Видя, что дело оборачивается плохо, один из сыновей по имени Девадатта стал раскаиваться. Поняв, что отвергнут он отцом и матерью, преисполнился он отвращением к жизни и отправился совершить покаяние в обитель Бадарику[176]. Там он жил, сначала питаясь листьями, а потом одним дымом, и воз-радовал своим долгим и суровым покаянием супруга Умы[177]. Явился к нему Шамбху и оказал ему милость, воскликнув: «Познаешь ты все науки, насладишься земным счастьем и исполнятся твои желания!»
Пошел тогда алчущий знаний Девадатта в город Паталипутру и стал жить и учиться у наставника Ведакумбхи. Однако жена Ведакумбхи воспылала к нему страстью и пыталась заставить юношу сойтись с ней. Какая только блажь не придет в голову женщине!
Из-за этого покинул Девадатта Паталипутру и ушел в город Пратиштхану, где стал учиться у дряхлого наставника по имени Мантрасвамин, имевшего такую же дряхлую жену. У него и овладел он всей полнотой знаний.
Случилось однажды Девадатте, изучившему все науки, увидеть дочь царя Сушармана по имени Шри, и поистине она, словно богиня Шри, была земным воплощением красоты и счастья[178].
Увидел он ее, когда она стояла у окна, и показалась она ему богиней луны, летящей по воздуху на волшебной повозке. Страстные взгляды так привязали их друг к другу, что никак не могли они разойтись. Тогда дочь царя поманила его пальцем, словно было это движение велением Бога любвп. Когда же он приблизился, она бросила ему цветок, зубами надкушенный. Юноша не понял знака царской дочери и озадаченный и недоумевающий пошел к наставнику.
Пришел он домой, палимый пламенем страсти и молчаливый от смущения. Понял мудрый наставник, что томится он любовью, и хитростью выведал у него, что случилось. Затем проницательный мудрец объяснил ему умысел царевны. «Бросив цветок, надкушенный зубами, подала она тебе знак прийти в храм Пушпаданта[179], усыпанный цветами, и ждать ее. Следует тебе сходить туда».
Понял тогда юноша смысл поданного знака, поспешил к храму и стал там дожидаться встречи. Пришла туда царская дочь, словно затем, чтобы богу поклониться, и вошла в храм. А юноша, нетерпеливо поджидавший за дверью, сразу же ее обнял. Тогда так говорит ему царская дочь: «Как это ты понял мой знак?»
«Да это не я, — отвечает ей юноша. — Это мой наставник понял». Разгневалась она: «Поди прочь от меня, глупец!» — и, опасаясь, как бы кто-нибудь не заметил ее, покинула храм. Девадатта же, оставшись один, стал мучиться мыслями о только что обретенной и вновь утраченной возлюбленной, и до того терзал его огонь горькой разлуки, что он чуть было не лишился жизни.
Однако Шамбху, которого он умилостивил своим подвижничеством, видя его мучения, послал к Девадатте своего слугу — гана[180] Панчашикху помочь ему достигнуть желаемого. А тот, лучший из ганов, утешив Девадатту, одел его в женские одежды и сам нарядился старым брахманом. Потом пошли они к повелителю земли Сушарману, отцу красавицы, и так сказал ему превосходнейший среди ганов: «Куда-то, царь, пропал мой сын. Пойду я его поискать, а тебя прошу взять сноху мою под защиту».
Слыша такие слова и боясь разгневать брахмана, взял Сушарман эту мнимую девицу и поместил ее в покои своей дочери. Ушел Панчашикха, а Девадатта, наряженный женщиной, остался со своей возлюбленной и сделался ее самой близкой подругой.
Однажды ночью он открылся ей, и царская дочь тайно сочеталась с ним браком по обычаю гандхарвов. Когда же она понесла в чреве своем, Девадатта призвал гана Панчашикху, и тот незаметно вывел его из дворца. Скинул после этого юноша женские одежды, а поутру Панчашикха, приняв как раньше
облик дряхлого брахмана, пришел вместе с Девадаттой к Сушарману и обратился к нему с просьбой: «Нашел я, царь, своего сына. Верни мою сноху».
А царь, которому еще ночью стало известно, что куда-то она исчезла, в страхе перед брахманским проклятием призвал министров и сказал им: «Это не брахман, а, наверное, бог, явившийся испытать меня. Так ведь часто случается, много об этом рассказывают:
Рассказ о царе ШибиЖил, например, некогда царь Шиби. Был он и щедрым, и мужественным, и самоотверженным и покровительствовал всем живым существам. Однажды, чтобы испытать его, принял Индра облик сокола, а Дхарма[181] обратился в голубя. В страхе перед соколом кинулся голубь на колени к Шиби, и тогда сокол заговорил, обращаясь к царю:
«Должен я, царь, его съесть. Отпусти его, ибо голоден я и могу умереть. Разве останешься ты добродетельным, если отвергнешь мою просьбу?» Возразил ему на это Шиби: «Он прилетел ко мне, ища спасения, и не могу я поэтому отдать тебе голубя. Тебе же я дам другого мяса». Тогда сказал ему сокол: «Раз так, то дай ты мне мяса от своего тела». «Пусть будет так», — согласился обрадованный царь, но сколько кусков мяса он ни отсекал от себя, голубь все равно весил больше. Тогда Шиби сам стал на весы, и только он это сделал, как с небес раздалось: «Превосходно!» Индра и Дхарма тотчас же сбросили с себя обличья сокола и голубя и сделали так, что тело Шиби оказалось невредимым, как и прежде. Наградили они его исполнением всех желаний и затем исчезли.
