Источник: http://www.vekovka.h1.ru/
Предисловие к поэме Эдмунда Спенсера "Королева Духов"
Эдмунд СПЕНСЕР (1552-1598) уже при жизни считался непревзойдённым мастером английского стиха, поэтом поэтов, что не помешало ему умереть в крайней нищете, когда очередное восстание в Ирландии лишило его средств к существованию. Величайшее творение Эдмунда Спенсера, поэма "Королева Духов", осталось незавершённой, но и в таком виде количество написанных строк приближается к сорока тысячам, хотя поэт написал только шесть книг из предполагаемых двенадцати. Каждая из написанных книг посвящена той или иной рыцарской добродетели. Так первая книга поэмы заключает в себе легенду о Рыцаре Алого Креста или о Святости; во второй книге мы находим легенду о сэре Гюйоне или об Умеренности; третья книга - легенда о Бритомарте или о Целомудрии; четвёртая книга - легенда о Кэмбеле и Теламонде или о Дружбе; пятая книга - легенда об Артегэле или о Справедливости; шестая книга - легенда о сэре Калидоре или о Вежестве. На первый взгляд, может показаться, что построение поэмы абстрактно, схематично и мало чем отличается от заурядных средневековых аллегорий. Но стоит погрузиться в поэму, и такое предубеждение немедленно рассеется. Аллегория усугубляется чарующей пестротой, загадочной многосмысленностью. Аллегория не указывает ни на что внешнее, будучи аллегорией аллегории, что в свою очередь образует аллегорию и так далее без конца. Трудно себе представить, как могло бы закончиться подобное произведение, не производимое, а производящее самого себя как бы при невольном участии автора. Автор - строитель и одновременно пленник лабиринта, из которого читатель не может найти выхода, вынужденный объяснять подобную чарующую безысходность смертью автора, хотя автор, быть может, не умер, а только слишком углубился в свой лабиринт, как предок Лермонтова Томас Лирмонт ушёл в страну фей вслед за белым оленем. Кстати, поэму Спенсера можно назвать в переводе и "Королева фей", но fairys по-английски обоего пола, это именно духи. Принято считать, что королева духов аллегорически обозначает королеву Елизавету, но это опять-таки аллегория, Прекрасная Дама или София Премудрость Божия, которой привержен вдохновенный неоплатоник Спенсер. Веками английские поэты будут обращаться к таинственному девятистишию спенсеровой строфы. Ею писали Байрон, Шелли, Китс. Спенсерова строфа - ответ английского гения на поэтический вызов Данте Алигьери. Terza rima Данте (тройная рифма) - божественный вечный двигатель, выходящий за пределы творения к нетварному трёхкружию Троицы. Спенсер возводит в квадрат вдохновенное дантовское трёхзвучие, каждой своей строфой возвещает невероятную квадратуру круга, из которого нет исхода, ибо квадратура круга - это одновременно и окно в иной мир и сам иной мир: царство непроницаемой прозрачности.
Владимир Микушевич
Перевод В. Микушевича
Эдмунд Спенсер
КОРОЛЕВА ДУХОВ
Из поэмы
К н и г а п е р в а я
ЛЕГЕНДА О РЫЦАРЕ АЛОГО КРЕСТА, ИЛИ О СВЯТОСТИ
1 Наряд пастуший сбрасываю с плеч;
Угодно ныне музе-чаровнице
В несвойственный мне труд меня вовлечь,
Чтоб трубный глас наследовал цевнице
И пел я гимны рыцарской деснице,
Прославив красоту любезных дам,
Чтоб мне примкнуть к священной веренице
Тех, кто привержен думам и трудам;
Любви и доблести я должное воздам.
2 Так помоги мне, дева пресвятая,
Водительница мудрых девяти;
Мне свитки сокровенные читая,
Смиренного адепта просвяти,
Явив ему заветные пути,
Владычицы и рыцарей пречудных;
Стремился Танаквиллу обрести
Британский принц в скитаньях многотрудных;
Ты поддержи меня в моих истоках скудных!
