— Хорошая работа, — произнес Фонберг. — Как обстоят дела с почтой?
— Все письма перехвачены, Ваше Святейшество.
— Я должен знать о содержимом?
— В этом нет нужды, Ваше Святейшество.
Кристиан хотел задать еще один вопрос, но его перебил сотрясший стены молельни нечеловеческий вопль. Надрывной, уходящий в тонкий фальцет, оглушающий. Мужчина помрачнел, скосив взгляд на дверь. Один, два… Крик не прекращался, плавно перетекая в жалобный плач.
Святой ощутил знакомое колебание силы. Светлая аура покрыла его тело всего за секунду до того, как в помещение ворвался ветер. Словно кто-то открыл окно и впустил внутрь Церкви на удивление разрушительный сквозняк. Но это было не так. В воздухе искрились магические потоки.
Оливия тут же подскочила с колен и встала на защиту своего господина. Безусловно отработанные рефлексы заставляли тело двигаться само по себе. Сделав выпад, она вскинула руку и выставила барьер, чтобы разгулявшаяся стихия, врезаясь в него, обходила их стороной.
— Кто сегодня был ответственен за пытки?
Ведьма не успела ответить на поставленный вопрос.
В молельню, чуть пошатываясь, вошла на вид хрупкая, невысокая девушка. Ее спутавшиеся черные локоны подчеркивали бледное, худое лицо, а наготу скрывали серые лохмотья. На грубой ткани виднелись следы грязи и крови. Кристиан невольно склонил голову к плечу: он не ожидал увидеть то, что видел. Фонберг понимал, что сильно недооценил эту ведьму. Однако подумать об этом основательно ему мешал нескончаемый крик. Голубые глаза обратили свой взор на вторую фигуру развернувшегося пред ним представления. Именно она заставляла его ощущать раздражение, издавая отвратительные звуки.
— Летиция, — произнес Святой. — Решила сменить роли в нашей занимательной ролевой игре?
Он говорил это мягко, почти любовно, будто ворковал с предметом своего воздыхания. Однако ответ ему совсем не понравился: крик боевой ведьмы, которую Летиция тащила по волосы, слился с безумным смехом самой узницы. По мере их приближения по белоснежному кафелю тянулся алый след.
— Лайла… — обескураженно произнесла Оливия.
Боль за сестру обожгла ее сердце, но ведьма не сменила позиции.
— Довольно!
Смех Летиции, безусловно, действовал Кристиану на нервы, однако крик Лайлы куда сильнее бурлил кровь.
— Оливия, убей ее.
— Вы ведь запрещали…
— Убей Лайлу.
Оливия невольно дернулась. Первые мгновения ей казалось, что отданный приказ лишь извращенная шутка. Способ выбить ее из колеи, чтобы проверить на прочность, оценить самообладание, верно? Как она могла убить сестру?.. Как?..
— Оливия, — холодно повторил Фонберг. — Выполняй приказ.
Внутри ведьмы что-то оборвалось. Какой-то маленький канатик, держащий ее замершее от ужаса сердце. Потому что тот, у кого оно есть, не смог бы сотворить подобное злодеяние. Девушка до крови прикусила губу, пытаясь сдержать слезы. Она перестала слышать смех и крики, в ее голове зазвенела тишина. Оливия сделала шаг, затем еще один. Шаткая походка будто давала ведьме лишние доли секунды, чтобы передумать.
— Ха-а…
С ее губ сорвался горький смешок.
Нет, думать не входило в ее обязанности. Лишь исполнять.
Приблизившись к Летиции, Оливия присела рядом с Лайлой. Узница смерила обеих насмешливым взглядом и выпустила копну каштановых волос из рук. Пострадавшая ведьма тут же схватилась за голову и упала Святому в ноги. Ее тонкие локти разбились от жесткого соприкосновения с полом, но она этого не замечала. Взгляд загнанного в угол зверя бегал от одного носка начищенных мужских туфель к другому.
— П… — зашептала Лайла. — П-пощадите, В-ваше С-святейшество, я с-совершила с-с-с-с…
— Оливия, с каких пор мне нужно повторять больше одного раза?..
Обе ведьмы застыли. Оливия могла поклясться, что впервые за долгое время ее начала бить крупная дрожь. После становления Верховной боевых ведьм, девушка будто утратила способность чувствовать. Но прямо сейчас ее разрывало изнутри, и это чувство было невозможно спутать с чем-то другим.
