(Записана в Чистопольском уезде Казанской губернии).
В приходе святаго Николы жил один поп. У этого попа глаза были самые поповские. Служил он Николе несколько лет, до того дослужил, что не осталось у него ни кола, ни двора, ни хлеба, ни приюта. Собрал наш поп все ключи церковные, увидел икону Николы, с горя ударил его по плеши ключами и пошел из своего прихода, куда глаза глядят. Шел он путем-дорогой. Вдруг па́лся (попался) ему на стрету (навстречу) незна́мой человек. «Здраствуй, доброй человек! — сказал он попу. — Куда идешь и откуда? Возьми меня к себе в товарищи». Вот и пошли они вместя́х. Шли, шли они несколько верст, приустали; пора отдохнуть. У попа было в рясе немного сухариков, а у принятаго товарища две просвирки. Поп говорит ему: «Давай съедим прежде твои просвирки, а там примемся и за сухари». — «Ладно, — говорит ему незнамый, — съедим просвирки мои, а твои сухари оставим на-после». Вот они ели-ели просвирки; оба наелись досыта, а просвирки не убывали. Попу стало завидно. «Сем-ка, — думает он, — я у него украду их». Старичек после обеда лег одохнуть, а поп все смекает, как бы украсть у него просвирки. Заснул старичек. Поп стянул у него из кармана просвирки; сидит да ест втихомолку. Проснулся старичек, хватился просвирок своих — нету их! «Где мои просвирки? — вскричал он, — кто съел их? ты, поп?» — «Нет, право не я, — сказал ему поп. — Ну ладно!»
Вот встряхнулись они, пошли опять путем-дорогой. Идут, идут; вдруг дорога рассекается на две ро́сстани [78]. Вот они пошли оба в одну сторону. Дошли до какого-то царства. В этом царстве у царя была дочь при смерти, и царь объявил, что кто вылечит его дочь, тому полжитья́-полбытья́-полцарства, а не вылечит — голова с плеч, на тычинку повесят. Вот они пришли; против царскаго дворца палируютсе, до́хтурами называются. Выходили из царскаго дворца слуги и спрашивали их: «Что вы за́ люди? из каких родов, из каких городов? что вам на́доть?» — «Мы, — говорят они, — дохтуры; можем царевну вылечить». — «Ну, коли дохтуры, заходите в палату». Вот они вошли в палату, поглядели царевну, попросили у царя особой избы, обре́за воды, вострой сабли, большаго стола. Царь всё это дал им. Заперлись они в особую избу, клали царевну на большой, стол, рассекали её вострой саблей на мелкия части, кидали в обрез с водой, мыли, полоскали; потом стали складывать штука к штуке; как старичек дунет, так штука с штукой и склеиваются. Склал он все штуки как надоть, в последний раз дунул — царевна встрепенулась и встала жива и здрава. Приходит сам царь к избе и́хной и говорит: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!» — «Аминь!» — отвечают ему. — «Вылечили-ль царевну?» — спрашивает царь. — «Вылечили, — говорят дохтуры, — вот она!» Царевна вышла к царю жива и здрава. Царь говорит дохтурам: «Что хотите вы от добра́? злата ли, серебра ли? берите». Вот они начали брать злато и серебро; старичек берё пя́сточкой [79], а поп горсточкой и все кладёт в сумку свою; покладёт, покладёт, да поприздыма́ёт [80]: заберёт ли его могута́ [81]. Потом они распростились с царем и пошли. Старичек говорит попу: «Эти деньги мы в землю складём, а сами опять лечить пойдём». Вот они шли, шли; дошли опять до другаго царства. В этом царстве у царя была тоже при смерти дочь, и царь объявил, что кто вылечит его дочь, тому полжитья-полбытья-полцарства, а не вылечит — голова с плеч, на тычинку повесят. Вот они пришли; против царскаго дворца палируютсе, дохтурами называются… (Повторяется слово в слово тот же рассказ об излечении царевны).
