на воевоцки двор и повелеша доложити воеводе, чтоб вышел к ней. И рече к ней: «Откуда еси, жена, пришла и почто ми велела вытти к себе?». Она же рече к нему: «Се аз, государь, града сего гостиная жена: знаеши ли ты, государь, мужа моего, богатаго купца, именем Сутулов?». Он же рече к ней: «Добре знаю аз мужа твоего, понеже муж твой купец славен». Она же рече к нему: «Се уже третие лето, как муж мой отъиде на куплю свою и наказал мне взяти у купца же града сего, у Афанасия, именем Бердов, сто рублев денег — мужу моему друг есть, — егда не достанет. Аз же делаше после мужа своего многия пиры на добрых жен и ныне мне не доставши сребра. Аз же к купцу оному, ко Афанасию Бердову, ходила и се купца онаго дома не получила, у котораго велел мне муж мой взяти. Ты же мне пожалуй сто Рублев, аз тебе дам три сундука в заклат з драгими ризами и многоценными». И воевода рече ей: «Аз слышу, яко добраго мужа есть ты жена, и богатаго.: аз ти дам и без закладу сто рублев, а как бог принесет от купли мужа твоего, аз и возму у него». Тогда она же рече ему: «Возми, бога ради, понеже ризы многия и драгия велми в сундуках тех, дабы тати не украли у меня сундуков тех. Тогда, государь, мне от мужа моего быть в наказани, и в т{у) пору станет ми говорить: «Ты быде положила на соблюдение человеку доброму до меня». Воевода же, слышав, велел привезти вся три сундука, чаяние истинно драгия ризы. Она же, шед от воеводы, взяша воевоцких людей пять человек, с коими и приехаша к себе в дом и поставиша, приехаша опять с ними и привезоша сундуки на воевоцки двор, и повеле она воеводе ризы досмотрити. Воевода же повеле ей сундуки отпирати все 3, и видяше во едином сундуке гостя седяща во единой срачице, а в другом сундуке попа во единой же срачице и бес пояса, а в третием сундуке самого архиепископа в женской срачице и бес пояса. Воевода же, видя их таковых безчинных, во единых срачицах седяща в сундуках, и посмеяхся и рече к ним: «Кто вас посади тут в одных срачицах?». И повелеша им вытти из сундуков, и быша о(т) срамоты, яко мертвы, посрамлени от мудрыя жены. И падше они воеводе на нозе и плакася велми о своем согрешени. Воевода же рече им: «Чесо ради плачетеся и кланяєтеся мне? Кланяйтеся жене сей, она бы вас простила о вашем неразумии». Воевода же рече пред ними и жене той: «Жено, скажи, како их в сундуках запирала?».
Она же рече, к воеводе, как поехал муж ея на куплю свою и приказал ей у гостя того просить денег сто Рублев, и как (к) Афанасию ходила просити денег сто рублев, и како гость той хотя с нею пребыти; тако ж поведа (про) попа и про архиепископа все подленно, и како повелеша им в коих часех приходити, и како их обманывала и в сундуках запирала.
Воевода же, сие слышав, подивися разуму ея, и велми похвали воевода, что она ложа своего не осквернила. И воевода же усмехнулся и рече ей: «Доброй, жено, заклат твой и стоит тех денег!». И взя воевода з гостя пятьсот рублев, с попа тысящу рублев, со архиепископа тысящу пятьсот рублев и повелеша воевода их отпустить, а денги с тою женою и разделиша пополам. И похвали ея целомудренны разум, яко за очи мужа своего не посрамила, и таковыя любви с ними не сотворила, и совету мужа своего с собою не разлучила и великую честь принесла, и ложа своего не осквернила.
Не по мнозем времени приехал муж ея от купли своей. Она же ему вся поведаша по ряду. Он же велми возрадовася о такой премудрости жены своей, како она таковую премудрость сотворила. И велми муж ея о том возрадовася.
В одном селе был дьяк, да такой брехун, что, не совравши, не мог ничего говорить.
Однажды встречает он попа. А поп был выпивши.
— Здоровенько, батюшка.
— Здравствуй, Федор. А ну-ка сбреши что-нибудь.
А Федор будто бы никогда и не врал.
— Э, батюшка, недосуг мне врать, надо лошадь запрягать и в село ехать: у чумаков быки болеют, так они за мешок мякины по два мешка соли дают.
— Да ну!
Поп даже затрясся, велел поскорей запрячь кобылу, наложил мякины и поехал. Ездил, ездил по селу, только к вечеру вернулся домой, кобыла еле ноги тащит, сам сердитый. Вот он к дьякону:
4 — Что ты, сукин сын, брешешь, какие там, к черту,
чумаки!
— Да, батюшка, брешу, вы же сами меня просили что-нибудь сбрехать.
2. КАК МУЖИК ПОПА МЕДОМ УГОЩАЛ
Жил возле попа по соседству один мужик. Родился у матушки ребенок. Поп взял мужика за кума. Через неделю пошел поп к мужику и говорит:
— Мое рожденное, а твое крещенное просит:: «Дай меду!».
А у мужика были пчелы. Наложил он попу кружку меду. Съел поп мед да снова к мужику:
— Мое рожденное, а твое крещенное опять меду просит!
Дал ему мужик меду и в другой раз. Поп снова съел мед и приходит к мужику в третий раз:
—' Мое рожденное, а твое крещенное опять кричит: «Дай меду!».
У мужика была груша, в груше плодились шершни. Мужик и говорит попу:
— Мне некогда. Лезьте набирать меду, батюшка, сами и берите, сколько вам нужно. Только как вылетит пчела и будет вас кусать, так вы, батюшка, не ругайтесь, не лихословьте, а то закусают пчелы!
Полез поп. Только всунул руку в дупло к шершням, как вылетел один да как ударит попа по брови — глаз опух, а поп махнул рукой и говорит:
— Ну тебя к божьей матери!
Тут другой как ужалил попа во второй глаз. Поп
