У шурина государя высокие ворота, высокий дом, Он носит черную шапочку из флера и желтый халат. Благодаря сестрице он получил высокую должность… Ну, скажите, что хорошего в этом чиновнике?!
Услышав это, Цхао так разозлился, что даже подпрыгнул. В одно мгновение он оказался на улице и увидел даоса с тыквой-горлянкой за спиной, с покалеченной правой ногой, который пел у ворот его дома. Ткнув в него перстом, Цхао спросил:
— Эй, даос, я тебя не трогал, не дразнил, не задевал, не наносил тебе увечья, так что же ты тут ерунду всякую несешь?!
Однако даос не только не соизволил ответить, он вообще не обратил внимания на Цхао и опять запел:
Он никого не ранит, ни с кем не сталкивается; Из дверей его дома вдруг бросилась собака. Этот родственник императора абсолютно бесполезен. Да он хуже меня, бедного даоса с гниющей ногой!
Эти слова еще больше задели Цхао, он буквально вспыхнул от гнева. Даже заикаться стал:
Это… это кто тут собака?! Кого ты… ты… назвал со-со-бакой?!
Но даос не испугался, а, поигрывая бровями и гримасничая, продолжил:
Не кипятись и не кричи, Не сердись, что назвал тебя собакой. Твои глаза грустны оттого, Что честные чиновники были казнены; У тебя абсолютно нет способностей царедворцев. Советую побыстрее отказаться от должности И последовать за мною на священный остров Пхэн-лай!
После этих слов даоса пламя гнева в груди Цхао стало затухать. Он вдруг изумился: "Откуда он знает о моих тайных мыслях? Он советует оставить службу при дворе и отправиться с ним на Пхэн-лай. Неужели он и сам — небожитель-бессмертный? А если я соглашусь, то что я, простой смертный, буду делать среди святых?" Но его мысли опять прервал голос даоса:
— Я все зову, зову его Цхао Го-цзю! Цхао Го-цзю! А он не откликается. Я тебе дело говорю, а ты все медлишь. И что ты за червяк безмозглый! Не топчись без дела на месте, время не ждет! Если согласен, то немедленно отправляйся со мной!
С этими словами даос потянул Цхао за одежду. Цхао нехотя, сомневаясь, сделал несколько шагов, влекомый даосом; а затем оглянулся на свой дом. Конечно же, никакого дома он не увидел, поскольку они преодолели уже несколько тысяч ли. Это ему лишь показалось, что он сделал несколько шагов. Так что сомневаться было уже поздно, оставалось лишь следовать за даосом на остров небожителей. Только тут до Цхао дошло, что подстрекал и поддразнивал его хромоногий Тхе-гуай Ли.
Вот таким образом, согласно этой легенде, Цхао оказался на острове и занялся самосовершенствованием, постигая Дао.
Кастаньеты Цхао Го-цзю
Драгоценным атрибутом Цхао некоторые называют кастаньеты или трещотки, которые по-китайски называются кхуай-бар или пхай-бань. Как правило, это связка бамбуковых дощечек, соединенных лентой или веревочкой. Они бывают разной длины, дощечки — разной толщины, и звучат, соответственно, по-разному. Пользуясь случаем хочу поделиться некоторыми сведениями об этом национальном инструменте.
Помимо названия пхай-бань существуют и другие: тхань-бань ("сандаловые дощечки”), чхао-бань, цзи-бань. В больших пхай-бань бывает по девять пластинок, в маленьких — по шесть. Если же ими пользуется сказитель, рассказывающий ритмично, под аккомпанемент, то в таких пхай-бань бывает лишь по четыре дощечки.
В настоящее время услышать стук китайских кастаньет можно не только в концертных номерах, но и на блошином рынке Пхань-цзя юань. В каком-нибудь из рядов среди торговцев пожилого возраста непременно найдется умелец, отбивающий неповторимую ритмичную мелодию, привлекая покупателей и просто любопытных.
У небожителя Цхао Го-цзю, говорят, был необычный пхай-бань, — из восьми пластинок; причем, четыре из них относились к инь, т. е. женскому началу, и четыре — к ян, т. е. к мужскому. Инь и ян, объединяясь вместе, давали прекрасную гармонию. Его кастаньеты так и назывались: инь-ян-бань. Но после того как восемь бессмертных пересекли море, инь-ян-бань потеряли свою чудодейственную силу. Как это произошло?
Согласно указу Небесного императора восемь бессмертных отправились в государство Фу-сан, чтобы собрать "сто цветов и волшебные травы" для изготовления эликсира и пилюлей бессмертия. В этот день они должны были, согласно уговору, встретиться на вершине горы Лао-шань, чтобы подготовиться к отплытию.
Главным среди них был Хань Чжунли. Размахивая своим большим веером, он рассуждал:
— Самый близкий путь к государству Фу-сан — по воде, для этого нам надо будет пересечь Восточное море, а море это, как вы знаете, является владением Царя-дракона. Поэтому, прежде всего, нам придется поприветствовать его, нанести визит вежливости. Но это сопряжено с большим риском, вы же знаете нрав дракона. Кто согласен, кто не побоится?
Переглянулись небожители, но никто не промолвил и слова. Так они помолчали немного, а затем поднялся Цхао Го-цзю:
— Я предлагаю самим пересечь море, надеясь лишь на свои способности, на свое умение, с помощью своих волшебных предметов. И тогда отпадет необходимость кланяться дракону. К чему нам лишняя морока?
Остальные поддержали его:
— Действительно, мы ввосьмером переплывем море, и каждый проявит при этом свое мастерство. Как говорят, к чему чесать зудящее место шестью пальцами — и пяти хватит.
Хань Чжунли, видя, что никто не желает идти на поклон к дракону, принял решение переплывать море. А поскольку он был главным, то первым и вошел в воду. Он осторожно положил свой веер на поверхность
