Ознакомительная версия.
Теория о том, что цветные и блестящие камни отбирались и хранились человеком скорее за их красоту, а не как талисманы, подтверждается и сообщением о том, что тюлени очень тщательно отбирают гальку, которую затем проглатывают. Считается, что камешки халцедона и змеевика (серпентина), которые находили в местах тюленьих лежбищ, были выплюнуты тюленями.
Популярная версия происхождения слова «амулет» от арабского hamalat, означающего «нечто подвешенное, носимое», не принимается лучшими арабскими учеными; возможно, оно имеет латинское происхождение, несмотря на то что нельзя найти полностью удовлетворяющей этимологии. У Плиния употребление слова amuletum не всегда означает предмет, носимый человеком, хотя позже оно приобретает это значение. Старая этимология, предлагаемая Варроном,[13] относит amuletum к глаголу amoliri— «устранять, удалять, уносить». Возможно, это значение не совсем согласуется с современной филологией, но имеет все же некоторое смысловое сходство, так как амулет отводит или устраняет опасность. Слово «талисман», которое не использовалось в классические времена, без сомнения, происходит от арабского tilsam, которое, в свою очередь, берет начало от τελεσμα, значившего у поздних греков «посвящение» или «заклинание».
Отмечено, что от раннего каменного века не осталось следов каких-либо идолов или образов; нам мало известно об искусстве этого периода. В позднем каменном веке доминирующее влияние приобрели совсем другие идеи, и большинство предметов пластического искусства имело религиозное значение. Это очевидно вытекает из представления о том, что каждый образ живого предмета поглощает часть сущности этого предмета, и такое представление, хотя и примитивное, все же несет в себе элемент развития. Это правило в основном применялось к амулетам, которые затем украшались, насколько это позволяло первобытное искусство, дабы быть достойным жильем добрым духам, оживляющим их и дающим силу.
В коллекции синьора Джильоли есть любопытный идол из Хуаилу, Новая Каледония. Это – каменная фигурка, имеющая грубое сходство с человеческим органом. Легко понять, что этот предмет считался обителью духа и, по мнению людей более цивилизованных, чем аборигены Новой Каледонии, должен был внушать суеверное благоговение подобным племенам.
На протяжении Средних веков, вплоть до XVII столетия, в талисманные свойства драгоценных камней верили высшие и низшие, принцы и крестьяне, образованные и невежды. Однако оттенок скептицизма проявлялся и у тех и у других. Например, придворный шут императора Карла V на вопрос «Какими свойствами обладает бирюза?» дал знаменитый ответ: «Хм, ну, я думаю, если бы вам случилось упасть с высокой башни и в тот момент у вас на пальце был бы перстень с бирюзой, то камень остался бы цел».
Считалось, что материал некоторых камней подвержен изменениям в зависимости от состояния здоровья и поведения владельца. В случае болезни или приближения смерти камни тускнеют, темнеют яркие цвета; измена или вероломство производят тот же эффект. Что касается бирюзы, объяснение может быть вполне прозаическим: камень подвержен определенному влиянию кожной секреции; но из-за популярного суеверия то же приписали и рубину, и алмазу, и другим камням, на самом деле не обладающим такой чувствительностью. Подобным образом можно дать объяснение распространенной идее о существовании скрытой симпатии между камнем и хозяином. Удачно отражена эта идея Эмерсоном[14] в строках из его «Амулета»:
Дай мне амулет,
хранящий твои мысли, —
Красный или розовеющий, когда ты любишь,
а когда не любишь, бледный и голубой.
Персидская легенда о происхождении алмазов и драгоценных камней гласит, что на Востоке на эти прекрасные предметы смотрели как на источник великого греха и печали. Утверждалось, что, когда Бог сотворил мир, он не создал таких бесполезных вещей, как золото, серебро, драгоценные камни и алмазы; но Сатана, всегда стремившийся посеять зло среди людей, пристально следил за желаниями и страстями человеческого разума. К своему великому удовольствию, он заметил, что Ева страстно любит красочные цветы, растущие в садах Эдема, и попытался имитировать их цвета и яркость вне земли – так появились драгоценные камни и алмазы. Впоследствии жадность и алчность, вызываемые ими, стали причиной многих несчастий и преступлений.
Если бы люди захотели признаться в своих настоящих верованиях, век нынешний представил бы нам столько же примеров веры в амулеты, сколько и любая другая эпоха. Но ложная стыдливость мешает человечеству до конца постичь истинный смысл этих предметов. Мы, скорее всего, улыбнемся, услышав, что многие из солдат Австро-прусской войны 1866 года носили на себе амулеты и что великий маршал времен Крымской кампании Канробер[15] верил в их оберегающую силу. И конечно, русская армия во время Русско-японской войны была обильно снабжена амулетами – оберегами, образками и иконками, освященными и потому наделенными особой силой.
