И вот, кружа перед гротом, Андвари снова увидел над собою тень и нырнул под навес берега. Обернувшись и заметив приближающуюся сеть, он залег на дно. Но колдовская сеть растянулась и опутала его.
В мгновение ока Андвари взлетел в воздух и, задыхаясь, плюхнулся на берег. Он бы умер, если б не принял свой обычный облик: карлик опять стал карликом.
— Андвари, ты пленник. Тебя пленил один из асов, — услышал он голос своего поработителя.
— Локи! — выдохнул он.
— Ты пленен и останешься пленником, — сказал ему Локи. — Асы повелевают отдать сокровище мне.
— Это мое сокровище! Мое! — заверещал карлик. — Никогда я с ним не расстанусь.
— Я не отпущу тебя, пока ты его не отдашь, — сказал Локи.
— Это нечестно, нечестно! — закричал Андвари. — Ты, Локи, всегда поступаешь нечестно. Я предстану перед троном Одина и попрошу его покарать тебя за попытку меня ограбить.
— Один сам послал меня сюда, чтобы я принес ему твое сокровище, — сказал Локи.
— Неужели все асы такие нечестные? О да. Ведь когда-то они обманули великана, который построил стену вокруг их города. Асы нечестные!
В ответ на оскорбления и непокорство беспомощного карлика Локи принялся его истязать. Наконец, дрожа от злости и обливаясь слезами, Андвари отвел Локи в свой грот и, отвалив камень, показал ему груду золота и драгоценных камней.
Локи тут же начал кидать в колдовскую сеть золотые слитки и украшения со сказочными рубинами, сапфирами и смарагдами. От него не укрылось, что Андвари сцапал что-то с самого верха груды, но сперва он и виду не подал. Когда же все до последней мелочи было собрано в сеть, Локи, готовый отбыть с сокровищем карлика, проговорил:
— Осталось отдать еще одну вещицу — кольцо, которое ты, Андвари, утащил из кучи.
— Ничего я не утаскивал, — сказал карлик, но весь затрясся от бешенства, заскрежетал зубами, и на его губах выступила пена. — Ничего я из кучи не утаскивал.
Но Локи дернул его за руку, и кольцо, которое Андвари спрятал у себя под мышкой, покатилось на землю.
Это кольцо из чистейшего золота было бесценнее всего клада. Останься оно у Андвари, карлик мог бы по-прежнему считать себя обладателем несметного богатства, потому что это кольцо могло порождать золото. Кроме того, на нем была выгравирована руна власти.
Локи поднял бесценное кольцо и надел его себе на мизинец. А карлик, тыча в Локи большими пальцами, разразился проклятием:
Пусть навлечет кольцо
С могущественной руной
Злосчастье черное
На голову твою
И головы всех тех,
Что покусятся впредь
На перстень, мне родной.
Пока Андвари произносил это проклятие, Локи увидел, как во тьме грота возникла какая-то фигура и двинулась к нему. Он узнал в ней Гулльвейг, великаншу, которая некогда жила в Асгарде.
Давным-давно, в дни юности мира, когда боги только-только поднялись на свою священную гору и Асгард еще не был построен, пришли к асам три великанши. С этого времени жизнь богов изменилась. Именно тогда научились они ценить и прятать золото, прежде бывшее для них игрушкой. Тогда же их впервые потянуло воевать. Всеотец метнул копье в посланцев ванов и породил войну.
Трех великанш прогнали из Асгарда, с ванами был заключен мир, и обитатели Асгарда вырастили яблоки вечной молодости. Страсть к золоту была обуздана. Но никогда больше асы не чувствовали себя такими счастливыми, как до появления великанш.
Гулльвейг была одной из тех трех, что разрушили первоначальное счастье богов. И вот она-то появилась из глубины грота, где Андвари хранил свой клад, и с улыбкой приблизилась к Локи.
— Ну вот, Локи, — сказала она, — ты снова видишь меня. И Один, пославший тебя в этот грот, тоже меня увидит. Подумать только, Локи! Я отправлюсь к Одину твоим гонцом с вестью, что ты несешь клад Андвари.
С этими словами, ухмыляясь ему в лицо, Гулльвейг быстрыми и легкими шагами вышла из грота. Локи связал концы волшебной сети, вместившей в себя все сокровище, и последовал за великаншей.