Отчаяние.
— М-моя кровная сестра, — произнесла Оливия. — Прошу, только в этот раз…
Она не успела договорить. Легкий ветерок всколыхнул воздух, оставив на смуглой щеке окропленный чужой кровью поцелуй. Раздался шлепок. Такой, словно кто-то уронил на пол огромный помидор. Наверное, будь это действительно безобидный овощ, девичьи пальцы не сковало бы жутким холодом.
Верховная едва сдержала крик. Ее взгляд уперся в темнеющее сбоку пятно, в котором она отчетливо узнала голову Лайлы.
— Ты меня разочаровала, — подбородок Оливии обжег клинок, вынуждая ее вскинуть голову и посмотреть в лицо Святому. — Я бы оказал тебе милость и позволил отправиться вслед за сестрой, но тогда мне придется искать новую Верховную.
Кончик лезвия уперся девушке в глотку, и на ее коже выступили алые бусины. Ведьма не шелохнулась. Эта боль была ни что по сравнению с тем, что творилось в ее душе. Мир на мгновение перестал существовать, а потом начал вращаться с бешеной скоростью. Оливия, ненавидя себя, покорно опустила взгляд.
— Я искуплю свою вину, Ваше Святейшество.
— Он убил твою сестру, — подала голос до этого лишь хихикающая в стороне Летиция. — Смотри!
Узница схватила отрубленную голову и кинула ее в ноги Верховной. Остекленевшие глаза уставились прямо в лицо Оливии. В них читалось удивление, смешанное с печалью. Лайла не хотела умирать и до последнего не смогла поверить в произошедшее. Все же, ей было только семнадцать лет…
— Бандалор, — брезгливо утирая окровавленный клинок о хлопковый платок, участливо вставил Кристиан. — Смотрю, тебе весело.
Пара фиалковых глаз с легким прищуром уставилась на Святого. Летиция широко улыбнулась, тут же позабыв об Оливии и ее убитой сестре. Босые ноги направили ее к небольшому столику в углу молельни. Девичья шея неестественно вывернулась в сторону — ведьма не хотела прерывать зрительного контакта со своим мучителем. Грязные руки схватили с тарелки пирог. Узница поднесла его к носу и с наслаждением вдохнула запах теста и запеченной рыбы.
— Ммм, как хорошо, что я не тронула это место ветром, — протянула она. — Кушанья для молящихся… Помнится, ты поговаривал, что молитвы должны проходить в строгости, а как дворяне начали приносить золото, так сразу передумал. Продажный святоша!
Девушка с трудом широко раскрыла рот и вцепилась в пирог зубами. Кристиан молча наблюдал, как она поглощала кусок за куском, не удосуживаясь их даже переживать.
— Летиции будет плохо из-за твоей жадности.
— А то от пыток и похлебки из мышей ей хорошо!
Ведьма запила еду стаканом воды.
— Давай, наконец, разойдемся, Криси! — хмыкнула она. — Я не заключу с тобой контракт, как ни ухищряйся. Ты заведомо проиграл эту войну!
Узница нарочито кокетливо поправила волосы, изображая заигрывания.
— Четвертый кусочек ты никогда не получишь! Слабак!
Эмоции мужчины не остались для девушки загадкой. Вернее, они не остались загадкой для демона Бандалора, сидящего внутри телесной оболочки. Святого накрыло волной оглушающего бешенства.
— Я. Не. Проиграю!
Его сила вырвалась наружу, врезаясь в хрупкое девичье тело. Теперь молельню сотряс крик несчастной Летиции Палантино — одержимой боевой ведьмы. Она упала на кафель, от боли царапая его сломанными ногтями. Конечности девушки неестественно выгибались, делая ее похожей на паука. Из глаз по щекам потекли кровавые слезы. Кристиан понимал, что изводя носителя, он ничего не добьется, ведь сама Бандалор не ощущала этих страданий. Подобные мысли злили Фонберга еще сильнее.
— Я найду способ заставить тебя! — прорычал он. — Я нашел первый кусок, я нашел ее! И ты падешь к моим ногам вместе с ней!
Потому что он никогда не позволит себе поражение. Потому что он не может подвести два поколения своей семьи.
Потому что…
Он — это он, великий Святой Кристиан Фонберг.
9. Через лес
