Юнона, готовая на все, чтобы не допустить только Энея до Италии, предложила богине Афродите устроить брак Энея с Дидоной. Афродита согласилась, ибо таким образом несчастные странствования сына ее прекратились бы и он приобрел бы богатое государство. Эней был завлечен в сеть богинями; прельщенный прелестями царицы, он забыл о великих обетованиях, данных его роду, и помышлял разделить с Дидоною власть над Карфагеном. Но Зевс, держащий в руке своей судьбы мира, не захотел, чтобы предначертания судьбы, назначавшие Энееву роду положить в Италии основание всепокоряющему государству, остались неисполненными, и послал с Меркурием приказание Энею поспешно оставить Карфаген и плыть в Италию. Эней с сокрушенным сердцем повиновался повелению Зевса, приказал тайно изготовить флот и, глухой к молитвам и упрекам Дидоны, отправился в путь. Тогда несчастная, покинутая царица решилась умереть. По ее приказанию на дворе дворца воздвигли высокий костер; Дидона взошла на него и, когда огонь запылал, мечом пронзила свою измученную грудь.
Ипоследний, предсмертный взгляд умирающей был обращен в ту сторону, где вдали, едва белея, виднелись паруса, быстро удаляющиеся от Либийских берегов.
Путь из Карфагена в Лациум
(Вергилий. Энеида. V–VII, 147)
По отплытии из Карфагена троянцев настигла буря и прибила их корабли к западной оконечности Сицилии, к царству Ацеста. Прошел ровно год тому, как Эней здесь был в первый раз и потерял своего отца, поэтому теперь, в годовщину кончины Анхиса, устроил на могиле его пир и игры в память покойного. Пока мужи и юноши состязались в играх, Юнона, через Ириду, велела женам троянским, сидевшим у моря и оплакивавшим Анхиса, сжечь флот троянцев, чтобы положить конец их несчастному странствованию по морям. Троянцы, увидев это, в испуге прибежали к кораблям, но не было человеческой возможности остановить пожар. Тогда Зевс, внимая мольбам Энея, послал сильный дождь и залил огонь. Вследствие этого события Эней оставил в Сицилии всех жен и мужей, негодных к войне и неспособных переносить трудности путешествия, построив им город Ацесту.
Как только корабли были исправлены, Эней снова пустился в море. Ветер был попутный, волны утихли, и корабли, ведомые кормчим Полинуром, спокойно продолжали путь. Наступила ночь. Путники предались сладкому сну; бодрствовал только один Полинур, сидя у кормила. Бог сна, приняв образ Форбанта, явился на корабль, сел на корме и обратился к кормчему с такими словами: «Полинур, море само несет корабли; дыхание ветра постоянно и ровно. Можно отдохнуть. Положи свою голову и сомкни свои усталые очи, а я за тебя буду править кораблем». Но Полинур не соглашался и, не выпуская кормила из рук, продолжал смотреть на звезды, по ним направляя свой путь. Тогда бог взял ветку, омоченную в усыпительной воде Леты, и покропил вежды кормчего. Очи Полинура стали смыкаться; но едва заснул он, как часть кормы, где он сидел, обрушилась — и Полинур с кормилом в руках упал в море. Несчастный пробудился, вскрикнул, но тщетно — волны мгновенно поглотили его. Ближайший к этому месту мыс носит имя погибшего.
Когда Эней заметил, что кормчего нет, то сам заступил на его место и направил корабли к берегам Италии. Пройдя мимо островов сирен, которые некогда завлекали корабли на подводные камни своим волшебным пением, но, исполняя волю судеб, лишили себя жизни после того, как Одиссей безнаказанно проплыл мимо них, троянцы благополучно вошли в пристань города Кумы. Здесь Эней, с помощью сивиллы Деифобии, дочери Главка, спускался в царство теней, чтобы увидаться с отцом Анхисом и вопросить его о будущем. Из Кум троянцы поплыли на север к острову Каэте, получившему свое название но имени няни Энея, здесь умершей. Еще севернее лежал остров чародейки Цирцеи; троянцы ночью поспешно проплыли мимо него и услышали издали ужасный рев львов, медведей, вепрей и волков, в образы которых чародейка превращала всех несчастных, пристававших к ее острову.
