Курганы Инглингов и церковь в Старой Упсале в Швеции.
Скандинавские амулеты, найденные в Гнездове под Смоленском, на пути из варяг в греки. X век.
Золотые и серебряные украшения из Гнездова. X век.
Золотой клад из Мона в Норвегии. Вторая половина IX века.
Эпос о Инфлунгах сохранил предания о «вальском» — франкском — золоте. Возможно, сокровище было собрано во время похода во Францию.
Деревянные сани из королевского погребения в Осеберге в Норвегии. IX век.
Умерших обеспечивали не только ладьей, в которой он переплывал загробный поток, но и санями. В них он мог путешествовать зимой.
Герой в змеиной яме.
Резьба на повозке, наеденной в Осеберге. Первая половина IX века. Изображен сюжет казни Гуннара, он был погребен в могиле — змеином рву.
Портал деревянном церкви в Хилесгаде в Норвегии украшен сценами из легенды о Сигурде, победителе дракона.
Хельги тем временем хоронят под курганом, сам же он отправляется в Вальхаллу. В песни говорится, что Один предложил своему потомку Вёльсунгу править вместе с ним. Тогда Хельги велит своему врагу и убийце отца Хундингу, который пал в битве с Хельги, но также пребывает в Вальхалле, омыть ноги эйнхериям, развести огонь, привязать собак и даже задать пойло свиньям (рабская работа!), а затем лишь думать об отдыхе. (Само имя Хундинг имеет уничижительное значение — «собака»). Мы видим, что победитель в Вальхалле оказывается вправе помыкать побежденными, как своими слугами. Но эти загробные почести уже не приносят счастья эпическому герою.
Однажды, идучи на закате возле кургана Хельги, служанка Сигрун увидела, как конунг с дружиной подъезжает к кургану. Она спросила, не настал ли конец света — ведь мертвые скачут туда, куда им не дано возвратиться. Конунг отвечает, что конец света еще не настал, и хоть загробная дружина шпорит коней, ей не дано возвратиться домой.
Служанка рассказывает хозяйке, что раскрылся курган, и Хельги вернулся. Он просит осушить его кровавые раны. И преданная Сигрун спешит к кургану. Ее радость — радость валькирии: она так счастлива видеть умершего мужа, как соколы Одина (то есть вороны) радуются, увидев еще теплые трупы убитых. Она просит Хельги снять кольчугу, но в объятиях Сигрун оказывается мертвец — его волосы покрыл иней, тело — смертная роса, руки холодны как лед. Мертвый конунг напоминает, что Сигрун сама повинна в том, что Хельги «обрызган горя росою» — ведь он пал в распрях с ее родичами! Но мертвый герой не велит запевать горестных песен, хоть он и потерял счастье и земли. Ведь с ним в кургане пребудет теперь знатная дева, «диса воинов»!
И Сигрун стелет брачное ложе в кургане — она хочет устроить герою Вальхаллу прямо в могиле. Но Хельги уже пора спешить — ему надо скакать на бледном коне по алой дороге, пока петух Сальгофнир не разбудил эйнхериев.
Хельги скачет назад в Вальхаллу, а Сигрун и ее служанка возвращаются домой. Но к ночи Сигрун вновь посылает служанку к кургану, следить, не приедет ли Хельги. Напрасно — спускается ночь, а Хельги нет. Но тут разумная служанка произносит загадочную фразу, она отговаривает хозяйку спускаться в курган — «ведь ночью сильней становятся все мертвые воины, чем днем, при солнце».
Эта фраза может означать только одно — отправившийся в Вальхаллу Хельги мыслится одновременно присутствующим в кургане — своем загробном жилище.
В народной традиции считается, что нельзя долго тосковать и оплакивать умершего жениха или мужа — иначе он явится с того света и унесет с собой тоскующую. В немецкой балладе «Ленора», вдохновившей многих поэтов-романтиков, мертвый жених, павший на поле боя в Венгрии (в Гуннской земле германского эпоса), прискакал ночью к своей невесте. Он торопит ее в свой дом на зеленом лугу, пока не пропели петухи, возвещающие рассвет. Но разумная дева отказывается скакать с ним в дальнюю дорогу — его кровать слишком узка. Ему суждено покоиться на ней одному — до Страшного Суда.
