В связи с возросшим спросом на дешевые книги предприимчивые издатели в Страсбурге, Аугсбурге, Франкфурте-на-Майне, Мюнхене и Нюрнберге начали снабжать ярмарочных продавцов ходовым товаром. Так, на ярмарках Германии появились «народные книги», охотно раскупаемые горожанами, а то и грамотными крестьянами. До нас дошел любопытный документ, дающий представление о том, как в XVI в. шла торговля этими книгами. Франкфуртский книгопродавец Михаэль Хардер отметил в своем торговом реестре, что в 1569 г. на ярмарке им продано около 2400 книг. Из них 233 – «Семь мудрых мастеров», 202 – «И в шутку, и в серьез», 196 – «Фортунат», 176 – «Магелона», 158 – «Мелузина», 157 – «Понт», 144 – «Гальми», 135 – «Октавиан», 118 – «Отврати печаль», 97 – «Гуг Шаплер», 85 – «Апполоний», 77 – «Уленшпигель», 70 – «Луцидарий», 56 – «Тристан и Изольда», 52 – «Флорио и Бианчеффоре», 39 – «Барбаросса», 37 – «Фиерабрас», 34 – «Роговой Зигфрид», 32 – «Маркольф», 39 – «Шильдбюргеры», 24 – «Оливье», 17 – «Герцог Эрнст», 18 – «Оливье и Артур», 8 – «Поп из Каленберга».[160]
Реестр М. Хардера дает живое представление о том, как бойко шла торговля народными книгами на немецких ярмарках XVI в., как разнообразны были запросы покупателей, проявляющих интерес и к сборникам популярных шванков, и к старинным героическим сказаниям, и к рыцарским любовным историям, и к волшебным сказкам.
И конечно, значение народных книг не только в том, что на протяжении столетий они являлись излюбленным чтением простых людей Германии, но и в том, что в истории немецкой литературы они занимают прочное место. С ними связана традиция, которую по справедливости можно назвать романтической. От «Прекрасной Магелоны», «Мелузины» и «Фортуната» с его волшебным кошельком через любовно-авантюрные романы эпохи барокко к писателям времен романтизма тянутся прочные нити. Ведь не случайно «открытие» народных книг было совершено романтиками, непосредственно к ним обращавшимися. Другая линия литературного развития восходит к сборникам шванков, преодолевавшим «романтическое» двоемирие и прочно утверждавшимся среди земных реалий.[161] Такие книги, как «Уленшпигель», стояли у истоков реалистической немецкой прозы, поначалу еще весьма наивной, не знавшей сложных характеров. Ведь фигура Уленшпигеля лишена развития, с самого начала до конца она нарисована в контурной ксилографической манере. О движении времени мы узнаем только потому, что умножается количество похождений Тиля.
Вместе с тем уже в «Уленшпигеле» ясно намечены признаки бурной эпохи, завершившейся Реформацией. Да и сам Уленшпигель при всей его художественной статичности являлся воплощением неугомонной энергии, выступавшей чаще всего в форме плутовства. От народной книги путь перебрасывался к плутовским романам Гриммельсгаузена с незабываемой фигурой Симплициссимуса и его соратников, а затем и к другим произведениям немецкой литературы, в которых подчас скрещивались обе художественные линии.
Да еще и сейчас старинные немецкие народные книги могут привлечь читателя своей непосредственностью, наивной занимательностью и ярким вымыслом.[162]
Наиболее раннее издание немецкой народной книги о Фортунате и его сыновьях датировано 1509 г. Как показал сравнительный анализ шрифта, оно увидело свет в типографии аугсбургского печатника Иоганна Отмара.[163] Более ранних изданий и рукописей до настоящего времени не обнаружено. Издание 1509 г. сохранилось в четырех экземплярах, иллюстрированных гравюрами на дерезе, наиболее выразительная из которых помещена на титульном листе книги. Предположительно эти гравюры относятся к ранним работам средневекового немецкого художника, современника А. Дюрера, Йорга Брейя-Старшего (Jörg Breu der Ältere, ок. 1475–1537), осевшего в Аугсбурге после длительных скитаний в 1502 г.[164]
Имя создателя этой народной книги установить не удалось. Известно лишь то, что он не принимал участия ни в одном из предпринятых в XVI в. изданий «Фортуната». Поначалу книга существовала, видимо, лишь в рукописи. В конце книги имеется любопытное замечание, что «распорядился напечатать» ее некий Иоганнсен Хеблер Аптекарь в «имперском городе Аугсбурге» (Johannsen Hehbler Appotegker). Выдвигалось предположение, что эта книга, как и многие другие немецкие народные книги, возникла как перевод на немецкий язык гипотетического источника, сложившегося либо в романских странах, либо на Востоке. Сомнение в немецкой этимологии книги вызывалось некоторыми содержательными и языково-стилистическими особенностями «Фортуната»: избранием родиной героя Кипр, романскими именами персонажей, обилием заимствований из итальянского в ее лексике. В числе ученых, разделявших эту точку зрения, был и молодой Энгельс.[165]
Кроме того, литературоведение выявило в «Фортунате» свыше двух десятков мотивов, параллельных с европейской и мировой (восточной) литературой. Сказочные элементы, способствующие сюжетному развитию «Фортуната», – счастливый кошель и волшебная шляпа – заимствованы, возможно, из арабских сказок «Тысяча и одной ночи». Тем не менее обнаружить источник, послуживший основой перевода «Фортуната» на немецкий язык, не удалось. Напротив, все иностранные обработки и переложения на эту тему прямо или косвенно восходят к немецкому оригиналу, а приведенная выше аргументация свидетельствует лишь о широкой начитанности и незаурядном творческом даре автора книги.
