И дабы это предотвратить, посоветовали ему нечто совпавшее с его собственными помыслами. Он вознамерился поутру скакать в Лауфен,[13] превеликий город, в каковом есть епископат и университет, сиречь высшая школа, где он должен уладить великую тяжбу против некоего графа из-за земли и подданных. Он прибудет на суд со всяческой пышностью и возьмет с собой всех своих слуг, ибо ему доподлинно известно, что граф Сан-Поль, его ответчик, также прибудет с роскошной свитой. И, находясь в городе, условится он о том, чтобы оскопили четверых камердинеров, прислуживающих дамам, хотят они того или нет, ибо как раз в Лауфене есть весьма искусный в том ремесле мастер. Граф замыслил свершить все так, чтобы они не узнали о том друг от друга, и решил, когда он возвратится ко двору, то известит мастера, чтобы тот нанял трех либо четырех дюжих кнехтов, а также снял четыре крестьянских дома в глуши, тогда он пришлет к нему четверых своих слуг, всякий день по одному, и даст слуге коня якобы для того, чтобы отвести его жене мастера. Мастер должен каждого из них поутру встретить, схватить, силой завести в дом и обрезать каждому член либо оба яичка, дабы было то понятнее, и исполнить все добросовестно, без единой оплошности, и приложить всяческое усердие, дабы слуги полностью излечились. А также никому о том не говорить, чтобы слуги не известили друг друга. И как только все закончится, граф возьмет их обратно, определит в дамские покои и велит, как и прежде, служить дамам. И, поведав о том своей супруге, прикажет хранить все в секрете, будучи уверен, что графиня непременно откроет тайну старшей камеристке, следом эта молва пойдет от одного к другому, покуда о том не узнают все. Таким образом замыслил граф преградить любви доступ в женские покои. Ибо ему доподлинно известно, что ни одна женщина на свете не полюбит обрезанного или оскопленного мужчину, так как это совершенно противно ее естеству».
И когда Фортунат услыхал сказанное Рупертом, он сей же миг ужаснулся и спросил, не ведает ли тот выхода из города, и просил его указать ему таковой, ибо намерен бежать прочь, не дожидаясь, покамест граф осуществит свой умысел. «И отдай он мне все свое богатство, и сделай меня королем Англии, я бы не остался служить ему ни единого дня. Поэтому, любезный Руперт, посоветуй мне, как отсюда выбраться». Руперт ответствовал: «Видишь ли, любезный Фортунат, городские ворота заперты и до завтрашнего утра никто не сможет ни войти, ни выйти отсюда. Но как скоро зазвонят к заутрене, отопрут ворота, прозывающиеся Порта да Ваха,[14] они служат для выгона коров и открываются ранее всех. Однако, любезный Фортунат, кабы этот умысел касался меня, а не тебя, я бы не слишком противился ему, ведь ты проживешь всю свою жизнь истинным господином, и я желал бы, чтобы выбрали меня, я не стану долго размышлять и отдамся им в руки». Фортунат ответствовал: «Да сотворит господь так, чтобы это приключилось с тем, кто этого желает. А я не хочу о том и помышлять, и, если бы мне предоставили выбор – оскопиться и стать через то королем Франции либо неоскопленным всю жизнь просить подаяния, – мне не понадобилось бы ни совета, ни времени на раздумье. Уж лучше я лишусь крова над головой, под коим я проводил ранее свои ночи».
Как Фортуната запугали тем, что сделают его каплуном, отчего он в тайне бежал прочь
Тут Руперт сказал: «Мне жаль, что я открыл тебе эту тайну, ибо по всему видно, что ты замыслил бежать прочь, хотя я лелеял надежду, что мы будем жить как братья и сообща коротать наш досуг. Но раз уж ты вздумал бежать отсюда, дай мне знать письмом, где обретешь пристанище. И когда наш господин снабдит дамские покои оскопленными слугами, я извещу тебя и ты вернешься сюда, хотя и не сомневаюсь, что ты всюду сыщешь себе милостивого господина». Фортунат поспешно возразил ему: «Не пиши и не жди меня, покуда я жив, ноги моей не будет при дворе графа, И прошу тебя, не говори никому, что я ускакал прочь, прежде чем я не пробуду в отлучке трех дней». Руперт ответствовал Фортунату: «Твоя осторожность похвальна». И тут простился с ним, и прикинулся грустным, будто донельзя огорчен, и сказал: «Пусть милость господа, чистое сердце непорочной девы Марии и благословение всех господних святых направляют тебя и сопутствуют тебе во всех делах и хранят от всех сердечных мук». И на этом расстался с ним. О, что за великодушные слова исторглись из лживого сердца! О Иуда, сколь велико число твоих наследников! Таким образом расстался Руперт с Фортунатом.
