Ознакомительная версия.
– Значит, вы мне обещаете, – сказал Амадур, – что не огорчитесь тем, что услышите от меня, и, как бы слова мои вас ни удивили, не станете перебивать меня, пока я не доскажу всего до конца?
– Говорите все, что хотите, – ответила Флорида, – ведь если слова ваши меня поразят, все равно никто, кроме вас, не сумеет меня успокоить.
Тогда он начал так:
– Сеньора, если я до сих пор еще не рассказал вам о моей безграничной любви к вам, то на это есть две причины: во-первых, мне хочется доказать вам эту любовь, служа вам долгие годы; во-вторых, боюсь, что вы сочтете неслыханной дерзостью, если я, простой дворянин, обращусь с этими словами к девушке столь высокого звания. К тому же, даже если бы я сделался принцем и сравнился бы с вами, ваше благородное сердце не позволило бы, чтобы с подобным заверением любви к вам обращался кто-нибудь другой, кроме юного сына Энрике Арагонского, которому уже принадлежит ваше сердце. Но знайте, сеньора, что точно так же, как во время войны необходимость вынуждает иногда сжигать дома, уничтожать свои же собственные посевы, чтобы только не дать врагу ими завладеть, так же вот и я беру на себя смелость сорвать еще не совсем созревший плод, который я берег до поры, чтобы наши с вами враги не овладели им и не употребили его во зло вам. Знайте, сеньора, что тогда, когда вы были еще девочкой, я решил посвятить свою жизнь служению вам и что с тех пор прилагаю все усилия, чтобы заслужить вашу благосклонность. Только ради этого я и женился на девушке, которая, как я знал, была вашей самой близкой подругой. А зная вашу любовь к сыну Энрике Арагонского, я постарался служить ему, чем только Мог, и не упускал случая быть ему полезным. Я хотел сделать все, что только будет в моих силах, чтобы ублаготворить вас. Вы видите, что я сумел завоевать расположение вашей матери и молодого графа, вашего брата, и всех тех, кто вам дорог, вплоть до того, что у вас в доме меня принимают не как слугу, а как родного сына. И все мои усилия в течение целых пяти лет были направлены только на то, чтобы я мог всю жизнь прожить под одной кровлею с вами. Поймите, сеньора, я не из тех, кто хотел бы этим путем добыть от вас что-то иное, кроме высокой радости видеть вас. Я знаю, что сделать вас своей женой я не могу, а если бы даже и мог, то не хотел бы, ибо знаю, что любите вы другого, и только он один должен стать вашим законным супругом. И я настолько далек от мысли склонить вас на порочную связь, как делают те, кто хочет за свою долгую службу получить эту позорную для всякой женщины награду, что я предпочел бы видеть вас мертвой, нежели недостойной любви. И я ни за что не хотел бы, чтобы добродетель ваша хоть сколько-нибудь умалилась, какое бы наслаждение мне от этого ни довелось испытать. Единственная награда, о которой я собрался просить вас, – это быть по-прежнему ко мне благосклонной, не лишать меня ваших милостей и верить мне, как никому другому. Я прошу вас помнить, что, если ради спасения вашей чести или ради чего бы то ни было вам понадобится жизнь дворянина, я от чистого сердца готов отдать вам свою и вы можете быть всегда уверены во мне: все хорошее, что я совершу в моей жизни, будет совершено из любви к вам. А если ради женщин менее достойных, чем вы, я уже совершил немало деяний, за которые заслужил уважение людей, то будьте уверены, что, когда я буду делать что-либо ради вас, я найду в себе столько сил, что даже самое невозможное станет для меня легким. Если же вы оттолкнете меня от себя, мне остается только бросить мое оружие и отказаться от доблести, которая мне тогда ни на что не будет нужна. И вот сейчас я молю вас, сеньора, исполнить эту мою справедливую просьбу и поступить так, как подскажет вам ваша честь и совесть, которые не могут в ней отказать.
Это неожиданное признание как громом поразило молодую девушку. Она покраснела и опустила глаза. Но потом, поразмыслив, она сказала:
– Амадур, для чего это вам понадобилось произносить сейчас такую длинную речь? Не для того ли, чтобы просить то, что у вас уже есть? Я боюсь, что за всеми вашими красивыми речами скрывается какой-то хитрый план и что, воспользовавшись моей неопытностью, вы хотите меня обмануть. Поэтому я просто не знаю, что вам на это ответить. Отказать вам в дружбе, которую вы мне предлагаете, значило бы совершенно изменить мое отношение к вам, ибо до сих пор я доверяла вам так, как никому на свете. Ни совесть моя, ни честь не противятся вашей просьбе, ни даже та любовь, которую я питаю к сыну Энрике Арагонского, – я ведь собираюсь выйти за него замуж, а вы далеки от мысли сделать меня своей женой. В самом деле, ведь нет ничего, что помешало бы мне удовлетворить ваше желание, кроме опасения, вкравшегося сейчас в мою душу. И опасение это вызвано тем, что я не знаю, что побудило вас обратиться ко мне с такими речами. Ведь если у вас уже есть то, чего вы хотите, почему же вы говорите об этом так горячо?
