Таинственный Риг — главный герой песни — очень похож по своим поступкам на Одина, и многие комментаторы песни полагают, что Хеймдалль по ошибке отождествлен с Ригом. Но главное в «Песни о Риге» — мифологические представления о становлении человеческого общества, которые кажутся непривычными для всех, кто знаком со средневековой «социологией». Во-первых, аристократы — конунги, ярлы и херсйры, — а не рабы должны представлять древнейшее сословие. Во-вторых, в средние века рабы вообще не имели самостоятельного сословного статуса, они были целиком зависимы от хозяев; три сословия европейского средневековья — это крестьяне, рыцари (дворяне) и священники. Их главные занятия — работа, война и молитва — признавались равно необходимыми, ибо рыцари должны были защищать телесную жизнь кормящих их крестьян, а попы — заботиться о спасении их душ. «Социология» «Песни о Риге» — мифологическая, сословия возникают как мифологическая вселенная и развиваются от грубых и хаотических форм к все более совершенным. Недаром красота и юность приписывалась лишь вождям — вечно юные боги также были последними — младшими из сверхъестественных творений. Эта первобытная теория эволюции не призывала к усовершенствованию общества: Трэль и его потомки, по виду мало отличающиеся от безобразных хтонических тварей преисподней, должны были навсегда оставаться рабами — это был рабский род. Напротив, магические знания, которыми был наделен Ярл, не были направлены на благополучие всех сословий, они демонстрировали сверхъестественное право родовой аристократии на власть.
Итак, боги наделили доделанных ими из подручного материала людей жизнью и судьбой и переместили с края света, берега моря, в центр мира — Мидгард, сделали из объектов природы носителей культуры, породили сословия и научили вождей магической мудрости. Другие человекоподобные существа — великаны и карлики — возникли сами до сотворения настоящих людей и заселили окраины обитающего мира и земные недра (Снорри поместил их вместе в Великую Швецию). Для богов настал черед обустраивать сам Мидгард. В середине мира, рассказывает Высокий, боги построили себе город и назвали его Асгард. «Там стали жить боги со всем потомством, и там начало многих событий и многих распрей на земле и на небе».
Пока речь во всех мифологических рассказах шла о том, что боги обитают на созданной ими земле. Но из слов Высокого неясно, где же все-таки расположен Асгард — в середине земли или на небе? Гюльви тоже интересовало, как можно попасть с земли на небо, и Высокому этот вопрос показался настолько наивным и неразумным, что он даже рассмеялся — ведь всем известно, что боги построили мост от земли до неба. Люди зовут его радугой. Он очень прочен, но именуется Биврёст — «Трясущейся дорогой»: мост тот подломится, когда по нему поедут на своих конях огненные сыны Муспелля перед концом света. Но Биврёст и сам пламенеет: красный цвет радуги — это пламя, которое заслоняет небо от инеистых великанов. Этот мост именуется еще Мостом Асов, потому что боги каждый день съезжаются по нему на суд в свое главное святилище. Это святилище с престолами и было построено в первую очередь для Одина и его двенадцати асов на поле Идавёлль в середине города Асгарда. «Нет на земле дома больше и лучше построенного. Все там внутри и снаружи как из чистого золота. Люди называют этот чертог Домом радости», — рассказывает Высокий. Но из этого рассказа следует, что Асгард одновременно находится и на небе, и на земле, в ее середине…
В мифологической географии много загадок, и чтобы понять, как в ней разбирались люди и боги, нужно знать весь свод мифов и учиться понимать мифологию там, где она кажется противоречивой и непонятной. К этому и стремится Гюльви, а за ним должен стремиться и современный читатель.
Читатель уже мог обратить внимание на то, что мир тьмы — Нифльхейм — был погружен в глубины Мировой бездны, преисподнюю. Но одновременно мир тьмы располагался на краю света — это там великан породил Ночь. Кромешная — внешняя — тьма со всех сторон окружала возникающий мир богов и людей, и центр этого мира становился центром космоса вообще.
Во многих мифологиях центром мира, где сходятся земля й небо, считается гора, подобная греческому Олимпу, — на ее вершине обитают боги. В скандинавской мифологии небо и землю, помимо моста-радуги, соединяло гигантское дерево — ясень Иггдрасиль. Пророчица вёльва называет его «древом меры» или «древом предела» и вспоминает те времена первотворения, когда оно еще не проросло. Возле него и расположено главное святилище асов.