Все фактические сведения, в какой-либо степени отражающие историю возникновения «Фортуната», связаны с южнонемецким городом Аугсбургом. Это и место издания книги, украшающие ее гравюры аугсбургского художника, баварско-швабский диалект, а также описанные в книге реалии средневекового немецкого быта. Южногерманское происхождение книги подтверждается также некоторыми деталями, содержащимися в ее тексте, В частности, описываемые в ней события, земли и страны даются под углом зрения немецкого бюргера, избравшего мерилом, критерием своих оценок и сопоставлений немецкие земли. Так, подчеркивая обширность лесов в Бретани, исходной точкой сопоставления он избирает Тюрингский и Богемский леса. В Лондон переносится действие «императорского права», функционировавшего в Священной Римской империи германской нации, а отнюдь не в Англии, родным языком графа Фландрского оказывается немецкий язык и т. п. Безыскусный тон повествования эмоционально окрашивается лишь тогда, когда речь заходит о Германии, о красе и величии ее городов.
Автором книги, по всей видимости, был одаренный житель Аугсбурга, выходец из обеспеченных слоев города, не принадлежащий, однако, к дворянской знати. Литературоведы ГДР выдвигают предположение, что он, возможно, был юристом и находился на службе городского самоуправления, благодаря чему превосходно разбирался в торговых делах своего города (см.: Тексты, 1, с. 292). Стилистическое сходство «Фортуната» с «Аугсбургской городской хроникой» (ок. 1453) Буркхарда Цинка, некоторая общность лексического состава обеих книг послужили основанием для гипотезы, согласно которой Буркхард Цинк является автором этого народного романа. Однако точных доказательств этому не найдено.
О времени создания книги можно утверждать лишь то, что она была написана во второй половине XV в., о чем свидетельствуют встречающиеся в тексте «Фортуната» реальные исторические факты и события, происходившие в ту эпоху. Хронологически наиболее ранним из них является упоминание о том, что Константинополем правил император. Константинополь был завоеван турками в 1453 г. Благодаря этому возникло предположение, что книга была написана либо до 1453 г., либо вскоре после этого события, иначе правитель Константинополя не именовался бы в романе императором. Однако анализ историко-географических представлений автора «Фортуната» показывает, что они зачастую были почерпнуты из источников, возникших столетием ранее. Автор книги указывает как на авторитет в области географии на Джона Монтвилла (ок. 1300–1372) (см.: «Фортунат», примеч. 106). Наряду с этим в книге упоминаются события, происходившие позднее 1453 г. Наиболее позднее из них – война испанского короля против Гранады и отражение набегов мавров из Северной Африки. Гранадский эмират, последний оплот мавров на Пиренейском полуострове, пал в 1492 г., следовательно, роман мог быть написан в конце XV в., иначе присутствие этого события в тексте книги невозможно объяснить.
По своему жанру немецкая народная книга о Фортунате и его сыновьях – роман-хроника трех поколений одной семьи. Взлет и падение ее изображены на реальном историческом фоне Европы XV в. с ее феодальной усобицей, нескончаемыми войнами и переделом границ (в примечаниях к отдельным пунктам текста мы попытались представить реальную историческую карту Европы той эпохи, на которой развертываются описанные в «Фортунате» события). Роман, несмотря на волшебные превращения и чудесные раритеты, в реалистической форме воплотил социальный пафос той эпохи – борьбу зарождавшейся буржуазии за свою самостоятельность. Это проявилось и в трагическом конфликте Андолозия, сына Фортуната, и в комментариях автора, не скрывавшего своей ненависти к знати. Волшебные кошель и шляпа, помимо воли автора, явились метафорическим переосмыслением ценностей, к которым вожделела нарождавшаяся буржуазия, – быстрому обогащению и преодолению в этих целях обширных пространств. Чудесные раритеты послужили автору «Фортуната» лишь инструментом, позволившим ему перемещать героев в пространстве и бытописать реальные нравы и реальную жизнь той эпохи. Таким образом, «Фортунат» относится к тем народным книгам, которые следует рассматривать как первоначальную ступень в становлении европейского реалистического романа.
