Никакого рецепта в письме не было. Милдред оказалась не права, отодвинув Вейлу Авенлог в архивы магической истории. С первых же строк во рту у меня пересохло, и я обратила свой возмущенный взгляд на Милли. Ничего не подозревающая кузина продолжала оправдываться. У нее имелось смягчающее обстоятельство:
– … попросила его снять эти вечно жужжащие очки. Ну кто же разговаривает с дамой в защитных очках? Без них Книпс очень мил, и к этому его стеклянному глазу тоже можно привыкнуть…
– Милли, – попросила я, – ты не могла бы меня оставить на полчаса… на час, примерно, на час. Мне нужно дочитать и подумать.
– Бабушка, – встрепенулась кузина, – что-то с бабушкой?
– С бабулей все хорошо. Если я не ошибаюсь, она обнаружила… кое-что очень для нас важное. Я должна это осмыслить. Ты не могла бы разнести противопохмельное зелье по комнатам? Раздай всем, а в бокал Кларе добавь еще… – я достала еще одну бутылочку из шкафчика.
– Яд? – оживилась Милдред. – Ну наконец-то ты решилась. Самый простой и, зная тебя, безболезненный способ.
– Милли, это не яд а тонизирующее. Очень популярное у студентов и разных публичных ораторов, придает мысли широту и яркость.
– Сколько же интересного хранится у тебя в прикроватной тумбочке!
– Да, но ядов там нет. Есть, правда, средство от комаров, которое яд, но только для перерожденцев, Кларе оно не поможет.
Милдред очень сомневалась, что широта и яркость мысли – это именно то, что нам сейчас нужно от Клары Килберт. Тем более что, по словам дочери Профессора, она выложила все, что знала. «Все» нас к разгадке не продвинуло, а вот письмо бабули закрывало многие информационные лакуны.
Я также вдогонку попросила Милдред передать обитателям особняка мое сообщение – всем, кроме Клары. Затем прочитала письмо с первого листа до последнего, а потом еще два раза. Некоторые мотивы бабушки в детстве казались мне непостижимыми. Я и сейчас не могла толком сказать, понимаю ли их столь же ясно, как ее рецепты.
После подробного знакомства с «эпистолярной бомбой» представления о том, как устроен магический мир, в моей голове немного пошатнулись, но затем все стало на свои места. Теперь ведь все логично, правда же? Нет необходимости обязательно рождаться в Диморе, чтобы стать магом шиворот-навыворот. Я, оказывается, родилась в Круасо.
Вот только непонятно, зачем бабушка накляузничала на собственную внучку. А нет, понятно, если учесть, что Вейла Авенлог некоторое время пробыла коллегой деда Эрика при королевском дворе и неплохо знала некромантскую семью. И если допустить, что она была в курсе пребывания младшего Фо Амаля в Диморе в то время, когда вокруг меня сгущались тучи…
Написав донос, бабуля аккуратно сбагрила меня Фо Амалям. Вывела, так сказать, из-под удара. А сама продолжила следить за Килбертами, поселившись в окрестностях Круасо, рядом с их домом. Кого могла заинтересовать пожилая фра, занятая курами, яблочным повидлом и абрикосовым самогоном? Сама или по поручению двора?
Я не удивилась, если по собственной инициативе, но на странице три говорилось, что обвинения молодого Фо Амаля не прошли мимо Отдела магической безопасности. Отдел принял меры и подключил Ядовитую Вейлу. Седина в голову, боевая руна «антль» в ребро. Значит, это бабушка прислала мне открытку из Беленхейма.
Спасибо, бабуля. И особая благодарность, что ты и теперь пытаешься меня обезопасить. Но я не покину дом. И молчать не буду. Не в тот момент, когда мое вмешательство может спасти любимого и друзей.
Глава 22
Райан вырезал из дерева новый набалдашник для трости – голову грифона – и при этом тяжко вздыхал. Получалось у него очень неплохо, но он предпочел бы миролюбивого кролика или хитрюгу лису, просто для разнообразия. Я предложила Раю нарушить традицию и вырезать сову, символ мудрости, авось Август одобрит и не станет дразниться. Райан с сомнением покосился на портрет прадеда и решил не рисковать.
