Ознакомительная версия.
– Вы совершенно правы, – воскликнула Лонгарина, – ; сказать по правде, каждый из тех, кто за мной ухаживал, всегда начинал речь с моей персоны, заверяя меня, что ему дороже всего моя жизнь, мое благо, моя честь, однако же кончал он неизменно тем, что делал все ради себя самого и клонил все к собственному наслаждению и собственной славе. Вот почему самое лучшее – выпроводить всех этих кавалеров после первых же слов, ведь, когда дело доходит до большего, отказ не принесет уж такой чести, ибо то, что заведомо порочно, так или иначе всегда бывает отвергнуто.
– По-вашему, выходит, что едва только мужчина успеет открыть рот, как его уже следует прогнать прочь, не дав себе труда узнать, чего он хочет? – заметила Эннасюита.
– Подруга моя вовсе этого не думает, – возразила ей Парламанта. – Всем ведь известно, что вначале женщина не должна даже подавать вида, что догадывается о том, чего хочет мужчина. А когда он объясняется ей в своих чувствах, она не должна ему верить. Но мне кажется, что уж если дело доходит до клятв, то женщина поступает честнее тогда, когда у нее хватает терпения выслушать все до конца, чем тогда, когда она сама теряет голову.
– Вы что же, утверждаете, что мужчины всегда хотят нам зла? – сказала Номерфида. – А не грешно ли судить своего ближнего?
– Думайте, как вам нравится, – сказала Уазиль, – но нам каждый раз приходится опасаться, что это именно так, и поэтому, едва только вспыхнет искорка, надо бежать от огня, которому тем легче бывает сжечь нас, чем меньше мы его замечаем.
– Что-то чересчур уж жестоки ваши законы, – сказал Иркан. – Но если бы женщины, которых сама природа наградила мягкостью, последовали вашему совету и стали встречать нас так сурово, мы бы тоже не остались в долгу и вместо нежных молений стали бы прибегать к различным уловкам и даже к силе.
– По-моему, лучше всего пусть каждый поступает так, как ему велят его собственные чувства, – сказал Симонто. – Любит он или не любит – пусть только не притворяется!
– Дал бы Бог, чтобы это правило принесло людям столько же чести, сколько оно приносит им радости! – воскликнул Сафредан.
– Да, но те, которые предпочитают умереть, лишь бы чувства их не были преданы огласке, ни за что ведь не согласятся с этим решением! – не выдержал Дагусен.
– Умереть! – воскликнул Иркан. – Еще не родился тот рыцарь, который согласится умереть ради сохранения тайны. Но не стоит обсуждать то, чего все равно не может быть. Давайте лучше посмотрим, кому теперь Симонто передаст слово.
– Я передаю его Лонгарине, – сказал Симонто, – я наблюдал за ней все это время, и, по-моему, она вспомнила что-то интересное, а ведь ей совсем не свойственно утаивать истину, даже весьма нелестную для женщин или мужчин.
– Раз вы считаете меня такой поборницей правды, – сказала Лонгарина, – я расскажу вам одну историю. К сожалению, она отнюдь не восхваляет женщин в той мере, в какой мне бы этого хотелось, и вы увидите, что многие из них, оказывается, ни решимостью, ни умом не Уступают мужчинам и бывают способны на всевозможные хитрости.
По милости короля Франциска один из его не особенно знатных придворных женился на очень богатой девушке. Но то ли потому, что она была еще очень молода, то ли потому, что сердце его принадлежало другой, он уделял ей совсем мало внимания, – и, после того как она испробовала все средства привлечь к себе своего супруга и ничего не добилась, она с отчаяния и досады решила вознаградить себя за все свои неудачи.
