барона Мюнхгаузена» во многих отношениях были удачным воплощением в области прозы тех идей и художественных принципов, которые Бюргер проводил в своей поэтической работе.
Материалом для «Приключений барона Мюнхгаузена» послужили фантастические рассказы, пародирующие вымышленные приключения на охоте, на войне, во время путешествий, высмеивающие всякие мнимые «чудеса», выдаваемые за правду. Установлены различные источники рассказов Мюнхгаузена. Один из них — это так называемые воображаемые путешествия, произведения пародийного характера, в которых высмеивались различного рода литературные измышления о «заморских чудесах». Многие мотивы морских приключений Мюнхгаузена позаимствованы, например, из «Правдивой истории» древнегреческого сатирика Лукиана (II век).
Но книга о знаменитом хвастуне Мюнхгаузене не могла бы возникнуть, если бы в немецкой литературе не существовала старинная и богатая традиция народного юмора и сатиры. Достаточно назвать пользующиеся мировой известностью немецкие народные сатирические книги «Тиль Эйленшпигель», «Шильдбюргеры» и другие, выросшие из народных преданий, устных рассказов и анекдотов, а также сборники так называемых шванков, устных сатирических рассказов, весьма популярных в Германии.
Во всей этой литературе нашли отражение живой дух народа, его неисчерпаемая жизнерадостность, мудрость, любовь к шутке и острому слову, нетерпимость ко всякому злу и несправедливости.
Высокую оценку сатирических народных книг дал Ф. Энгельс в своей статье «Народные книги».
«У немногих народов можно встретить такую коллекцию, — говорит Энгельс. — это остроумие, эта естественность замысла и исполнения, добродушный юмор, всегда сопровождающий едкую насмешку, чтобы она не стала слишком злой, поразительная комичность положений — все это, по правде сказать, могло бы заткнуть за пояс значительную часть нашей литературы. У кого из современных авторов хватило бы достаточно выдумки, чтобы создать такую книгу, как «Шильдбюргеры»?» [5].
Многие приключения Мюнхгаузена непосредственно взяты из фольклорных источников и представляют собой обработку так называемых рассказов о лжецах. Фольклорная традиция оказала влияние на самый замысел книги, на ее художественные особенности. Эту народную основу «Приключений» хорошо почувствовал М. Горький, назвавший в докладе на Первом Всесоюзном съезде советских писателей книгу Бюргера в ряду наиболее выдающихся произведений мировой литературы, созданных под влиянием и на материале устного народного творчества.
В немецком фольклоре тема «лжи» освещается по-разному. В некоторых рассказах о лжецах герой — не обманщик, скрывающий правду в личных целях, а выдумщик, забавляющий слушателей. Содержанием таких рассказов являются фантастические события и положения самого причудливого и замысловатого характера. Подобно тому как в некоторых шванках герой — обычно представитель народных низов — награждается за силу ума и смышленость, так и здесь заслуженный триумф выпадает на долю сочинителя «лжи», наделенного самым богатым воображением. Характерный пример — стихотворение, в котором король выдает свою дочь за того, кто заставит его поверить в правдивость какой-либо лживой выдумки. Распространен в фольклоре мотив о бедных студентах, не заплативших за обед. Трактирщик обещает не взыскивать платы с того из студентов, который расскажет «самую большую ложь, похожую на правду».
Более близкое отношение к «Приключениям Мюнхгаузена» имеют те народные рассказы, в которых разоблачаются лжецы-хвастуны.
В старинных немецких сатирических сборниках мы встречаем целый ряд литературных «предков» барона Мюнхгаузена.
Прежде всего здесь должен быть назван один из героев «Фацетий» Генриха Бебеля [6], кузнец из Каннштадта, получивший прозвище «кузнеца лжи». Многие «подвиги» этого лгуна столь же удивительны, как и приключения барона Мюнхгаузена. Оказывается, задолго до «спасителя Гибралтара» нашелся человек, вывернувший наизнанку волка, въехавший в неприятельский город на разрезанной пополам лошади и т. п.