Эрик читал газету. Милдер и Книпс тихо переговаривались. Книпс перекатил в гостиную свою лунную машину и явно готовил демонстрацию-сюрприз. Он не дал нам шанса его отговорить, веско сообщив, что если уж провоцировать… всяких, то уж с огоньком, и в прямом, и в переносном смысле.
Еще час назад, собравшись на моем чердаке и укрывшись заглушающим звуки экраном, мы гудели как потревоженный улей, пока вся компания отговаривала меня и Милдред остаться в доме. Книпс ушел отвлекать Клару, «снизойдя» к лекции о кинематиках, которыми так жадно интересовалась гостья.
– Да поймите же вы! – заорала я, не выдержав давления. – Это именно мы должны сделать!
– Фра Вейла просила просто задержать Клару, пока в их доме ищут улики, – возразил Эрик, болезненно поморщившись. – Профессор бежал, заметив усиление интереса к его персоне, его дочь – единственный источник информации.
– Да не будет никаких улик! Будут обмороки и слезы… и заверения в полной непричастности! Ей еще и пособие назначат от Фонда помощи пострадавшим от темной магии! Если Отдел прибудет сюда сегодня, завтра, послезавтра, а личность Клары все еще останется нераскрытой, она легко уйдет от обвинений! Кто докажет, что она заодно с отцом?! Это только личные бабушкины предположения, на основе многомесячных наблюдений за домом.
– Ты предлагаешь открытую провокацию?
– Да!
– Сола права, – неожиданно поддержал меня Август. – Рыбка хитра. Вот-вот соскользнет с крючка – и назад, в свою трясину. Молодец, невестка! Сколько нам ждать, пока не подействует твое зелье?
… Я читала книгу, не вникая в сюжет и то и дело возвращаясь к первой странице. Наконец, строчки вступления так примелькались, что наступило понимание: я на грани того, чтобы влезть в нескончаемую куртуазную сагу о похождениях некой добродетельной девицы, сумевшей устоять перед чарами двух коварных сердцеедов-эльвов, светлого мага и темного с подозрением на скорое перерождение.
Поразившись хваткости и неуступчивости главной героини (один эльв еще туда-сюда, но два!), я вернулась к иллюстрации перед первой главой. Художник не слишком старался приукрасить ходячее воплощение целомудрия или разумно счел, что избыток добродетельности компенсирует отсутствие привлекательности, и вообще, главное в женщине – не внешность.
При этом вид у розовощекой героини был столь хитрый, что я заранее посочувствовала двум эльвам и магам, особенно темному перерожденцу. Впрочем, последнему, возможно, было уже не до выбора, и, как предположение, из всех прелестей героини его как раз привлекала ее апоплексическая внешность. Кровь молодой невинной девушки стала бы приятным бонусом, обмани она ожидания мага в других вопросах.
Клара музицировала. Старинное пьяно форте издавало мелодичные звуки с легким отголоском дребезжания. Фра Килберт мурлыкала наивный романс, то ли из области популярной нынче вампирской темы, то ли просто сочиненный автором в доме без отопления:
Как птица зябкая страшится снегопада-а-а,
Как розу алую пугают холода-а-а,
Так я боюсь твоей улыбки изо льда,
Мой милый, уж никогда… не растопить… нам наши хладные сердца!
Типси гонялся за обрезками дерева, вылетающими из-под ножа Райана. Вжик-чирк- шмяк… Когти огнелапа с ужасным для уха скрипом скользят по заколдованной от повреждений кожи кресла, зверек с противным писком срывается, тормозит у самого пола, поднимая метель из опилок…
На месте Клары, чья чувствительность должна была усилиться под воздействием зелья, я бы давно не выдержала. Впрочем, я не слишком надеялась на отвар, а полагалась больше на интуицию. По моим ощущениям, фра Килберт была на грани. Она пришла сюда за чем-то, что до сих пор не далось ей в руки (я предполагала, что именно), и ее терпение заканчивалось… И закончилось. А может, ей каким-то образом передали, что ее отец бежал, а в доме – обыск.
– Да как же все вы мне надоели! – крышка пьяно форте с грохотом упала, внутри инструмента что-то жалобно тренькнуло. – Как вы все! Мне! Осточертели!