Приходят они опять в третие царство, в котором тоже царевна при смерти, и царь обещал тому, кто ее вылечит, полжитья-полбытья-полцарства, не вылечит — голова с плеч, на тычинку повесят. Завиднаго попа мучит лукавый: как бы не сказать старичку, а вылечить одному, серебро и злато захватить одному бы? Против царских ворот ходит поп, палируется, дохтуром называется. Таким же образом просит у царя особой избы, обреза воды, большаго стола, вострой сабли. Заперся он в особую избу, клал царевну на стол, рубил вострой саблей, и как царевна ни крычала, как ни визжала, поп не глядя ни на крык, ни на визг, знай рубит да рубит, словно говядину. Разрубил он ее на мелкия части, скидал в обрез, мыл, полоскал, склал штука к штуке, также как делал старичек; глядит, как будут склеиваться все штуки. Как дунет — так нет ничего! опять дунет — хуже того! Вот поп ну опять складывать штуки в воду; мыл-мыл, полоскал-полоскал, и опять приложил штука к штуке; дунет — всё нет ничего! «Ахти мнециньки! — думает поп, — беда!» Поутру приходит царь и видит: никаких нет успехов у дохтура; всё тело смешал с дрянью. Царь велел дохтура в петлю. Взмолился наш поп: «Царь, вольной человек! оставь меня на мало время: я сбегаю за старичком, он вылечит царевну». Побег поп старичка искать; нашел старичка, и говорит: «Старичек! виноват я окаянный; попутал меня бес: хотел я один вылечить у царя дочь, да не мог; хотят меня вешать. Помоги мне!» Пошел старичек с попом. Повели попа в петлю. Старичек говорит попу: «Поп, а кто съел мои просвирки?» — «Право не я, ей-Богу, не я!» Взвели его на другую ступеньку. Старичек говорит попу: «Поп, а кто съел мои просвирки?» — «Право, не я, ей-Богу! не я!» Взвели на третью, опять: «Не я!» Сейчас голову в петлю, и всё: «Не я!» Ну, нечего делать! Старичек говорит царю: «Царь, вольной человек! позволь мне царевну вылечить; а если не вылечу, вели вешать другую петлю: мне петля и попу петля!». Вот старичек склал куски тела царевнина штука к штуке, дунул — и царевна встала жива и здрава. Царь наградил их обоих серебром и златом. «Пойдем же, поп, деньги делить», — сказал старик. Пошли. Склали все деньги на три кучки. Поп глядит: «Как же! нас двое, кому же третья-то часть?» — «А это тому, — сказал старичек, — кто съел у меня просвирки». — «Я съел, старичек!» — вскрычал поп; право я, ей-Богу я!» — «Ну, на́ тебе и деньги, да возьми и мои. Служи верно в своем приходе, не жадничай, да не бей ключами Николу по плеши», — сказал старичек и вдруг стал невидим [82].
(Записана в Шенкурском уезде Архангельской губернии, г-ном Н. Борисовым).
Примечание к № 4 и 5. В собрании народных сказок В. И. Даля находится еще следующий список этой интересной легенды:
Жил-был поп; приход был у него большой и богатой, набрал он много денег и понес прятать в церковь; пришел туда, поднял половицу и спрятал. Только пономарь и подсмотри это; вынул потихоньку поповския деньги и забрал себе все до единой копейки. Прошло с неделю; захотелось попу посмотреть на свое добро; пошел в церковь приподнял половицу, глядь — а денег-то нету! Ударился поп в большую печаль; с горя и домой не воротился, а пустился странствовать по белу свету — куды глаза глядят.
Вот шел он, шел, и повстречал Николу-угодника; в то время еще святые отцы по земле ходили и всякия болезни исцеляли. «Здра(в)ствуй, старче!» — говорит поп. — «Здраствуй! куда Бог несет?» — «Иду, куды глаза глядят!» — «Пойдем вместе». — «А ты кто таков?» — «Я Божий странник». — «Ну, пойдем». Пошли вместе по одной дороге; идут день, идут и другой; все приели, что у них было. Оставалась у Николы-угодника одна просвирка; поп утащил ее ночью и съел [83]. «Не́ взял ли ты мою просвирку?» — спрашивает поутру Никола-угодник у попа. — «Нет, говорит; я ее и в глаза не видал!» — «Ой взял! признайся, брат». Поп заклялся-забожился, что не брал просвиры.
«Пойдем теперь в эту сторону, — сказал Никола-угодник, — там есть барин, три года беснуется, и никто не может его вылечить; возьмемся-ка мы лечить». — «Что я за лекарь! — отвечает поп, — я этого дела не знаю». — «Ничего, я знаю; ты ступай за мной; что я буду говорить — то и ты говори». Вот пришли они к барину. «Что вы за́ люди?» — спрашивают их. — «Мы знахари», — отвечает Никола-угодник. — «Мы знахари», — повторяет за ним поп. — «Умеете лечить?» — «Умеем», — говорит Никола-угодник. — «Умеем», — повторяет поп. — «Ну, лечите барина». Никола-угодник приказал истопить баню, и привести туда больнаго. Говорит Никола-угодник попу: «Руби ему правую руку». — «На что рубить?» — «Не твое дело! руби прочь». Поп отрубил барину правую руку. «Руби теперь левую ногу». Поп отрубил и левую ногу. «Клади в котел и мешай». Поп положил в котел и давай мешать. Тем временем посылает барыня своего слугу: «Поди, посмотри, что там над барином деется?». Слуга сбегал в баню, посмотрел и докладывает, что знахари разрубили барина на части и варят в котле. Тут барыня крепко осерчала, приказала поставить виселицу и долго не мешкая повесить обоих знахарей. Поставили виселицу и повели их вешать. Испугался поп, божится, что он никогда не бывал знахарем и за леченье не брался, а виноват во всем один его товарищ. «Кто вас разберет! вы вместе лечили». — «Послушай, — говорит попу Никола-угодник, — последний час твой приходит, скажи перед смертью: ведь ты украл у меня просвиру?» — «Нет, — уверяет поп, — я ее не брал». — «Так-таки не брал?» — «Ей-Богу не брал!» — «Пусть будет по-твоему». — «Постойте, — говорит слугам, — вон идет ваш барин». Слуги оглянулись, и видят: точно идет барин, и совершенно здоровой [84]. Барыня тому обрадовалась, наградила лекарей деньгами и отпустила на все четыре стороны.
