Что ж, отец отшельник, коли столько церемоний тебе потребно, как же встретит король послов — одетый или голый, в доспехах или без оных?
Хорош был бы ваш вопрос, — ответил отшельник, — ежели не подмешали бы вы в него злобы. Однако по всему видно, что словами вашими не к добру, а ко злу вы клоните. Негоже вам поносить перед советом и сеньором моим королем старого старика и отшельника, а потому извольте прикусить язык, если ж нет, накину я вам на голову узду и натяну поводья.
Тут вскочил герцог, вытащил меч из ножен и так сказал:
Не будь вы дряхлым стариком, одетым словно святой Франциск, этим самым мечом, что умеет мстить за поношения, укоротил бы я вам рясу наполовину.
Тогда король поднялся в гневе, схватил герцога и отнял у него меч, а потом велел заточить его в главную башню. А все прочие, что там находились, успокоили старика, сказавши, что в его возрасте и положении следует простить обидчика, и с готовностью отшельник это сделал. Король же, как ни молил его отшельник и знатные вельможи, нипочем не пожелал простить герцога, но говорил, что следует зарядить им пушку вместо ядра и тем залпом встретить мавританских послов.
Пока они так спорили, сообщили королю, что прибыли послы, и все выбранные рыцари вышли им навстречу, как было задумано.
Приблизившись к королю, передали послы вызов на бой вместе с верительной грамотою, и велел король прочесть прилюдно то послание. А отшельник подошел к королю и сказал:
Примите, ваше величество, этот вызов.
Тогда сказал король:
Принимаю я вызов на бой на условиях вашего короля.
С тем попросил король послов задержаться до следующего дня, дабы дать им более подробный ответ, велел устроить их как можно лучше и принести немедля все, в чем они нуждались.
После того созвал король общий совет, и, пока все собирались, отшельник с другими сеньорами, подошедши к королю, встал перед ним на колени, поцеловал руку его и стопу и с величайшим почтением просил о великой милости: дать ему ключи от башни, где заточили герцога, а те ключи хранились у самого короля. И так умолял отшельник и все остальные, что вынужден был король уступить. Отправился отшельник со спутниками к башне, и увидели они там монаха, который исповедовал герцога, ибо тот уже чуял смерть свою. Когда же услыхал он, как открывают дверь, пришел в такое смятение, что чуть не лишился рассудка, ибо считал, что поведут его на расправу.
Увидев герцога, сказал отшельник:
Сеньор, ежели оскорбил я вас в ответ на ваше оскорбление, милостиво прошу вас меня простить, я же охотно вам прощаю.
После того как они примирились, все вернулись на совет к королю, герцогам, графам и маркизам и вновь перечитали письмо мавританского короля. А поскольку король и все прочие, там находившиеся, с великим почтением относились к отшельнику, видя, что святой этот человек сведущ в рыцарском деле и, судя по словам его, искусен во владении оружием, решено было между всеми первому ему дать слово. Отшельник же повел такую речь.
О том, как порешил совет, что отшельник первым скажет свое суждение о вызове на бой, который прислал король Канарский королю Английскому.
Рассудок мой справедливо повелевает повиноваться приказам вашего величества, господина моего, а потому, коли требует ваша милость, чтобы первым я взял слово, несмотря на ничтожность мою и невежество, не умаляя положения этих великодушных сеньоров, скажу я вам свое суждение. Знаю я, что не достоин рассуждать о подобных событиях, как человек мало сведущий в военном деле, и заранее винюсь и прощения прошу у сеньора моего короля и всех остальных, если слова мои придутся вам не по нраву, поправьте тогда вы меня и не презирайте слов сих, ибо исходят они от отшельника, который более ведает о диких зверях, чем об оружии. Скажу я вашему величеству: удовлетворить потребно просьбу Большого мавра о сражении один на один и не на жизнь, а на смерть, к тому же уже приняли вы сей вызов, как подобает доброму и славному королю, не убоявшись смертельной опасности, ибо сдается мне, что лучше для короля нежданная смерть, чем великий позор. Известно нам, что король мавританский — могучий и храбрейший рыцарь, в письме своем он сообщает, что лишь с королем желает сразиться, а потому, дабы не нарушить данного слова, и ради Господа Бога нашего, судьи всевидящего, от которого ничто не укроется, следует нам на все пойти, однако ж поступать без обмана, ежели желаем мы победить врага. Ведомо нам, что господин наш король слишком еще молод и не способен к подобной битве, ибо слаб телом и мучим болезнями, хотя душою он доблестнейший рыцарь, а потому не ему по справедливости следует биться на поединке с таким могучим рыцарем, как мавританский король, но герцогу Ланкастеру, который приходится дядей моему сеньору. Пусть он проведет бой, а ваше величество соблаговолит отдать ему скипетр и корону, дабы не усомнился Большой мавр, что бьется с королем.