Наконец достигли они устья Тибра, который, извиваясь по лесистому местоположению, впадал в море. Троянцы, выйдя на берег, расположились под тенью деревьев и стали готовить себе простейшие яства — рвали плоды и клали их, за неимением столов, на сухие хлебные лепешки. Не утолив голода плодами, троянцы стали грызть самые лепешки; тогда Асканий, шутя, воскликнул: «Мы едим наши столы!» Все громко возликовали, услышав эти слова, ибо увидели, как безвредно для них исполнилось грозное предсказание гарпии Целены, и узнали, что наконец достигнута цель их странствования. Эней же радостно воскликнул: «Привет мой тебе, о земля, назначенная мне судьбою! Хвала вам, пенаты Трои, неизменно сопутствовавшие мне доселе! Вот наше новое отечество!» Затем, украсив чело венком из зеленых веток, Эней обратился, призывая к гению, покровителю этой страны, к матери Земле, к рекам и потокам и к самому Зевсу, властителю судеб человека. Державный Кронион ответствовал троекратным ударом грома и осенил троянцев светло блистающим облаком. Всем стало ясно, что настало наконец желанное время — приступить к основанию стен обетованного города. Все снова сели за яства, наполнили чаши вином и до глубокой ночи пировали и веселили сердца.
Наутро Эней устроил на взморье стан, окружив его для безопасности рвом и валом.
Борьба троянцев за новое отечество
(Вергилий. Энеида. V–VII)
Лациумом — страной, куда пристал Эней, мирно правил престарелый царь Латин, сын Фавна, правнук Сатурна. У царя была единственная дочь Лавиния, руки которой домогались вожди из близких и далеких стран. Красивейшим женихом был Турн, вождь рутулов, из Ардеи, племянник Аматы, матери Лавинии. К нему царица была благосклоннее, чем к другим женихам. Но различные предзнаменования и предсказание Фавна, которого царь Латин вопрошал о сем, возбраняли брак царевны с туземцем и указывали на другого жениха, который должен был прийти из далекой, чуждой страны и вознести до небес славу их рода. Поэтому, когда Эней на другой день своего прибытия отправил блистательное посольство к царю просить места, где бы троянцы могли поселиться, то царь Латин, побуждаемый предзнаменованиями и предсказаниями, дал троянцам благосклонный ответ и предложил герою Илиона руку своей дочери.
Но ненависть Юноны к Энею и троянцам еще не прекратилась. Хотя богиня и знала, что нельзя отвратить предназначенного судьбою брака и утверждения троянского владычества в этой земле, тем не менее хотела по крайней мере отдалить это событие, и пролились потоки крови, прежде чем оно исполнилось. С помощью фурии Аллекто богиня раздражила до бешенства престарелую царицу, противившуюся браку дочери с чужеземцем, и до того воспламенила гневом Турна, что он решился идти губительной войною на троянцев и на царя Латина. Не удовлетворившись этим, богиня поселила раздор между троянцами и подданными Латина по следующему случаю. Асканий, охотясь на берегах Тибра, убил из лука ручного оленя, вскормленного одним из подданных царя Латина Тиреем. Олень этот ходил по воле, был утехою детей Тиррея и любимцем всех окрестных жителей. Когда раненое животное дотащилось домой и пало в изнеможении на землю, Тиррей, сыновья его и соседи, дыша злобою и мщением, бросились на Аскания, к которому в это время подоспели на помощь троянские юноши. Произошла жаркая схватка, в которой с обеих сторон пало много людей. По окончании боя, когда латинцы принесли тела своих убитых в город, вспыхнуло восстание. Амата-царица и женщины, по ее наущению, стали подстрекать народ на брань и все требовали войны против пришельцев, своевольно и дерзко ворвавшихся в чужую землю. Латин не мог утишить бури и заперся у себя в доме, предоставив бразды правления супруге своей и волнующемуся народу. Врата храма Януса, отпиравшиеся по старому обычаю при начале войны, открыла сама Юнона, и вскоре, по призыву Турна, восстала и вооружилась вся страна. Во главе восстания стоял Турн, молодой, воинственный царь рутулов; с ним был Меценций, дикий, жестокий царь этрусков, изгнанный народом и нашедший со своими приверженцами убежище у Турна. Кроме того, в войске были: Авентин, могучий сын Геркулеса, Катилл и Корас из Тибурта, Цекул из Пренесты, Мессам, Клавз и многие другие герои. Была тут также и Камилла, героиня — дева из племени волсков, храбра и красива, как юная амазонка.
Увидя, что все кругом поднимают оружие, Эней сильно тревожился сердцем за своих и не мог придумать, как бы устоять против столь многочисленного врага. Тогда явился ему во сне Тиберин, бог реки, и посоветовал обратиться за помощью к Эвандру, царю Аркадии, поселившемуся на Палатинской горе, где впоследствии был построен Рим, ибо Эвандр был враг Турна и Меценция. Эней послушался совета бога и на другой же день отправился с двумя кораблями вверх по Тибру к Палантинской горе. Эвандр принял его дружелюбно, дал ему в помощь четыреста всадников под предводительством сына своего Палланта и посоветовал отправиться еще за помощью в Этрурию, ибо этруски готовы идти войной на своего тирана Меценция и ждут только вождя-чужеземца, который обещан им предсказанием оракула. Эней отослал свои корабли и людей назад в лагерь, а сам с Паллантом и его войском отправился в Этрурию.
