Робин Гуд скачет впереди, показывает дорогу.
Долго они ехали. Спросил наконец усталый шериф:
— Да где же оно, твоё стадо? Сколько мы уже лугов и рощ миновали! Солнцем мне голову припекло… Пыль мне горло забила.
— Теперь уже близко, ваша милость. Вот там, в Шервудском лесу, пасётся моя скотина рогатая.
— В Шервудском лесу, говоришь ты? Страшное место! Боже, оборони нас и помилуй от встречи с Робин Гудом!
Поднёс тут Робин Гуд к губам охотничий рог и затрубил. И вдруг выбежало из леса большое стадо оленей. Мчатся олени в испуге, гонят их из леса вольные стрелки.
— Ну как, нравится тебе моя рогатая скотина, сэр шериф? Погляди, как хорошо откормлена.
И тут зашуршали кусты, раздвинулись… Показался на дороге здоровенный верзила с луком в руках.
— Эй, Маленький Джон! — крикнул Робин Гуд. — Я привёл покупателя из Ноттингема. Берёт он всё наше стадо не считая.
— О, это хорошо! Надеюсь, что он честно нам заплатит, полновесным серебром.
Скинул Робин Гуд на землю плащ со своих плеч.
— Сыпьте, ваша милость, деньги из кошеля.
Ничего не поделаешь, высыпал деньги шериф.
— А денег-то маловато, — покачал головой Робин Гуд. — За такое большое стадо! Да сними с своего пальца золотой перстень с печатью!
Снял шериф перстень с пальца.
— Ну, шериф, теперь, по нашему обычаю, угощу я тебя добрым ужином. Да и заночуешь у нас. А то человек ты простой, доверчивый, боюсь, ограбят тебя тёмной ночью на дороге…
Послал Робин Гуд Маленького Джона с отрядом стрелков освободить товарищей из тюрьмы.
А пропуском в Ноттингем послужил перстень шерифа.
Связали вольные стрелки тюремных стражников, сломали замки, разбили цепи и были таковы. К утру вернулись они в Шервудский лес.
— Ну, шериф, забирай своё стадо, коли поймаешь, — сказал тогда Робин Гуд. — Поезжай домой, да не забывай, что есть у тебя друзья в Шервудском лесу и рогатой скотины у нас вдоволь. Привози-ка с собой кошель серебра.
* * *
Вот и ещё один рассказ.
Как-то раз сидел Маленький Джон на верхушке холма. Оттуда всё хорошо видно, как на ладони. У самого подножия сбегаются вместе пять дорог. Вдруг он заметил, что по одной из дорог едет рыцарь. Видимо, держит путь в город Йорк.[39]
Едет один, без слуг и оруженосцев. На рыцаре изрубленная мечами боевая кольчуга и помятый шлем. За плечами дырявый плащ.
Низко-низко опустил рыцарь голову. Его старый конь, будто чувствуя печаль хозяина, еле-еле переставляет ноги, бредёт тихо-тихо.
Только доехал рыцарь до перекрестка дорог, как вышел из-за дерева Маленький Джон. Снял он с головы шапку, опустился на одно колено.
— Добро пожаловать, благородный рыцарь! Приветствуем тебя в нашем вольном лесу, зелёном лесу. Славный наш предводитель приглашает тебя пообедать с ним.
— А кто ваш предводитель, добрый человек?
— Знаменитый стрелок Робин Гуд.
Не испугался рыцарь этого имени. И бровью не повёл.
— О, я слышал о нём немало хорошего! — сказал он. — Считаю за честь с ним пообедать, с таким храбрецом. Только я невесёлый собеседник.
Привели гостя к хижине Робин Гуда. Вышел Робин Гуд из дверей, снял свою шляпу с перышком, поклонился.
— Прошу, благородный рыцарь, не погнушайся моей хижиной. Небогато она убрана, но зато нас ждёт хороший обед.
— Спасибо тебе за приглашение, Робин Гуд, — отвечает рыцарь.
Сели они за дубовый стол. Чего только не было на столе! Жареные утки, фазаны, куропатки… Пироги с олениной, румяный хлеб, пиво и вино.
— Добрый мой хозяин, — сказал рыцарь, — не утаю от тебя: вот уже три недели, как не приходилось мне так сытно пообедать. Кушанья эти, по-моему, и для королевского стола годятся.
— Так, значит, угодил я тебе, сэр рыцарь, — усмехнулся Робин Гуд. — Верно, ты захочешь меня, простого йомена, отблагодарить хоть малостью…
— Увы, мой добрый Робин, мой кошелек пуст, — ответил рыцарь.
— Ты ведь знатный господин! — нахмурился Робин Гуд. — Есть у тебя, наверно, и замок, и поместья. И едешь ты в богатый и славный город Йорк. Сколько у тебя денег с собой? Только правду говори!
— Десять шиллингов. Я, Ричард Ли, ещё не лгал никому!
Отвязал Маленький Джон суму от седла, потряс её… С жалобным звоном упало на траву несколько монет.
— Подать сюда кубок лучшего вина! — вскричал Робин Гуд. — Рад я, что не покривил ты душой. Скажи мне: отчего ты так беден? Кутила ты или мот? А может быть, разорили тебя ссоры и распри с соседями?
