И вот они вернулись обратно и встретились все в Хове. Они говорили, что опозорились, оттого что не нашли убийц, но Мард сказал, что это не так. Многие стали предлагать поехать к Фльотсхлиду и разграбить все добро тех, кто замешан в этом деле, но все же предоставили решать Марду. Тот сказал, что это было бы величайшей глупостью. Они спросили его, почему он так говорит.
– Потому, – ответил он, – что если мы не тронем их дворы, то они заедут присмотреть за хозяйством и навестить своих жен, и тогда со временем мы сможем их подстеречь. Вы можете не сомневаться, что я буду верным Кари, потому что я должен отвечать и за самого себя.
Хьяльти сказал ему, чтобы он делал как обещал. Затем Хьяльти пригласил Кари к себе, и тот сказал, что приедет к нему первому. Они передали, что Торгейр приглашал его, но он сказал, что воспользуется этим предложением позднее и что все должно кончиться хорошо, как говорит ему его предчувствие, если будет много таких людей. После этого они отпустили всех.
Флоси и его люди видели всё это со своей горы. Флоси сказал:
– Возьмем теперь своих коней и уедем, сейчас это уже можно.
Сыновья Сигфуса спросили, можно ли им вернуться по домам и отдать распоряжения по хозяйству.
– Мард будет рассчитывать, – сказал Флоси, – на то, что вы навестите своих жен, и я догадываюсь, что это был его совет не трогать ваших дворов. И я советую, чтобы вы не расходились и все поехали со мной на восток.
Все послушались этого совета, и вот они все пустились в путь – севернее ледника, а затем на восток, в Свинафелль. Флоси сразу же послал людей сделать запасы, чтобы у них ни в чем не было недостатка.
Флоси никогда не хвастался тем, что сделал. Но никто не видел также, чтобы он боялся. Он пробыл дома всю зиму, далеко за рождество.
Кари сказал Хьяльти, чтобы тот поехал с ним искать кости Пьяля:
– Ведь все поверят твоим рассказам и тому, что ты увидел.
Хьяльти сказал, что охотно перевезет кости Ньяля в церковь. Их поехало пятнадцать человек. Они поехали на восток через реку Тьорсу и приглашали людей ехать с ними. Так их собралось с соседями Ньяля до сотни человек.
Они приехали в Бергторсхваль к полудню. Хьяльти спросил Кари, где мог бы лежать Ньяль, и Кари указал им место. Там надо было убрать очень много пепла. Они нашли шкуру, и она вся словно съежилась от огня. Они подняли шкуру, и оба – Ньяль и Бергтора – оказались не сгоревшими. Все возблагодарили бога и сочли это большим чудом. Затем вынули мальчика, который лежал между ними, и у него оказался обгоревшим палец, который он высунул из-под кожи. Вынесли Ньяля, а потом Бергтору. Затем все подошли посмотреть на их тела. Хьяльти сказал:
– Как вы находите эти тела?
Они ответили:
– Мы бы хотели послушать сначала, что ты скажешь.
Хьяльти сказал:
– Я вам скажу, что думаю, не таясь. Тело Бергторы кажется мне таким, каким я и думал его найти, и оно даже хорошо выглядит, но тело Ньяля и его лик кажутся мне такими сияющими,[82] что я еще ни у одного мертвого не видал такого сияющего тела.
Все согласились с ним. Затем они принялись искать Скарпхедина. Те, кому было позволено выйти из горящего дома, показали место, где Флоси со своими людьми слышал, как была сказана виса. Там крыша обвалилась возле передней стены, и Хьяльти сказал, что копать надо там. Тогда они так и сделали и нашли там тело Скарпхедина. Он стоял у стены. У него обгорели ноги почти до колен, но больше ничего на нем не обгорело. Он закусил себе усы. Глаза у него были открыты и не вытаращены. Секиру он загнал в стену так глубоко, что она вошла по самую середину лезвия и не пострадала. Затем секиру вытащили. Хьяльти поднял ее и сказал:
– Это редкое оружие, и мало кто сможет носить его.
Кари сказал:
– Я знаю человека, который сможет носить эту секиру.
– Кто это? – спросил Хьяльти.
– Торгейр Скораргейр, – ответил Кари. – По-моему, он теперь самый большой человек в роде.
После этого со Скарпхедина сняли одежду. Она не сгорела. Руки у него были сложены крестом, правая поверх левой. Они нашли на нем два ожога, один между лопаток, а другой на груди, и оба они имели очертания креста, так что люди решили, что он сам выжег их себе. Все нашли, что стоять возле мертвого Скарпхедина оказалось легче, чем они думали, потому что теперь его никто не боялся.
Они принялись искать Грима и нашли его кости в середине главного дома. Напротив него, под продольной стеной, они нашли Торда Вольноотпущенника, а в ткацкой – старуху Сеунн и еще троих человек. Всего они нашли кости одиннадцати человек. После этого они перевезли тела в церковь.