Другой лжец, герой книги «Финкенриттер», как и Мюнхгаузен обуреваемый страстью к хвастовству, рассказывает о своих необыкновенных странствиях, а также победах на поле боя. Однажды, обороняясь от многочисленных врагов, он «защищался пятками с такой рыцарской доблестью», что даже был посвящен «дырявой кастрюлей» в рыцари.
Говоря о предшественниках Мюнхгаузена в немецкой литературе, нельзя обойти молчанием героя романа Христиана Ройтера «Шельмуффски» (1696). Шельмуффски — тип бездельника и краснобая, набивающего себе цену лживыми рассказами о своих похождениях в чужих странах. По его словам, он добился даже дружбы Великого Могола, предлагавшего ему пост канцлера. Рисуя своего героя в остро сатирических тонах, Ройтер широко использует фольклорные мотивы.
«Приключения Мюнхгаузена» явились продолжением и развитием сатирической традиции в изображении лжи и лжецов-хвастунов, существовавшей в фольклоре и литературе.
Как и в народных рассказах о лжецах, средством сатирического обличения в «Мюнхгаузене» служит комическая фантастика. Повествование героя представляет собой причудливую смесь реальных, часто исторически достоверных, фактов и самых невероятных выдумок.
Интересно отметить, что буржуазная реакционная критика, говоря о фантастике «Мюнхгаузена», зачастую использует ее для пропаганды идеалистических идей. В ее трактовке образ Мюнхгаузена олицетворяет собой идею превосходства поэтического вымысла и фантазии над действительностью, духа над материей.
Подобные утверждения представляют собой грубую фальсификацию замечательного произведения прогрессивной, демократической литературы.
Конечно, поэтическая фантастика «Приключений барона Мюнхгаузена» пленяет своим богатством и разнообразием, остроумием и веселой игрой. С необыкновенной легкостью и непринужденностью рассказывает автор устами Мюнхгаузена свои, истории, которые сыплются как из рога изобилия. Однако, любуясь фантастикой книги, мы в то же время смеемся над хвастливой претензией героя выдать ее за истинную правду.
Творческая выдумка в произведении Бюргера служит не возвеличению лжи, а ее разоблачению. Она не имеет самодовлеющего значения, а нужна для осмеяния героя книги, для острой критики отрицательных явлений немецкой жизни. Это — поистине торжество бессмертного творческого гения народа, его непревзойденной выдумки и фантазии над ограниченностью и тупостью немецкого юнкера-враля.
Барон Мюнхгаузен изображен в книге как определенный социальный тип, представитель немецкого юнкерства.
Маркс видел в образе Мюнхгаузена олицетворение лживости. «Субъект этот — настоящий Мюнхгаузен по лживости…», — писал он об одном хвастливом буржуазном литераторе [7]. Лживость немецкого барона — не «поэтический прием», а социально мотивированная черта характера. Она обусловлена преувеличенным самомнением и тщеславием немецкого дворянина, спесью и бахвальством служилого вояки. Чем хвастается барон-враль? Своею «храбростью» и «находчивостью», «умом» и «присутствием духа»; своими собаками и лошадьми; связями с генералами и с царствующими особами.
Характерно, что фантастические приключения Мюнхгаузена разыгрываются главным образом на охоте и на войне, которые были привычными сферами деятельности дворянина той эпохи. Охотничья тема в «Мюнхгаузене» имеет значительно менее безобидный характер, чем это на первый взгляд может показаться современному читателю. Во время охоты дворяне нередко топтали крестьянские посевы, опустошали поля, издевались над людьми. Эти факты нашли отражение в балладе Бюргера «Дикий охотник», в основе которой лежит народная легенда. Герой баллады — охотник-насильник, потерявший совесть и честь. Его постигает жестокая кара: огромная рука, выросшая из земли, жестоко расправляется с «диким охотником».
Характеристика, которая дана в «Мюнхгаузене» дворянам, выше всего ценящим свою конюшню и собак, весьма выразительна.