— Нет, Робин Гуд. Послушай, что случилось со мною. Есть у меня сын Гильберт, мой наследник, мой единственный любимый сын. Бился он на турнире в городе Йорке и не посрамил нашего имени — трёх противников выбил из седла. Но нечаянно убил он копьём одного нормандского рыцаря. Мы ведь саксы родом. Стали нормандцы кричать, что сын мой повинен в злоумышленном убийстве, и, чтобы выкупить голову сына, заложил я все свои земли аббатству[40] святой Марии в городе Йорке.
— Попал же ты в железный капкан, сэр рыцарь, — покачал головой Робин Гуд. — Знаю я этого аббата, много наслышан о его чёрных делах. Алчен он и жесток, а на службе у него рыцарь по имени Гай Гисборн — Кровавый меч. Владеет Гай Гисборн замком Биркенар, и, поверь мне, виселицы возле Биркенара никогда не пустуют. Сколько же ты должен монастырю и когда срок уплаты? — спросил Робин Гуд.
— Четыреста фунтов серебра должен я, Робин Гуд, и надо уплатить их сегодня до захода солнца. Затем и ехал я в город Йорк — просить аббата об отсрочке, а ведь знаю: не даст он мне ни одного лишнего дня, ни даже лишнего часа. Прощай же, Робин Гуд, нечем мне отблагодарить тебя. Завтра отнимет у меня аббат замок и поместье. Стану я нищим и пойду в крестоносцы, а жена моя будет есть из милости горький чужой хлеб.
— А друзья твои, благородные рыцари? — нахмурил брови Робин Гуд. — Разве они не придут к тебе на помощь?
— О, все друзья мои разлетелись, как листья в бурю!
— Проклятье им! — вскричал Робин Гуд. — Проклятье всем неверным друзьям! Так, значит, никто в целом свете не хочет за тебя поручиться?
— Никто, разве что святые да ангелы…
— Слабая порука! — воскликнул Робин Гуд. — Клянусь луком и стрелами, никому не одолжил бы я денег охотнее, чем тебе! Маленький Джон, неси сюда четыреста фунтов серебра.
Принёс Маленький Джон деньги в большом кожаном мешке и говорит Робин Гуду:
— Взгляни, славный наш предводитель, плащом рыцаря можно, как сетью, ловить пескарей. А проклятый Гай Гисборн щеголяет в бархатном плаще на меху! Нет правды на этом свете, да ведь мы-то есть! Разве мало у нас доброго сукна? Найдётся и зелёное, и алое, и других цветов.
— Не худо бы рыцарю сапоги подарить с позолоченными шпорами, — замолвил слово Мельник Муч.
— А ведь кляча-то не довезёт его до славного города Йорка, — покачал головой отец Тук. — Клянусь святым Мартином, свалится с ним вместе в канаву.
— Приведите хорошего коня, друзья, наденьте на него новое седло и серебряную уздечку! — приказал Робин Гуд.
— Когда же я должен вернуть тебе деньги? — спросил рыцарь.
— Отдашь через двенадцать месяцев, день в день, под этим большим вязом. Но у тебя, сэр рыцарь, нет оруженосца. Садись на коня, Маленький Джон, и поезжай следом за рыцарем. Сдаётся мне, что ты ему скоро понадобишься.
А что же тем временем творилось в аббатстве святой Марии? Вот послушайте!
Сидит аббат за дубовым столом посреди большого каменного зала. Три подбородка у него, словно волны, набегают один на другой. По правую руку от аббата восседает в кресле важный судья, а по левую Гай Гисборн — Кровавый меч. Пьют все трое вино, кубок за кубком.
— А ведь рыцарь Ричард Ли не вернул нам своего долга, — сказал аббат судье. — Должен он отдать монастырю свой дом и свою землю.
— Так-то оно так, — ответил судья, — но ведь солнце ещё не зашло.
— У, старый фонарь, — погрозил солнцу кулаком пьяный Гай Гисборн.
— Не буду я больше ждать, — решил аббат. — Писцы, пишите судебное решение, а ты, судья, приложишь свою печать.
И не знают они, что сэр Ричард Ли уже въехал со своим оруженосцем Маленьким Джоном в ворота монастыря.
Слез рыцарь с коня. Монастырский конюший сказал Маленькому Джону:
— Сэр оруженосец, сейчас отведу я ваших коней в монастырскую конюшню, расседлаю и овсом накормлю.
— Спасибо, но, молвить правду, не привыкли наши кони к монастырскому овсу. Пусть стоят здесь осёдланные. Я сам их посторожу, — ответил Маленький Джон.
А рыцарь вошёл в зал, где скрипели перья писцов. Поклонился он присутствующим и сказал:
— Явился я, Ричард Ли, просить тебя, отец аббат, о великой милости. Сегодня срок моему долгу. Я пришёл умолять об отсрочке. Пожалей мою больную жену, святой отец.
— Ого, Ричард Ли, вот как ты теперь запел! Таким ли голосом говорил ты, когда мечом угрожал нашему верному слуге Гаю Гисборну? Отсрочки? Ни единого дня, ни единого часа.