При дворе короля Франциска Первого находился один небогатый дворянин – имя его мне хорошо известно, но называть его я не стану. У него было всего-навсего пятьсот ливров годового дохода, но король так любил его за все его добродетели, что благодаря королевской милости он женился на девушке столь богатой, что самый знатный сеньор никогда бы ею не пренебрег. А так как она была еще очень юной, то он попросил одну высокопоставленную особу взять ее на свое попечение, на что та охотно согласилась. Дворянин этот был так благороден, статен и обходителен, что все придворные дамы очень к нему благоволили. В числе их была и возлюбленная короля, но она не была ни так молода, ни так хороша собою, как его жена. Однако молодой дворянин так полюбил эту даму, что совершенно перестал обращать внимание на жену и за целый год провел с ней, может быть, одну только ночь. И что для нее было еще горестнее – муж ее никогда с ней не разговаривал и не выказывал никаких признаков своего к ней расположения. И, пользуясь богатством жены, он самой ей уделял столь малую его часть, что она даже не имела возможности одеться так, как полагалось и как ей хотелось. По этому поводу знатная особа, при которой состояла жена этого дворянина, не раз говорила ее мужу: «Супруга ваша красива, богата и происходит из хорошей семьи, а вы всего этого не цените и обращаетесь с нею так, как с самой последней из женщин. И если она все же терпит ваше с ней обращение, то лишь потому, что совсем еще юна и неопытна. Берегитесь, она повзрослеет, красота ее расцветет, и тогда ее собственное зеркало, а может быть, и кто-нибудь, кто не очень вас любит, убедят ее, как она хороша собой и как вы сами не умеете оценить эту красоту. И тогда с досады жена ваша может решиться на то, что никогда бы ей не пришло в голову, если бы вы хорошо с нею обращались». Но сеньор, сердце которого в это время было занято, только посмеялся над ее словами и продолжал вести себя так же, как раньше. И вот, через два-три года жена его действительно сделалась одной из красивейших женщин Франции, и все стали говорить, что никто из придворных дам не может сравниться с ней по красоте. И чем больше она сознавала, что достойна любви, тем обиднее становилось ей, что муж не обращает на нее никакого внимания. Она так огорчалась, что дошла бы до полного отчаяния, если бы добрая дама не утешала ее каждый раз. И после того как молодая женщина испробовала все средства понравиться мужу, она при всей своей беззаветной любви к нему окончательно потеряла веру в его любовь и стала думать, что место ее занято в его сердце другой женщиной. Она начала следить за ним и в конце концов открыла истинную причину его холодности и убедилась, что он проводит все ночи с другой, забыв и жену и совесть.
И вот, с тех пор как она окончательно уверилась в том, что муж ей изменяет, она так опечалилась, что стала носить только черные платья и перестала вести светский образ жизни. Покровительница ее, которая это заметила, сделала все, что могла, чтобы уговорить ее не печалиться и не отвращаться от жизни, но все напрасно. А муж ее, хоть он и не мог не обратить внимание на происшедшую в ней перемену, готов был скорее потешаться над ней, чем помочь ее горю. Вы знаете, благородные дамы, что так же, как большая радость может смениться горем, так и на место большой печали приходит какая-то радость. И вот однажды случилось так, что некий знатный вельможа, близкий родственник той самой дамы, при которой находилась покинутая жена, услыхав, сколь недостойно обращается с нею муж, проникся такою жалостью к несчастной, что ему не терпелось ее утешить. А когда, вступив в разговор с нею, он увидел воочию, как она хороша собою, добродетельна и скромна, ему захотелось непременно завоевать ее расположение, и если он и продолжал еще говорить с нею о ее муже, то лишь для того, чтобы показать, как тот недостоин ее любви.
Молодая женщина, покинутая тем, кому надлежало ее любить, увидав, что ею пленился столь знатный вельможа, почувствовала себя счастливой тем, что заслужила его расположение. И хоть она продолжала по-прежнему ревностно оборонять свою честь, ей доставляло удовольствие говорить с ним и видеть, какой любовью – и каким уважением он ее дарит, – ведь она за все эти годы не видела от мужа ни, того ни другого. И дружба их продолжалась до тех пор, пока не привлекла внимания короля, который был так привязан к молодому дворянину, что мысль о том, что любимца его могут унизить и оскорбить, была ему нестерпима. Поэтому он попросил знатного вельможу прекратить свои ухаживания, дав ему понять, что если он будет их продолжать, то этим навлечет на себя его немилость. Вельможа, для которого благосклонность короля была дороже всех женщин на свете, обещал, что ради любви к нему он откажется от своего намерения и в тот же вечер распрощается навеки с той, в которую влюблен. Он так и поступил и, едва только молодая дама вернулась домой, не замедлил явиться к ней. Комната ее была расположена прямо под комнатою мужа, который жил наверху, и, стоя у окна, муж ее увидел, как вельможа вошел к ней. Тот же, хоть и заметил его, не стал отказываться от своего намерения. И, прощаясь с той, чья любовь к нему только начала разгораться, он сослался на приказ короля.
После слез и сожалений, которым они предавались до часу ночи, молодая дама сказала ему на прощанье:
Ознакомительная версия.
