, чтобы ты не уклонялся от забот по процветанию владений, чтобы не брал у народа ничего, кроме законного хараджа, чтобы наполнял казнохранилище запасами. Сейчас ни в казнохранилищах ничего не вижу, ни войско не имеет |22| средств к существованию, и народ не сидит на своем месте. Ты полагаешь, что я, занявшись охотой и вином, небрежен к делу государства и делам народа?“ Он приказал, чтобы его ссадили без всякого почтения с места, отвели в особое помещение, наложили ему на ноги тяжелые оковы, а у дворцовых ворот объявили: „Царь сместил Раст Равиша с должности вазира, разгневался на него, больше не будет поручать ему дел. Пусть каждый, кто претерпел от него обиду и имеет жалобу, явится ко двору без страха и трепета, пусть изложит обстоятельства своего дела, чтобы царь оказал вам правосудие“. Одновременно Бахрам Гур приказал открыть двери темницы и привести к нему узников. Он расспросил каждого в отдельности: „за какую провинность тебя посадили в темницу?“ Один сказал: „у меня был брат богатый, имел много имущества и добра. Раст Равиш его схватил и, отобрав у него все имущество, погубил пытками. Я спросил: „почему ты убил моего брата?“ Он сказал: „он переписывается с врагами царя“, и послал меня в темницу, чтобы я не принес жалобу царю и это дело осталось бы в тайне“. Другой сказал; „У меня был прекрасный благоустроенный сад, достался он мне в наследство от отца. У Раст Равиша было владение поблизости от моего сада. Однажды он посетил меня, сад пришелся ему по сердцу, он захотел его приобрести. Я не продал. Тогда он меня схватил, посадил в темницу, заявляя: „ты любишь дочь такого-то, тебе это вменяется в вину. Откажись от этого сада, напиши расписку, что мне, дескать, надоел этот сад, [49] не имею никаких претензий, он является законной собственностью Раст Равиша“. Я не пошел на это и теперь уже пять лет, как нахожусь в темнице“. Еще один сказал: „Я — торговый гость. [50] Мое дело таково. Скитаюсь по суше и морю, [51] имею немного капитала, куплю в одном городе редкие вещи, привезу в другой, продам, довольствуясь небольшой прибылью. Вот приехал в этот город, а у меня было жемчужное ожерелье, я назначил цену за него. Об этом стало известно вазиру царя. Он прислал ко мне кого-то, позвал меня, взял у меня то жемчужное ожерелье, не заплатил и отослал в свое казнохранилище. Несколько дней я ходил |23| кланяться ему, но он и не уплачивал мне стоимость жемчужного ожерелья, и не отдавал его обратно. А у меня терпения не стало, так как я собирался в дорогу. Однажды пришел я к нему и сказал: „Если тебе подходит это ожерелье, прикажи, чтобы уплатили, если не подходит, пусть его мне вернут, так как я собираюсь в дорогу“. Он даже не ответил мне. Когда же я возвратился в свою палатку, увидел сарханга с четырьмя пехотинцами. Они вошли в мою палатку и сказали: „Встань, вазир тебя зовет“. Обрадовавшись, я сказал: „Он собирается заплатить стоимость жемчуга“. Я встал и отправился с этими сбирами. [52] Они привели меня к дверям темницы и сказали тюремщику: „Приказ таков: посади этого человека в темницу и надень на него тяжелые оковы“. Вот уже полтора года теперь как я в темнице, в оковах“. Еще один сказал: „Я — раис [53] такой-то округи. Мой дом был всегда открыт для гостей, странников, ученых и образованных. Я уважал людей, помогал несчастным, постоянно творил милостыню и благотворительность заслуживающим того по своим достоинствам; этому я научился у предков. Все, что досталось мне в наследство из владений и поместий, я расходовал на добрые дела и гостеприимство. Вазир царя схватил меня „ты, мол, нашел клад“, подвергнул допросу, пыткам, бросил в темницу. Я был вынужден продать за полцены все владения и поместья, что были у меня, отдал ему. Теперь вот четыре года, как нахожусь в темнице в оковах и не имею более ни одного дирхема“. Еще один сказал: „Я — сын такого-то заима. [54] Вазир царя все конфисковал у моего отца, его самого убил батогами, а меня бросил в темницу. Вот уже семь