В датской балладе Оге и Эльсе мертвый жених слышит из могилы плач возлюбленной. Он берет свой гроб и является к ней в дом. Подобно Сигрун, Эльсе встречает возлюбленного и расчесывает его волосы золотым гребнем. Она спрашивает, что происходит там, в могильном мраке. И жених сначала отвечает, что в могиле так же, как в небесном царстве, — его невеста может не грустить. Но преданная Эльсе собирается последовать за женихом, и его любовь оказывается сильнее, чем привязанность к невесте. Оге признается, что в могиле темно как в преисподней, и, когда невеста оплакивает его, кровью наполняется гроб и змеи кишат у его ног. Но когда Эльсе смеется и поет, загробное жилище наполняется лепестками роз. Признание мертвеца не спасает Эльсе от тоски — она умирает.
Любовь выходца с того света — мертвеца или альва — гибельна для живых. Сигрун в песни о Хельги вскоре умерла от скорби — герой дождался своей возлюбленной в кургане. В конце песни сказано, что в древние времена люди верили, будто умершие рождаются вновь. Говорили, что обрели новое рождение и Хельги и Сигрун: герой получил при рождении прежнее имя, его возлюбленная стала валькирией Карой. Рок преследовал и эту пару. В исландских стихах рассказывается, что Кара покровительствовала Хельги в битвах, но однажды в поединке с врагом воин случайно задел мечом парящую над ним валькирию: его дух-хранитель был ранен, и сам Хельги пал в поединке.
Детективный жанр и судьбы умерших в век викингов
Другой литературный жанр, опять-таки связанный с тем главным для конца родового строя мотивом — распрей внутри рода, это тайное убийство, оказавшееся началом драматической истории, рассказанной в исландской «Саге о Гисли».
Ее герой Гисли видит, что приходит конец традиционному миру — родовые связи гибнут в распрях, — и пытается противостоять этому. Он пробует связать ближайших к нему людей — своего брата Торкеля, шурина Вестейна и свояка Торгрима — узами побратимства. Для этого нужно было пройти специальный обряд — вырезать полосу дерна, припереть его копьями с нанесенными на них рунами, приподняв над землей, пройти под этими «воротами», затем смешать с землей собственную кровь и поклясться именами всех богов, что побратимы буду держаться вместе и мстить друг за друга, как кровные родичи. Побратимы были как бы заново рождены самой матерью-землей, их узы становились нерушимыми, и сам Один почитал эти узы побратимства.
Но Торгрим не захотел смешивать свою кровь с кровью Вестейна, и тогда Гисли не стал скреплять кровью свои узы с Тогримом. Это и предрешило дальнейший ход распри. Торкель узнал, что его жена — любовница Вестейна. В саге рассказывается, как Торгрим и Торкель позвали колдуна, сковавшего им копье, на котором были нанесены тайные руны. Тот же колдун вызвал бурю и ненастье, чтобы Гисли не мог попасть в дом своего побратима и предотвратить расправу над ним. Колдовским копьем неизвестный убийца пронзил Вестейна ночью во сне. Это считалось подлым убийством: совершившие его попадали в Хель. Гисли вынул копье из груди убитого побратима, и это было знаком того, что Гисли собирается мстить.
Тем временем люди собираются на похороны Вестейна, и туда является Торгрим. Он говорит собравшимся об обычае обувать башмаки Хель на тех, кто собирается в Вальхаллу, и завязывает обувь на ногах Вестейна. «Я не умею завязывать башмаков Хель, если эти развяжутся», — проговаривает потом Торгрим. Этот обычай упоминается только в «Саге о Гисли», хотя мы знаем, что для путешествий в иные миры нужна была волшебная обувь — такие башмаки были у Локи.
Убийца так и не был найден — очевидно, он не боялся загробного наказания и не объявил о своем деянии. Но выяснилось, что обряд совершенный Торгримом, Гисли воспринял как вызов. Ночью он является в дом Торгрима с тем же копьем: по преданию его клинок был выкован чудесным кузнецом из рода черных альвов (как и копье самого Одина). Прежде чем убить его, Гисли будит спящего хозяина — он соблюдает кодекс чести и не хочет прослыть подлым убийцей. Тем не менее Гисли не был пойман на месте преступления и мог принять участие в похоронах Торгрима. Когда умершего положили на корабль и хотели засыпать курган, Гисли взял на берегу огромный, как скала, камень и навалил его на погребальную ладью, так, что весь корабль затрещал. «Я не умею ставить корабль, если этот унесет ветром», — сказал Гисли. Все обратили внимание на то, что, совершая обряд, Гисли отплатил Торгриму за Вестейна.