Старейший из богов стоял, опершись на свое копье и созерцая шкуру выдры, раскинутую перед ним. Вдруг распахнулась дверь, и кто-то вошел в жилище стремительной и радостной походкой. Всеотец поднял глаза и в обладательнице стремительной и радостной походки узнал Гулльвейг, одну из тех, что некогда разрушили счастье богов. Всеотец изготовился пронзить ее копьем.
— Опусти копье, Один, — сказала она. — Я долго жила в гроте карлика. Но твое слово освободило меня, а проклятие, произнесенное Андвари над кольцом, привело меня сюда. Опусти копье и посмотри на меня, старейший из богов. Ты изгнал меня из Асгарда, но ты же вызвал меня обратно. Если вам, Одину и Локи, купившим себе свободу ценой золота, не заказана дорога в Асгард, то и мне, Гулльвейг, она не заказана.
Глубоко вздохнув, Один опустил копье.
— Это так, Гулльвейг, — молвил он. — Я не вправе заступить тебе дорогу в Асгард. Почему я не предложил Хрейдмару в возмещение его утраты мед Квасира или воду из источника Мимира!
Пока они говорили, подоспел Локи. Он положил на пол волшебную сеть. Востроглазый старик Хрейдмар, громадный Фафнир и тощий, словно вечно голодный Регин собрались поглазеть на золото и драгоценные камни, сиявшие сквозь ячеи. Они стали отталкивать друг друга от сокровища, и Хрейдмар закричал:
— Никто не должен находиться здесь, кроме этих двух властителей и меня, пока мы разбираем золото и каменья и проверяем, хватает ли их. Подите-ка вон, ребята.
Пришлось Фафниру и Регину покинуть дом. Они плелись еле-еле, а за ними тащилась Гулльвейг, шепча что-то им обоим.
Трясущимися руками старик Хрейдмар расправил шкуру, прежде облекавшую его сына. Расправил уши, и хвост, и лапы, так, чтобы был виден каждый волосок. И, все еще стоя на коленях, сказал:
— Приступайте, о владыки, и смотрите, чтобы каждый волосок на шкуре моего сына был покрыт драгоценным металлом или камнем.
Всеотец стоял, опершись на копье, наблюдая за тем, как производится расплата. Локи брал золотые слитки, браслеты и кольца, он брал рубины, смарагды и сапфиры и укладывал их на каждый волосок. Скоро середина шкуры была покрыта. Затем он устлал золотом и каменьями лапы и хвост. Вскоре шкура выдры так засверкала, что казалось, она озаряет весь мир. И все же Локи продолжал находить места, куда можно было положить еще камушек или золотую вещицу.
Наконец он встал. Все драгоценные камни и все золотые предметы были вынуты из сети. И все волоски на шкуре выдры были покрыты драгоценными камнями или золотыми предметами.
Но старик Хрейдмар, стоя на четвереньках, продолжал внимательно обглядывать шкуру. Наконец он поднялся на колени. Губы его шевелились, но он не издал ни звука, только коснулся коленей Одина и, когда тот нагнулся, показал ему на торчащий ус.
— Что ты хочешь сказать? — завопил Локи, склоняясь над скрючившимся на полу человеком.
— А то, что ваш выкуп еще не уплачен: смотрите, вот неприкрытый ус. Вы не можете уйти, пока каждый волосок не будет покрыт золотом или камнем.
— Опомнись, старик, — грубо сказал Локи. — Тебе отдано все сокровище цверга.
— Вы не можете уйти, пока не будет покрыт каждый волосок, — повторил Хрейдмар.
— Но у нас больше нет ни золота, ни драгоценных камней, — развел руками Локи.
— Тогда вы не можете уйти! — закричал Хрейдмар, вскакивая.
Возразить было нечего. Один и Локи не могли покинуть жилище старика, не заплатив сполна по уговору. Но где асам теперь взять еще драгоценностей?
И тут Один заметил, как на пальце Локи сверкнуло золото: это было кольцо, отнятое им у Андвари.
— Твое кольцо! Положи на шкуру выдры твое кольцо! — приказал Один.
Локи снял кольцо, на котором была выгравирована руна власти, и придавил им ус выдры. Тогда Хрейдмар громко вскрикнул и захлопал в ладоши. Тотчас вбежали громадный Фафнир и тощий, вечно голодный Регин, а за ними Гулльвейг. Они сгрудились вокруг шкуры сына и брата, которая вся переливалась золотом и драгоценными каменьями. Но как ни притягивала взор сверкающая шкура, Фафнир и Регин то и дело зыркали на отца и друг на друга, и их взгляды были поистине смертоносными.