Затем Хьяльти поехал домой, и Кари – с ним. У Ингьяльда опухла нога. Тогда он поехал к Хьяльти, и тот вылечил его, но Ингьяльд остался хромым.
Кари поехал в Тунгу к Асгриму, сыну Эллиди-Грима. Торхалла уже приехала домой и успела рассказать о том, что случилось. Асгрим принял Кари с распростертыми объятьями и сказал ему, чтобы он оставался у него на весь год. Кари согласился. Тогда Асгрим пригласил к себе всех, кто был в Бергторсхвале. Кари сказал, что это хорошее предложение, и прибавил:
– Я принимаю его от их имени.
Тогда все приехали к Асгриму.
Когда Торхаллю, сыну Асгрима, сказали, что Ньяля, его воспитателя, нет в живых и что он сожжен, то он так расстроился, что весь побагровел и у него из ушей хлынула струями кровь так, что ее было не унять. Он лишился чувств, и лишь тогда кровь остановилась. После этого он встал и сказал, что держал себя малодушно, и прибавил:
– Я бы только хотел суметь отомстить кому-нибудь из тех, кто сжег его, за то, что сейчас со мной приключилось.
Другие сказали, что никто не сочтет это за позор, но он ответил, что не хочет отступать от своих слов.
Асгрим спросил Кари, какой помощи он может ждать от тех, что живут восточнее рек. Кари ответил, что Мард, сын Вальгарда, и Хьяльти, сын Скегги, помогут ему чем могут, а также Торгейр Скораргейр и все его братья. Асгрим сказал, что это была бы большая сила.
– На какую помощь от тебя мы сможем рассчитывать? – спрашивает Кари.
– На все, что я смогу, – отвечает Асгрим, – и еще в придачу на мою жизнь.
– Так и сделай, – говорит Кари.
– Я втянул в наше дело и Гицура и спросил у него совета, что нам делать, – говорит Асгрим.
– Это хорошо, – говорит Кари, – а что он предложил?
Асгрим отвечает:
– Он предложил, чтобы мы ничего не делали до весны, а там поехали на восток и начали против Флоси тяжбу об убийстве Хельги,[83] вызвали на суд соседей места убийства и объявили на тинге о поджоге. Я также спросил Гицура, кому следует вести тяжбу об убийстве, и он сказал, что Марду, хочет он этого или нет. «Пусть ему достанется самое трудное, потому что во всем деле он вел себя хуже всех. Кари всякий раз, когда он будет встречаться с Мардом, будет в гневе, и это поможет моим стараниям заставить его согласиться», – сказал мне Гицур.
Тогда Кари сказал:
– Мы будем следовать твоим советам, пока ты сможешь давать их нам и стоять во главе нас.
Надо сказать о Кари, что он не мог спать по ночам. Однажды ночью Асгрим проснулся и услышал, что Кари не спит. Асгрим сказал:
– Тебе не спится ночью?
Тогда Кари сказал вису:
Ночью сон от глаз моих
Прочь бежит, о воин!
Я бессонной ночью
Вспоминаю Ньяля.
С той поры, как пламя
Сокрушило дом его,
Не могу забыть я
О своей потере.
Кари ни о ком так часто не говорил, как о Ньяле и Скарпхедине. Он никогда не поносил своих врагов и никогда ничем не угрожал им.
Однажды ночью в Свинафелле случилось, что Флоси застонал во сне. Глум, сын Хильдира, стал будить его, но долго не мог добудиться. Наконец Флоси сказал:
– Пусть позовут ко мне Кетиля из Марка.
Кетиль пришел. Флоси сказал:
– Я хочу рассказать тебе мой сон.
– Хорошо, – говорит Кетиль.
– Приснилось мне, – говорит Флоси, – будто я в Ломагнупаре. Я выхожу из дома, смотрю на гору, и она открывается. Из нее вышел человек в одежде из козьих шкур и с железным посохом в руке. Он шел и звал моих людей, сначала одних, потом других, и звал их по именам. Первым он позвал Грима Рыжего и Арни, сына Коля. Мне это показалось странным. И будто он потом позвал Эйольва, сына Бальверка, Льота, сына Халля из Сиды, и еще шесть каких-то человек. Потом он помолчал. А затем он позвал пятерых из наших людей – сыновей Сигфуса, твоих братьев. После этого он позвал других пятерых – среди них Ламби, Модольва и Глума. Потом он позвал еще троих. Под конец он позвал Гуннара, сына Ламби, и Коля, сына Торстейна. После этого он подошел ко мне. Я спросил у него, что нового. Он сказал, что мог бы рассказать кое-какие новости. Тогда я спросил, как его зовут, и он назвался Ярнгримом (Железным Гримом). Я спросил его, куда он держит путь, и он ответил, что держит путь на альтинг.
– Что ты будешь там делать? – спросил я.
Он ответил:
– Сначала я отведу соседей, потом судей, а затем я приготовлю поле боя.