Не успел отшельник договорить последние слова, как в великом гневе вскочили три герцога — Глостер, Бедфорд и Экстер[34]. Громко кричали они, что никак не согласны, чтобы бился герцог Ланкастер и возвышен был до монарха, ибо все они трое ближе по крови королю, а потому им принадлежит право биться.
Оборвал их речи король и велел замолчать, сам же сказал такие слова.
О том, как король убеждал рыцарский совет, что должен биться с королем Гран Канарии, и как рыцари ему возражали.
По справедливости не может быть принято столь нелепое предложение. Уж лучше солгали бы вы мне, искушая мою волю, ибо не по нраву мне и не допущу я того, чтобы кто-либо из вас за меня сражался. Сам я принял вызов на бой, сам и буду биться.
Поднялся тут один славный барон и так сказал:
Сеньор, да простит мне ваше величество эти слова, но никогда мы не согласимся на то, что вы сейчас предлагаете. Хотя и даровал вам Господь Бог волю, но лишил он вас мощи, а потому ведомо нам всем, что не в ваших силах сразиться в таком тяжком и суровом бою, положитесь же на наш совет и на волю, ибо, ежели бы знали мы, что способен наш доблестный король свершить задуманное, от всей души дали бы свое согласие.
И все остальные бароны и рыцари одобрили эти слова.
Коли не по нраву это вам, мои вернейшие вассалы, — сказал король, — и не в силах я, по-вашему, сразить мавританского царя, благодарю вас за ту любовь, что вы мне выказали, и предоставляю себя вашей воле. Однако желаю я и приказываю, чтобы под страхом смерти не смел никто сказать, что за меня будет биться, кроме того, кого я сам назову. Он будет на моем месте, ему передам я корону, королевство и королевский скипетр.
И отвечали все, что согласны. Затем король повел такую речь..
О там, как король Английский, с согласия всех своих баронов и рыцарей, передал королевство, корону и скипетр отшельнику и велел ему принять бой и сразиться на поединке с королем Гран Канарии.
Льстива и хитра жестокая судьба и, ежели хочет она погубить нас, не являет до поры враждебный свой лик, дабы тот, кто живет в счастии, не ополчился против нее. Но тяжкая судьбина уготована тому, кто пребывает в радости и на самой вершине счастья, ибо, ничего не зная о превратностях судьбы, малое зло почитает он за великое, а великому противиться не может. А потому, герцоги, графы и маркизы и все мои вернейшие подданные, скажу я так: коли угодно было Божественному Провидению лишить меня силы и телесного здоровья, коли, по единодушному вашему мнению, не способен я сразиться на поединке, в соответствии с вашей доброй волей и расположением, уступаю я место мое, скипетр и королевскую корону, отрекаюсь от моей власти и отдаю ее с охотою, по доброй воле, без принуждения, без оговорок и условий почитаемому мной отцу отшельнику, что сидит сейчас между нами.
И снял король свои одежды и так сказал:
Снимая с себя одеяние королевское и надевая его на отца отшельника, лишаю я себя королевства и власти, и облекаю ею отца отшельника, и прошу я великодушно принять ее и сразиться за меня с мавританским королем.
Услышав такие слова, вскочил отшельник и хотел было отвечать, но тотчас же все знатные сеньоры окружили его и не дали ему говорить, сняли они с отшельника рясу и надели на него королевское одеяние. Отрекся король от своей власти, уступив ее отшельнику, и королевский нотариус сделал о том запись в присутствии всего совета и с согласия всех баронов. Уступив просьбам рыцарского совета, принял король- отшельник власть и согласился на битву и сей же час попросил принести ему оружие, что придется ему по руке. Принесли ему много всякого оружия, но никаким не остался он доволен.
Видит Бог, — сказал король-отшельник, — смогу я биться хоть голым, но не таким оружием. Прошу я вас, сеньоры, пойдите к достославной и благородной графине и попросите ее любезно, чтобы одолжила она мне оружие мужа своего Гвильема де Варвика, то самое, каковым обыкновенно он сражался.