3 Юпитера ужасный отпрыск, сын
Венерин ты, стреляющий из лука
В грудь рыцарю, ты, грозный властелин,
Чей роковой огонь - восторг и мука,
Лук отложи; пускай твоя наука
С твоею матерью поможет мне,
И Марс, чья власть - кровавая порука
В том, что восторжествуешь на войне,
Да на моей теперь пребудет стороне.
4 И ты, Богиня племени земного,
Ты, зеркало небесной красоты,
Владычица предела островного,
Светильник Феба, воссияй мне ты
Лучами ненаглядной правоты,
Хоть нет у слабых глаз обыкновенья
Воспринимать бессмертные черты,
Смиренного не отвергай ты рвенья
И от меня прими залог благоговенья.
ПЕСНЬ I
Вступает в битву тот, кто свят,
Нечестие поправ;
Но совратить его хотят,
И враг его лукав.
1 Скакал красавец рыцарь по равнине,
И серебром сверкал надёжный щит;
В царапинах от прошлых битв поныне
Для недругов он страшен был на вид,
В сражениях кровавых не пробит;
Был конь достоин грозных испытаний;
Казалось, что узда ему претит,
И рыцарь был в сраженьях неустанней
Своих врагов, рождён для битв и для ристаний.
2 Подобие Господнего креста,
Был на груди у рыцаря кровавый
Крест, и такой же посреди щита,
Свидетельство Господней вечной славы;
Не находила смерть сама управы
На смельчака; он твёрдо уповал
И обнажал свой меч не для забавы;
О чём-то рыцарь втайне тосковал,
Однако над врагом всегда торжествовал.
3 Он странствовал по воле Глорианы,
Он Королеву Духов звал своей;
Он в дальние наведывался страны,
А сам в душе стремился только к ней,
И взгляд её был для него ценней
Всех благ земных; и что ему препона,
Преодолеть которую трудней,
Чем пасть в бою без трепета и стона;
Он был готов сразить свирепого дракона.
4 На белоснежном ехала осле
Красавица; она была белее
Снегов самих; виднелась на челе
Печаль; пускай беспечным веселее,
Наездница, подобная лилее,
Под покрывалом сумрачным светла,
А тайная забота тяжелее,
Однако же, хоть жизнь ей не мила,
Барашка белого на поводу вела.
5 Была невинней агнца эта дева;
От всякого нечестия вдали
Росла и расцветала королева,
Чьи предки тоже были короли,
Исконные властители земли,
Но завладел державою счастливой
Враг дьявольский; с ним сладить не могли;
Считал он всю страну своей поживой,
И призван рыцарь был для мести справедливой.
6 За нею карлик плёлся кое-как,
Попутчик и слуга отнюдь не прыткий,
С трудом превозмогая каждый шаг,
Волок её дорожные пожитки;
Казалось, нёс он золотые слитки,
Но был Юпитер, как всегда суров,
И промочить грозил он их до нитки
Дождём, который лил из облаков,
И нашим путникам понадобился кров.
7 Неподалёку лес они узрели,
Где защищают в бурю дерева
Тех, кто достигнуть мог приютной цели,
От злобного укрывшись торжества
Там, где перечит проливню листва,
Весной образовав навес прохладный,
Где виден звёздный свет едва-едва,
Где даже дождь безвреден беспощадный:
Для странников приют укромный и отрадный.
8 И рыцарь с девой углубились в лес,
Где всё ещё звучали птичьи хоры,
Бросая вызов бешенству небес;
Заворожив гармонией просторы,
Гимн слышался в честь щеглы и кокоры,
Сосны и кедра; над землёй навис
Вяз-виноградарь; лучше нет опоры
Для лоз; там был царь дуб и лучник-тис,
