отношениях обеспечить счастье своего мужа как может она видеть без слез, что муж ею пренебрегает, что он бывает весел только с другими, что он развлекается вне дома с утра до полудня, а с полудня до вечера, вечером же, когда приходит спать и приближается к ней, действует столь плачевным образом, что внушает ей отвращение, а не радость? Можно ли осудить ее за недовольство? И у животных даже ревность является нестерпимым горем. Я когда-то слышала от своей бабушки, что баран, вожак стада, предпочитал одну из своих овец всем прочим. Видя, что пастух, Кратес, минуя всякие законы природы, мерзостно злоупотреблял ею, он не смог перенести этого оскорбления и стал искать случая отомстить ему. Однажды он нашел пастуха спящим в поле и бросился на него с такой силой, что ударом своих изогнутых рогоз разбил ему череп. Если баран не может перенести такого оскорбления, как же ты хочешь, чтобы женщина этому безропотно покорилась?
— Если бы всех тех, кто — наставляет рога, преследовали рогатые животные, было бы меньше рогоносцев в Ньюбери... Но это чересчур серьезный разговор. Прекратим же нашу беседу. Я спою вам старую песенку, и затем мы пойдем обедать.
— Я боюсь жениться на красивой девушке. — Из боязни иметь голову Актеона. — Брюнетка часто надменна. — Маленькая женщина шумлива. — Высокая и стройная — она, говорят, склонна к лени. — Итак, красива иль нет, велика иль мала — все они имеют свои недостатки, но худший из них — худший, это, наверное, ревность. — Ведь ревность не только жестока и разрушительна, когда проявляется. — Но она горит на самом дне сердца, как огонь в аду. — Она кормит подозрения без основания. — Она насилует и разрушает все законы разума. — И никто так от нее не страдает, как тот, кто сам питает ее. — Да сохранит меня бог днем и ночью. — От этого ужасного кошмара, глупого и опустошительного! — Изо всех позорных болезней. — Самая секретная — это ревность. — Дай бог, чтобы все женщины были избавлены от этого демона!
— Браво, Джек! Твоя песнь не говорит правды, но какой у тебя красивый голос! В наших желудках уже звонит час обеда. Оставим же эту тему, хотя и с сожалением, и пойдем сядем за стол.
Она позвала своих людей. И они весело пообедали. После этого хозяйка решила развлечься и пошла погулять со своей соседкой. В это время Джек поднялся в свою комнату и стал размышлять о своем положении. Он догадывался о любви хозяйки и о том состоянии, в котором она находилась. Он думал об ее имуществе: дом — хорошо оборудованный, обученные люди и все, что нужно; для дела. Нельзя было упускать этого случая. Подобного ему никогда уже больше не представится. Но, с другой стороны, вдова была гораздо старше его: она долго была его хозяйкой. Ей трудно будет стерпеть, что бывший подмастерье станет управлять ею; может из этого выйти и плохое дело. Боясь всяческих осложнений, он решил молчать и выжидать, и он лег спать, а на другой день с утра, как только встал, принялся за работу, — будто ничего и не было.
Хозяйка его, вернувшись, узнала, что Джек уже лег. Она плохо спала эту ночь. Очень рано она услыхала, как он поет за своим станком. Она встала пораньше, принарядилась, вошла в мастерскую, села там и принялась за работу.
— Добрый день, хозяйка, — сказал Джек. — Как в поживаете?
— Очень хорошо, слава богу, — сказала она, — но я видела волнующие меня сны. Мне казалось, что две горлицы отправились вместе в поле, они будто хотели беседовать и не собирали зерен. Они долго кивали друг другу головками, а затем начали клевать своими маленькими хорошенькими клювами рассеянные всюду зерна, которые оставила рука сеятеля. Когда они насытились, новая горлица села на то же самое место. Одна из первых двух подошла к ней, но когда она вернулась к своей прежней подруге, ее уже не было. С тревогой стала она искать ее между высокого жнивья и наткнулась на спящую свинью, которая так ее напугала, что она обмерла. Когда я увидала, что лапки ее подкашиваются, а крылышки бьются в судороге, меня охватила жалость, и я побежала, чтобы ей помочь. Но, приблизившись к ней, я увидала в своей руке свое собственное сердце. Оно было глубоко пронзено стрелой, и кровь струилась по ней и падала, как падают капли серебристой росы на зелень луга. Я стала плакать горькими слезами. Через мгновение я увидала женщину в венце; она была, как королева. Она сказала мне, что сердце мое скоро умрет, если я не достану жира от этой свиньи, дабы смазать раны. Я бросилась бежать с кровавым сердцем в руках за этим гнусным животным, но оно, испустив противное хрюканье, быстро исчезло. Тогда я вернулась к себе и увидела, что свинья гуляет среди станков. Тут я и проснулась немного позже полуночи, вся в поту и в очень плохом состоянии. Ты не мог не слышать моих стонов.
— Клянусь честью, я ничего не слышал, я чересчур крепко спал.
— Спасибо, — сказала она. — Можно так умереть ночью, и ты не придешь посмотреть, что случилось. Впрочем, можешь успокоиться, Джек. Ты и не мог бы войти. Дверь в мою комнату была заперта на ключ. Но это для меня: урок. У меня не будет больше ключа и никакого запора, кроме щеколды, до тех пор, пока я не выйду замуж.
— Так, значит, хозяйка, вы хоть и не можете решиться, а все-таки выходите замуж?
— Конечно, — ответила она, — если ты мне в этом не помешаешь.
— Я? Да ни в каком случае. Я скорее помогу вам в этом всеми своими силами.
— Не будь дерзким; этого совсем не нужно. Наши соседи и так говорят, что я уже дала слово тебе.
— А хотя бы и так, — сказал Джек, — все равно не нужно было бы ни скрывать, ни отказываться. Все чересчур хорошо знают, что я недостоин вас.
— Остановимся на этом, — сказала она внезапно. — Подбери свои челноки, мне уже пора итти на рынок.
Они не возобновляли разговора целых два или три дня. В это время она строила всякие планы, чтобы осуществить свое желание и завладеть Джеком. Много различных намерений и хитростей приходило ей