Так вот и сейчас, наверное, какое-нибудь разгневанное божество, приняв облик брахмана, явилось меня испытать».
Так сказал своим министрам трепещущий от страха царь и обратился затем к лучшему из ганов, принявшему облик брахмана: «Смилуйся, повелитель, как ни хорошо берегли мы твою сноху, да вот как раз этой ночью она исчезла». Тогда брахман, словно почувствовав сострадание к царю, как бы сделал над собой усилие и проговорил: «Коли так случилось, царь, то отдай моему сыну в жены свою дочь!»
Полный страха, как бы брахман его не проклял, отдал Сушарман свою дочь в жены Девадатте, и ушел тогда Панчашикха.
А Девадатта, женившись на своей возлюбленной, стал жить, наслаждаясь сокровищами своего свекра, ибо не было у Сушар-мана, кроме этой дочери, никакого потомства. Прошло какое-то время, и Сушарман, возведя на царство внука своего, сына Девадатты, Махидхару, исполнив свой жизненный долг, удалился в лес. А затем и Девадатта с женой ушли в лесную обитель, убедившись в том, что их сын утвердился на царстве. И подвижничество их было таково, что умилостивился Шамбху и, прекратив их земное существование, присоединил к сонму ганов. Поскольку не мог понять Девадатта, что значил цветок, прикушенный зубами его возлюбленной, то стал он известен среди ганов под именем Пушпаданты, жена же его сделалась главной хранительницей дверей у богини Парвати и стали звать ее Джая.
Вот откуда имя Пушпаданта. Теперь же слушай о том, как мне досталось мое прозвище.
У того самого Говиндадатты, который приходился Девадатте отцом, был другой сын, и звали его Сомадаттой. Это и был я. По той же причине, что и Девадатта, ушел я из дома в Гималайские горы. Там усердным покаянием и приношениями цветов умилостивил я Шанкару и попросил у него, увенчанного лунным серпом, взять меня в число своих слуг, ибо избавился я от жажды земных радостей. Довольный мною, так сказал мне Шива: «Раз ты почтил меня гирляндами цветов, которые сам собрал в дремучем лесу, то пусть среди моих ганов будет тебе имя Мальяван»[182]. Так супруг Парвати изъявил мне свою волю, и, расставшись с обличьем смертного, достиг я блаженного состояния ганы.
Но из-за проклятия Дочери гор[183] я, Мальяван, снова был обречен на земное существование, и вот сегодня, о Канабхути, ты видишь меня здесь. Так расскажи же теперь мне сочиненное Харой[184] сказание, и тогда мы оба будем избавлены от проклятия».
Вот седьмая волна книги «Вступление к рассказу» в «Океане сказаний» великого поэта Сомадевы.
По просьбе Гунадхьи Канабхути пересказал ему божественное сказание, состоящее из семи частей, на языке пайшачи. И тогда Гунадхья на том же языке пайшачи стал записывать это сказание. Семь лет писал он и написал семьсот тысяч шлок[185], а чтоб не похитили это сказание видьядхары, записал он его своей кровью, ибо в лесу не было чернил. Сиддхи, видьядхары и другие существа собрались его послушать и заполнили собою все воздушное пространство, словно прикрыли его балдахином.
Когда же увидел Канабхути, что сказание полностью записано Гунадхьей, то спало с него проклятие и вернулся он на небо, снова став видьядхаром; даже пишачи, толпившиеся вокруг Канабхути, попали на небо, так как прослушали они целиком божественное сказание.
И подумал великий поэт Гунадхья: «Ведь, проклиная, сказала мне Парвати: «Пусть по всему земному кругу станет известно это сказание». Как же свершить мне это дело? Кому передать его?»
Тогда следовавшие за ним два ученика — Гунадева и Нандидева — сказали своему наставнику: «Единственно кому следует передать сказание, это царю Сатавахане. Он — великий знаток в таких вещах и сумеет распространить сказание по земле, подобно тому, как ветер разносит аромат цветов». — «Так тому и быть!» — сказал Гунадхья и послал своих верных учеников, отдав им все написанное, к царю Сатавахане, а сам, пойдя вслед за ними, в город не вошел, но стал их поджидать в созданном по велению богини саду.