Об Иггдрасиле рассказывает любознательному Гюльви Равновысокий: «Тот ясень больше и прекраснее всех деревьев. Сучья его простерты над миром и поднимаются выше неба. Три корня поддерживают дерево, и далеко расходятся эти корни. Один корень — у асов, другой — у инеистых великанов, там, где прежде была Мировая бездна. Третий же тянется к Нифльхейму, и под этим корнем — поток Кипящий Котел, и снизу подгрызает этот корень дракон Нидхёгг». Кажется, что этот текст окончательно запутывает читателя, который хочет разобраться в скандинавской мифологической картине мира: ведь корни дерева, с уходящей в небо кроной, должны быть в преисподней. Здесь же получается, что один тянется одновременно в бездну и Ётунхейм — северную страну инеистых великанов, а другой вообще на небо или к центру мира — к асам.
В одной из мифологических песен «Старшей Эдды» — «Речах Гримнира» — сам Один под видом старика Гримнира является на пир к тому конунгу, которого его жена Фригг обвиняла в скупости, и там рассказывает об устройстве мифологической вселенной и мировом древе. В его описании у Иггдрасиля также три корня растут в трех направлениях: под одним располагается загробный мир — преисподняя Хель, под другим обитают инеистые великаны, под третьим — люди. Если люди оказываются под корнем мирового дерева, значит, это дерево вообще перевернуто вверх корнями… В этом образе перевернутого дерева нет ничего необычного — так действительно использовали деревья в качестве колонн, подпиравших потолок жилища (такое дерево описано в «Саге о Вёльсунгах» — героях скандинавского эпоса). Но даже если представить себе, что космический ясень подпирает своими корнями небосвод, остается неясным, как они могут тянуться и до преисподней.
Здесь нам придется вспомнить о значении мифологической символики и о числе три, оно часто встречалось нам в переселенческих сказаниях германских народов. Земля делилась в них на три части тремя вождями; три бога — Один, Вили и Ве — создают всю землю; земля в представлениях древних и средневековых географов — в том числе Снорри Стурлусона — делится на три части, три континента… Этому делению земли соответствует мифологическое деление вселенной на три части — небо, землю и преисподнюю. Мифологическое сознание пыталось совместить горизонтальное деление с вертикальным — это было необходимо, чтобы совместить, сделать единым мир богов и мир людей, чтобы созданная богами вселенная не распалась. Поэтому столь странно, на современный взгляд, простираются корни мирового древа — древо предела прорастает так, чтобы охватить и объединить все пределы мира, «все миры» скандинавской мифологии. Древняя вёльва, которую пробудил Один для пророчеств, помнит древо предела еще не проросшим (или расположенным в преисподней) и не три, а целых девять корней и девять миров…
Корень мирового ясеня, который простирается к инеистым великанам, наделен особым значением для богов и людей. Инеистые великаны — первые разумные существа, появившиеся в мире, и им доступна изначальная мудрость — знание о происхождении мира. Этой мудрости ищет не только любознательный Гюльви-Ганглери, ее добивается и сам Один. Изначальная мудрость была скрыта в источнике, текущем из-под корня мирового древа в земле великанов, и им обладал мудрейший из них — Мимир (это имя родственно разным индоевропейским словам со значением «память»). Сам Всеотец Один явился туда и попросил дать ему напиться из источника, но за знания нужно было платить, и Мимир потребовал у бога его глаз в залог. Великан получил часть всевидения бога — он скрыл глаз в источнике мудрости, Один — всеведение первых существ.
Этот обмен ценностями между богами и великанами пронизывает всю скандинавскую мифологию и соединяет все миры, подобно корням мирового дерева. Но в этом обмене уже чувствуется нечто роковое и «нечистое». Дело в том, что одноглазые существа в мифах народов мира — это, как правило, не боги, а злобные демоны, нечистая сила (вроде русского Лиха одноглазого). Конечно, сам Один не был чужд демонических свойств — он был богом битв и бури, божеством неистовства в явлениях природы и в человеческих конфликтах. Но кривизна этого бога была признаком исходной ущербности, неполноценности того мира, владыкой которого он стал, убив со своими братьями первого великана. Ясеню Иггдрасилю грозили беды от хтонических монстров, грызущих его корни, — мир богов также был изначально нестабилен, он был подвластен року, судьбе, и об этом напоминал богам другой источник, что протекал у корня мирового древа на небе.
