– Мой совет, – сказал Халлькель, – связать наши корабли, тогда нашим людям будет легче поддерживать друг друга. Сначала будем бросать камни, пока они у нас не выйдут, после этого пустим в ход метательное оружие, а затем набросимся на них так, что они надолго запомнят наш натиск. Так мы быстро справимся с ними. Пусть каждый бьется изо всех сил, и да поможет нам бог!
Сверрир конунг поплыл назад к своим людям и рассказал им о замысле островитян.
– Я думаю, что лучше напасть на них, пока они еще не приготовились к встрече с нами, чем позволить им стрелять в нас первыми. Мы пометим наши корабли, – говорит он, – привяжем полотняную ленту к их носам, если мы нападем на них до света. Мы должны быть осторожны, нападая на них, потому что у них корабли с высокими бортами. Не будем связывать наши корабли сначала, пока они всего яростнее. Сперва защищайтесь щитами. Пусть они стреляют через борт. Вы же берегите ваши стрелы и весла. Они понадобятся нам, кто бы ни победил.
У Сверрира конунга было двадцать кораблей, но все они были небольшие. У островитян было четырнадцать, но почти все большие. Утром [235] на рассвете островитяне стояли у Флорувагара без шатров на кораблях. Они отчалили от берега, и вышли из залива. Они связали свои корабли канатами спереди и сзади и шли на веслах борт о борт, рассчитывая напасть на Сверрира конунга. Но так как было еще темно, они не видели кораблей Сверрира конунга, пока не столкнулись с ними. Тут и островитяне, и берестеники издали боевой клич.
Островитяне сразу же схватились за канаты и притянули свои корабли друг к другу. Корабли их пошли вперед, каждый натыкался на весла другого и ломал их. Затем они связали корабли. Тут на них налетели корабли берестеников. Завязалась битва. Островитяне нападали яростно, но берестеники прикрывались щитами, держа их так тесно, что не оставалось незащищенного места. Их корабли сновали туда и сюда, ускользая от противника. Видно было, что они привыкли прибегать к этой хитрости. [236] Между тем островитяне начали уставать и ослабили обстрел берестеников. Тогда Сверрир конунг сказал берестеникам, воодушевляя их:
– Вставайте и беритесь за оружие! Будьте берестениками и покажите, как вы умеете владеть оружием!
Тут берестеники поднялись из-за щитов и стали наседать. Одни бросали камни, другие стреляли из луков. Островитяне оказывали сильное сопротивление, пользуясь тем, что борта их кораблей были выше. Они подтянули баграми конунгов корабль, перебили тех, кто был на носу, захватили конунгов стяг и пробились почти до мачты. Но, когда они ворвались на корабль, конунг окликнул своих людей, воодушевляя их, и берестеники так отважно стали нападать, что островитяне отступили, некоторые из них были убиты, другие вернулись на свои корабли. Берестеникам удалось оттолкнуться от их кораблей.
Островитяне очистили некоторые из кораблей берестеников. Битва была очень кровопролитной, и берестеники несли большой урон.
Берестеники отвели свои корабли. Тут Сверрир конунг сказал:
– Держитесь, братцы! Больше на такой натиск у них не хватит силы. Не будем падать духом, им досталось не меньше, чем нам.
Но, когда островитяне увидели, что берестеники отвели свои корабли, они решили, что те обратились в бегство. Тут Олав Ярлов Зять сказал:
– Теперь надо не оплошать, потому что они, видно, струсили. Победа всегда за тем, кто сильнее. Воспользуемся же тем, что наша взяла, рубите канаты и преследуйте их мужественно!
Все согласились, и так и было сделано. Но когда корабли островитян отделились друг от друга и надо было грести, то оказалось, что у них не хватает весел, и корабли понесло течением в разные стороны. Берестеники двинулись на них, и по два или три корабля нападало на один. В это самое время подоспели берестеники из города. У них был боевой корабль, и на нем девяносто человек, все в кольчугах. Это была хорошая подмога. [237] Теперь берестеники один за другим очищали корабли островитян, и по мере того, как их очищали, берестеники переходили с небольших кораблей на большие.
Островитяне поставили Муху Победы, [238] стяг Сверрира конунга, на носу своего головного корабля, так что берестеники хорошо видели, где его искать. Они наседали на этот корабль, пока не вернули себе знамя. Затем они взошли на этот корабль и очистили его от штевня до штевня.
Сигурд Конунгов Сын прыгнул за борт и был убит в воде, Олав Ярлов Зять тоже прыгнул за борт, когда его корабль был очищен, и доплыл до берега. Берестеники вошли в воду ему навстречу и убили его прежде, чем он вышел на берег.
Корабль Халлькеля был очищен последним, потому что на нем были лучшие воины и у него был самый высокий борт. Халлькель пал на своем корабле, и с ним пали почти все его люди. Почти все островитяне погибли, кроме тех, кому была дана пощада.
Конунг сказал, чтобы в городе не служили месс, пока он не вернется, если не будет слишком поздно. Теперь конунг вернулся в город, и вышло так, что как раз было пора служить высокую мессу, когда конунг вернулся с битвы.
Вскоре после битвы умерли Бард сын Гутхорма, Бенедикт Маленький и еще некоторые воины. Немного позднее были найдены тела Сигурда и Олава. Сверрир конунг велел показать тело Сигурда народу, чтобы все могли убедиться в смерти того, кто возглавлял островитян. Он велел похоронить его тело к югу от алтаря на кладбище церкви Марии. Там была вырыта большая могила, и в нее положили тела островитян, а сверху – тело Олава Ярлова Зятя.
Говорят, что никому никогда не удавалось одержать победы в битве против неприятеля с настолько более высокими кораблями, чем те, что были у островитян в битве у Флорувагара. Исход битвы решило то, что берестеники были много искуснее в нападении и привычнее к битвам. Островитяне сражались отважно, но были неосторожны и плохо прикрывались щитами.
Когда Сигурд Ярлов Сын услышал о битве, он повернул на юг и уплыл в Данию. [239] Часть войска последовала за ним, часть разбежалась в разные стороны, и многие просили пощады.
Эйстейн Ворон уплыл на запад за море.
121. О посланиях архиепископа папе
Эйрик архиепископ и Абсалон архиепископ послали людей на юг в Рум с посланиями папе. В них было написано все о Сверрире конунге по свидетельству Эйрика архиепископа и его людей, а также о разногласиях между ними и об отъезде архиепископа из Нидароса. От папы был получен ответ, которого архиепископы просили. Папа отлучал Сверрира конунга от церкви, если он не предоставит архиепископу всего, что тот хочет и требует. [240] Эти послания архиепископ велел читать в Дании и каждое воскресенье проклинал Сверрира конунга с амвона.
Но когда Сверрир конунг узнал об этом, он часто говорил на тинге об этом деле и утверждал, что это выдумка датчан, а не слова папы. Он говорил, что едва ли Эйрику Слепому [241] удастся ложью отнять у него звание конунга:
– Отлучение от церкви и проклятия, которые он направляет против меня, обратились на его глаза, поэтому он и ослеп. Прокляты будут те, кто проклинает других. Я же конунгов сын и по закону правитель страны. Я испытал много тягот и много страдал, прежде чем пришел к власти, и слова Эйрика не заставят меня сложить ее с себя. Пусть Эйрик, хоть он и слеп, возвращается в свою епархию, если только он будет соблюдать законы, установленные в этой стране. Но если бы он и не был слепым на оба глаза – а у него и рассудок слеп, и потому не видит правды, – то я бы не стал ради него нарушать законы конунга Олава Святого. Пусть он проклинает меня, сколько хочет.