Во всех этих случаях не сам по себе предмет, но идея, которая за ним стоит и которую он несет в себе, дает веру его владельцу, и в этом смысле ношение талисмана уже не является подтверждением слепого суеверия. Тенденция придавать материальную, видимую форму абстрактной идее так глубоко уходит корнями в человеческую природу, что должна рассматриваться как удовлетворение человеческих нужд. В редком случае мы довольствуемся чисто интеллектуальной концепцией, она должна иметь какую-то внешнюю, ощутимую и видимую форму, чтобы производить больший эффект.
Хотя при поверхностном рассмотрении такая точка зрения походит на фетишизм, использование знаков и символов есть нечто абсолютно иное. Зная, что символ сам по себе ничто, мы так же знаем, что он имеет реальную силу при соотнесении его с идеей, которую он олицетворяет, и так же чувствительны к повреждению или уничтожению памятного предмета, как к смерти любимого человека.
Какое сверхтонкое чувство делает некоторых женщин способными наделять свои драгоценные камни индивидуальностью, заставляет почувствовать, что эти холодные, безжизненные предметы играют какую-то роль в человеческих эмоциях? Жена французского писателя мадам Катюль Мендес рассказывает, что носит столько колец, сколько возможно, так как камни обижаются, когда ими пренебрегают. Она продолжает:
«Мой рубин тускнеет, две бирюзы бледнеют, как смерть, аквамарин становится похожим на глаза сирены, наполненные слезами, когда я слишком долго не вспоминаю о них. Как было бы грустно, если бы камни не любили покоиться на моем теле».
В 1909 году в месторождениях опала в Австралии был найден очень красивый и любопытный предмет. Это – скелет рептилии, похожий на небольшую змею, превратившийся в опал под влиянием естественных процессов. Совершенный во всех деталях, наделенный поразительной игрой цвета, этот образец работы Природы обладает красотой, превосходящей все изделия человеческих рук. Как амулет он, конечно, своеобразен и в древние времена стоил бы невероятно дорого. Фигурка змеи была излюбленным символом медицины; даже сейчас нет сомнений, что за этим странным предметом будут охотиться коллекционеры, и особенно привлекателен он будет для тех, кто интересуется оккультными науками, ценит поэтическое и, быть может, мистическое значение формы, знака и символа.
Невозможно переоценить значение цвета в определении предполагаемого влияния камней на судьбы или здоровье его владельцев. Когда вглядываемся в великолепную игру цвета прекрасного рубина или сапфира, мы полностью осознаем производимый эстетический эффект; но в ранние времена, когда научные идеи еще не были доминирующими, существовало множество мнений, призванных придать определенное значение блестящим камням. В силу их редкости и дороговизны предполагалось, что они обладают мистической и оккультной силой и являются жилищами духов, иногда добрых, иногда злых, но всегда наделенных властью влиять на людские судьбы в счастье и в горе.
К этому добавлялась инстинктивная оценка основных качеств некоторых световых лучей, которым современная наука, далекая от этих идей, кажется, уже нашла достойное объяснение. Нам хорошо известно терапевтическое действие ультрафиолетовых лучей, но для неподготовленного сознания они казались воплощением чистоты и целомудрия, при этом некоторые догадывались и об их целебности. В то время страсть ассоциировалась с красным сияющим рубином – концепция, относительная достоверность которой была продемонстрирована специальным анализом, показавшим, что красные лучи излучают тепло и энергию. Но это не являлось единственным источником примитивных идей в отношении цвета; терапевтический эффект часто пытались извлечь из забавного сопоставления цвета камня и характера заболевания. Так, предполагалось, что при лечении желтухи очень помогают желтые камни – пример инстинктивной гомеопатии по принципу simila similibus curantur (подобное лечится подобным). Красные камни наделялись способностью останавливать кровотечение; в этих случаях рекомендовалось применять так называемый кровавик. Считалось, что одно лишь его прикосновение способно прекратить самое сильное кровотечение. Зеленый цвет считался наиболее благоприятным для зрения, поэтому целительная сила в этом случае приписывалась изумруду и другим зеленым камням. Впоследствии простое влияние цвета стали связывать с его символическим значением. В языческой мифологии это отражается в приписывании изумруда Венере как представительнице репродуктивной энергии природы, в то время как в христианской концепции он стал символом воскрешения, возрождения к новой, лучшей жизни. Нигде не найти лучшего примера трансформации различных и диаметрально противоположных концепций о воздействии природных объектов. Чистые, бесцветные и блестящие камни, такие как алмаз и другие белые камни, связывались, естественно, с Луной, хотя алмаз из-за своих высочайших качеств, исключительного блеска и ценности часто называли «камнем Солнца». Все камни, ассоциирующиеся с Луной, несли и оттенок ее загадочности. Светящая в полночный час Луна, когда власть принадлежит злым и коварным духам, иногда казалась зловещей, поэтому лунатизм связывали с влиянием лунного света; в других случаях предполагалось, что она способна изгнать злых духов и власть тьмы.
Ознакомительная версия.
