Сень-гу обещала коня, да только даже самый добрый конь не сможет справиться с эдаким препятствием
А тут и Хэ вошла в пещеру, прервав его думы. В руках у нее была зелено-изумрудная травка под названием "девичий меч", целая охапка. Села она неподалеку от гостя и начала плести что-то. Вскоре у нее в руках оказалась лошадка из травы длиной не больше пяти-шести цхуней. Да такая красивая, ладная, изящная! Поставила она ее на ладошку и запела:
Травушка-трава "девичий меч", Напившись росы, подкрепившись ветром, Вырасти скорей, да покрупнее! Гость, собирающий травы, сядет верхом; Донеси его до дому в целости и сохранности.
Лишь затихли эти слова, как лошадь ожила, спрыгнула с ладони и опрометью бросилась, стуча копытцами, к выходу из пещеры. Она подставила голову горному ветерку, при этом на нее упало несколько капель росы, и она тут же превратилась в настоящую, большую лошадь, нетерпеливо перебирающую копытами.
Хэ Сень-гу помогла старику взобраться на спину травяной лошади, велела ему закрыть глаза, а сама пропела: "И-и-и!", и, услышав этот приказ, животное рвануло вперед, полетело.
Собиратель трав услышал лишь свист ветра в ушах. Только, было, он собрался усесться поудобнее, приготовившись к дальнему путешествию, как почувствовал, что лошадь мягко и осторожно приземлилась. Открыл глаза, а под ногами — мост. Пригляделся — ха! Да это же мост, ведущий к его родной деревне! Лошадь же, три раза фыркнув, развернулась и полетела обратно к пещере.
Вошел травник в деревню, да только ни один человек из проходящих мимо, не был ему знаком. С большим трудом отыскал он свой дом среди новых, незнакомых построек. Большие ворота упали, остался лишь маленький каменный фундамент-порог не больше одного чши высотой. Во дворе все заросло травой. Взял он мотыгу, срубил траву на небольшом участке и наткнулся на каменную ступку. Ба! Да это же его ступка, в которой он перетирал травы, да только осталась от нее лишь половина.
Собрались жители, стали объяснять:
— В этом дворе давным-давно никто не живет! Милости просим к нам адом, отдохните с дороги! А один седобородый старик, опираясь на кривую палку, вышел из толпы любопытствующих и, внимательно присмотревшись подслеповатыми глазами, вдруг испуганно выкрикнул:
— Да ты, никак, — дяденька-травник? Как, ты еще жив?!
Окружающие затихли в удивлении.
Я был маленьким мальчиком, когда вы исчезли из деревни, — продолжал столетний старец. — Все думали, вы погибли. Да как же получилось, что вы не только живы, но и намного моложе меня?! Где вы были все это время?
И травник рассказал обо всем, а сельчане слушали и не переставали удивляться.
Все свои знания, полученные от Хэ Сень-гу, крестьянин передал тем из молодых, кто пожелал продолжить его нелегкое дело. С тех пор и деревню, и мост стали звать Ло-ма цяо, т. е. Мост спустившейся лошади.
Сотня птиц летящих к горе
Однажды восемь бессмертных оказались в районе Желтой горы Хуан-шань, что в пров. Ань-хуй, восхищаясь ее пейзажами. Через некоторое время они покинули это место, а Хэ Сень-гу, которая следовала последней, вдруг вернулась. Почему? Хотела еще немного полюбоваться красивыми местами? Или по какой другой причине? Кто знает Повесив на плечо корзиночку с цветами, она в одиночестве бродила по Желтой горе.
В тот день у подножия она встретила старика. На плече у него был бамбуковый шест, на котором сидело множество птиц самых разных пород; птицы то взлетали и кружили над ним с песнями, то опять возвращались на длинный шест и пели, каждая — свое. Старик же при этом очень красиво насвистывал, подзадоривая своих питомцев Зрелище было необыкновенно занятным. И Хэ обратилась к нему:
— Я бывала и на юге, и на севере, но никогда не видела, чтобы с птицами развлекались таким образом.
Неожиданно для нее старик ответил примерно в том же духе:
— А я побывал и на востоке, и на западе, и тоже никогда не видел, чтобы кто-нибудь, подобно тебе, выращивал в своей корзиночке цветы и травы!
Хэ посмотрела ему прямо в глаза, но и он не отвел взгляд. Она подумала: "С виду — обычный человек, так откуда же он знает, что моя корзинка — волшебная, и я могу вместить в ней тысячи трав и цветов, произрастающих на земле, как будто у корзиночки нет ни дна, ни стенок. Зато в ней есть все: и плодородная земля, и дождевая роса, так что вырастает в ней все нежным и свежим". И Хэ задала еще один вопрос:
— Уважаемый, скажите, может ли на вашем бамбуковом шесте уместиться тысяча разновидностей птиц?
Она предполагала, что на всей горе Хуан-шань не наберется такого количества видов, поэтому своим вопросом рассчитывала выбить его из колеи, как говорят, "накормить зайца новогодними пирожными" (чтобы от клейкого риса он не смог и рта раскрыть). Однако старик, ни на секунду не задумавшись, отпарировал:
— Уважаемая сестрица, а можно ли в твоей корзине насчитать тысячу видов трав и цветов?
Рассмеялась Хэ:
— Откуда "обычный человек" (по-китайски — фань жэнь) знает, что я— не простая смертная, и что у меня в корзиночке — чудесные даосские секреты?
Старик спокойно ответил, не желая уступать в словесном состязании:
— На Желтой горе есть множество чудесных, волшебных мест, и "противный человек" (по-китайски — фань жэнь, здесь игра слов, поскольку "обычный, простой человек" и "противный, надоедливый человек" звучат одинаково) не может о них знать. А если знает секретные места, то он наверняка не "противный" (непростой). Боюсь, что в корзине у сестрицы нет ни одной травинки, ни одного цветка с Желтой горы!
Это заявление рассердило Хэ, ведь она уже в течение нескольких сотен лет жила среди небожителей, и еще ни одному смертному не удавалось поставить