Было это около полуночи, когда обыкновенно все спят. Но Фортунат и не помышлял о сне: его томил всякий минувший час, ибо страшился он, что граф дознается о его намерении бежать и он будет схвачен, и, снедаемый страхом и нетерпением, ждал, покуда не забрезжит рассвет. Тут он вскочил на коня, надел сапоги и шпоры, взял сокола и пса, будто собрался на охоту, и спешно поскакал прочь, и так торопился, что выпади у него глаз, он не остановился бы поднять его. И когда проскакал он с таковой поспешностью миль десять, то купил себе другого коня и вскочил в седло и что было духу помчался далее, а графских коня, пса и сокола, все это, он отослал графу, дабы у того не было причины снаряжать за ним погоню.
Графу стало известно, что Фортунат, не испросив позволения, ускакал прочь, хотя он не выказывал ему своего неудовольствия и к тому же не уплатил жалованья. Граф впал в недоуменье, допросил слуг, всех сообща и каждого порознь, не ведает ли кто, что явилось причиной его бегства. Они все сказали, что не ведают того, и поклялись, что не учиняли ему никакого зла. Тогда граф самолично отправился к супруге на дамскую половину и спросил ее и всех прочих, не учинил ли кто Фортунату обиды и не известно ли, отчего он бежал прочь не простившись. Графиня и все иные ответствовали, что им о том неведомо и не повинны они в том ни словом ни делом, ибо, покидая их вечером, он был весел и поведал им о своей земле, во что там облачаются женщины, о прочих тамошних нравах и обычаях. «И изложил это столь ужасной немецкой речью, что мы не удержались от смеха. Увидав, что мы смеемся, он тоже расхохотался и так, не закрывая рта, ушел прочь». Граф сказал: «Коли я ныне не дознаюсь, отчего Фортунат бежал прочь, то узнаю это впоследствии. И если я, право, узнаю, что причиной этому один из моих слуг, он будет мною наказан, ибо без причины Фортунат не бежал бы прочь отсюда. Мне известно, что ему причитаются пятьсот крон за то время, что он пробыл тут, ведь я помышлял, что он никогда не уедет отсюда. Но я думаю, что он не намерен возвратиться сюда вновь, ибо все драгоценности, каковые у него имелись, он взял с собой».
Когда Руперт уразумел, сколь велико огорчение его господина, объял его смертельный ужас, и устрашился он, что кто-либо из друзей проболтается, что он его выжил, и обратился ко всем ним сообща и к каждому особо, и просил нигде никому не говорить, что именно он подговорил Фортуната бежать. Они преданно поклялись ему в том, но все же одолевало их любопытство, какой хитростью Руперт вынудил Фортуната бежать столь поспешно, не простясь, будто свершив нечто достойное хулы. И был меж ними один, более всех пристававший к Руперту, и надоедавший ему расспросами, и желавший узнать, как он избавился от Фортуната. И поскольку Руперт не мог от означенных расспросов отвертеться, он сказал, что Фортунат поведал ему о жизни своего отца, как тот впал в бедность и поступил на службу к королю Кипра. «И я сказал ему, что к королю Англии мчится верхом посол, дабы известить его о кончине короля Кипра, ибо они от рождения были друзьями, и означенный посол поведал мне, что король Кипра, будучи еще в добром здравии, возвел Теодора, отца Фортуната, в графское достоинство и пожаловал ему земли некоего графа, по имени Ансельмо фон Тератцино, каковой умер, не оставив наследников. Теодор был первым, кто обратился к своему господину с просьбой о ленном владении,[15] отошедшем в казну, и король тотчас пожаловал Теодору и наследникам его графство, удостоверив это по всем правилам печатью и грамотой. Когда я поведал ему о том, он не вполне поверил моим речам и заметил лишь: «Мне весьма хотелось бы, чтобы моему отцу хорошо жилось». Все же по этой-то причине он и ускакал прочь». Кнехты графа, услыхав сказанное, говорили друг другу: «Ну и глупец этот Фортунат! Уж коли привалило ему такое счастье, надо было сообщить о том нашему господину, он бы снарядил его со всяческими почестями и послал с ним троих либо четверых из нас и всю жизнь был бы к нему милостив, вот как надлежало ему сделать».
Как Фортунат прибыл в Лондон
А теперь оставим графа с его слугами, пребывающего в совершенном неведении о том, как Руперт отделался от любопытных ложью, и послушаем, что приключилось с Фортунатом далее. Купив другого коня и отослав прежнего господину, он все же опасался, что по пятам за ним следует погоня. Если ранее он спешил, то теперь он мчался что было мочи, покуда ни прибыл в Калис,[16] там он взошел на судно и перебрался' в Англию, ибо страх, овладевший им, был так силен, что по эту сторону моря он не полагал себя в безопасности, и вновь повеселел, и прибыл в столицу Англии, прозывавшуюся Лондоном, куда со всего света съезжались купцы и где они вели свои дела.