Амадур не остался в долгу и ответил:
– Сеньора, речь ваша исполнена благоразумия, и своим доверием ко мне вы оказываете мне такую большую честь, что если бы я не удовольствовался этим благом, то я был бы недостоин всех остальных. Но поймите, сеньора, тот, кто хочет воздвигнуть прочное здание, должен прежде всего заложить надежный фундамент. Вот почему, стремясь служить вам до гробовой доски, я должен не только изыскивать средства, чтобы оставаться всегда подле вас, но и воспрепятствовать тому, чтобы кто-либо узнал о той безумной любви к вам, которая таится у меня в сердце. Хоть любовь эта так чиста, что о ней можно было бы рассказать всем на свете, всегда найдутся люди, способные превратно толковать самые высокие чувства. И тогда те же самые чувства становятся поводом для низких сплетен. Я рассказал вам сейчас обо всем этом и поторопился сделать это оттого, что Полина, которая почувствовала, что я не могу разделить ее любовь, стала относиться ко мне с большим подозрением и следить за каждым моим шагом. Когда же вам случается неожиданно говорить со мной в ее присутствии, я каждый раз боюсь, что выдам себя вдруг каким-нибудь движением и это даст ей потом повод заподозрить то, чего между нами на самом деле нет, и я прихожу в еще большее смущение, от которого хотел бы себя уберечь. Поэтому я решил просить вас, чтобы в ее присутствии, равно как и в присутствии других таких же злонамеренных женщин, вы не заговаривали со мною столь неожиданно; мне ведь легче умереть, чем узнать, что кто-то разгадал мою тайну. И я никогда не стал бы говорить вам об этом, если бы сердцу моему не была дорога ваша честь, ведь я и так все это время счастлив тем, что вы меня любите и доверяете мне. И я прошу только, чтобы вы и впредь даровали мне это счастье.
Флорида осталась очень довольна его объяснением, и при этом в сердце ее прокралось какое-то новое, дотоле ей неведомое чувство. Выслушав его до конца и увидев все благородство его побуждений, она ответила, что честь ее и добродетель подсказывают ей правильный ответ и что она соглашается исполнить его просьбу. Каждый, кто когда-либо любил, поймет, как был обрадован Амадур. Но, следуя его совету, Флорида зашла слишком далеко, она начала опасаться не только Полины, но и других женщин и стала поэтому совсем избегать встреч с Амадуром. Вместе с тем, пребывая в этой вынужденной разлуке с ним, она с огорчением замечала, сколь часто он видится с Полиной, которая была так хороша собой, что естественно было думать, что он ее любит. И чтобы чем-нибудь развеять свою печаль, она проводила долгие часы с Авантурадой, которая уже сильно ревновала мужа к Полине. Она жаловалась на него Флориде, и та старалась утешить ее, как могла, но вместе с тем сама страдала от того же недуга. Амадур очень скоро заметил странное поведение Флориды и решил, что она отдаляется от него не только по его просьбе, но и потому, что на него за что-то сердита. И вот однажды, вернувшись из монастыря, где он был за вечерней службой, он спросил ее:
– Сеньора, почему вы так переменились ко мне?
– Очевидно, потому, что вы этого хотели, – ответила Флорида.
Догадавшись об истинной подоплеке этой обиды и решив проверить свою догадку, он сказал:
– Сеньора, я сделал все, что мог, для того чтобы Полина ни в чем вас не могла заподозрить.
– Вы нашли отличный способ служить и своим, и моим интересам, – ответила она, – сами вы получаете удовольствие, и одновременно это помогает вам оберегать мою честь.
Из этих слов Амадур понял, что она считает, что встречи с Полиной ему приятны. Он пришел в отчаяние и, не будучи в силах сдержать своего гнева, воскликнул:
– Ах, сеньора, не ожидал я, что вы так скоро начнете терзать меня и разрывать мне сердце! Ведь нельзя было придумать для меня худшее наказание, чем заставить меня проводить долгие часы в разговоре с той, которая мне совсем не мила! Но коль скоро вы недовольны тем, что я делал ради вас одной, я больше ни за что не стану говорить с ней, и будь что будет! А для того, чтобы скрыть мой гнев, – так, как я прежде скрывал мою радость, – я куда-нибудь уеду и не вернусь до тех пор, пока настроение ваше не изменится. Впрочем, я надеюсь, что получу какие-нибудь распоряжения от моего военачальника, и, вернувшись на войну, постараюсь сражаться до тех пор, пока вы не поймете, что, кроме вас одной, у меня здесь нет никого, кто был бы мне дорог.
Ознакомительная версия.
