Эдвард Вернер - Мифы и легенды Китая

Ознакомительная версия.

Легенды Мяо о сотворении мира

У племени хэймяо, или черных мяо (названных так из-за темного цвета их кожи), нет письменности, но существует развитая эпическая традиция. Из поколения в поколение они передают поэтичные легенды о сотворении мира и Всемирном потопе. Во время праздников их исполняют сказители в сопровождении хора, состоящего из одной или двух групп исполнителей. Рассказ перемежается стихотворными вставками, состоящими из одного или нескольких пятистиший. Они задают вопросы и сами же отвечают на них:

Дальше рассказывается о том, как появился небесный свод и зажглось солнце.

Легенда о Всемирной реке интересна тем, что в ней упоминается Всемирный потоп:

Дальше в легенде рассказывается, что после потопа на земле остался только Зе с сестрой. Когда вода спала, брат хотел жениться на сестре, но она не согласилась. Наконец они решили взять по жернову и подняться на две горы, а затем пустить жернова катиться вниз. Если они столкнутся и лягут друг на друга, то она станет женой Зе, если же нет, то браку не бывать. Испугавшись, что колеса раскатятся, брат заранее приготовил в долине два похожих камня. Когда пущенные ими жернова затерялись в высокой траве, Зе привел сестру и показал ей спрятанные им камни. Однако она не согласилась и предложила поставить внизу двойные ножны и бросить в них по ножу. Если они попадут в ножны, женитьба состоится. Брат снова обманул сестру, и она наконец стала его женой. У них родился ребенок без рук и ног. Увидев его, Зе разгневался и изрубил его на кусочки, а затем сбросил с горы. Коснувшись земли, куски мяса превратились в мужчин и женщин – так на земле снова появились люди.

Период с VIII по X век был временем расцвета китайской литературы. После обьединения империи и установления сильной централизованной власти в Пекине появляются представители всех государств Южной Азии. Именно в это время начинают переводить индийские буддийские тексты, а достижения китайской культуры становятся известны в Центральной Азии, Иране и Византии. Китайские переводчики переосмысливают заимствованные тексты, вводят в них мотивы собственных верований и окружающих реалий.

Литературная традиция достигает высшей точки в период династии Тан (618—907 гг. н. э.). В истории китайской литературы Танская эпоха справедливо считается «золотым веком». Благодаря системе экзаменов представители всех сословий получили доступ к знаниям. Процветали искусство и литература, появляется плеяда мастеров короткого рассказа – Ли Чаовэй, Шэн Цзицзи, Ню Сэнжу, а также Ли Гунцзо. Ниже мы приводим одну из его новелл.

Чуньюй Фэнь из Дунпина был богатый и гостеприимный человек, но любил выпить. За блестящие познания в области военного искусства его назначили помощником командующего войсками в Хуайнань, но за приверженность к вину вскоре разжаловали. Поселившись в своем родном доме, он совсем отдался своему пагубному пристрастию. На южной стороне за его домом рос высокий старый ясень с длинными ветвями, отбрасывавший огромную и густую тень. Под ним-то каждый день и предавался привычному удовольствию Чуньюй со своими приятелями.

Однажды Чуньюй напился так, что ему стало нехорошо. Приятели отвели его под руки в дом, уложили на веранде в восточной части дома и сказали ему: «Вы здесь поспите! Мы пока покормим лошадей, помоем ноги, а когда вам станет немного лучше, тогда и отправимся домой».

Чуньюй развязал головной платок, подложил его вместо подушки и внезапно впал в забытье. Ему привиделись два гонца в пурпурных одеждах, склонившие перед ним колени. Они сказали: «Повелитель страны Хуайнань прислал нас, чтобы пригласить вас почтить его своим присутствием».

Поднявшись с кровати, Чуньюй привел в порядок свою одежду и последовал за гонцами; у дверей он увидел небольшой черный лакированный экипаж, запряженный четырьмя быками; вокруг стояло семь или восемь человек, которые помогли Чуньюю усесться в экипаж. Выехав из ворот усадьбы, они направились к старому ясеню и вьехали в его дупло. Через несколько десятков ли они приблизились к городу, окруженному высокими каменными стенами. Над воротами была надпись: «Великое государство Хуайнань».

Наконец экипаж остановился у распахнутых ворот.

Чуньюй поторопился выйти из экипажа и увидел спешащего навстречу человека в пурпурной одежде, с табличками из слоновой кости у пояса; они вежливо раскланялись друг другу, как подобает при встрече. Это был советник правителя. Советник произнес: «Наш повелитель приветствует вас, не посчитавшего наше маленькое государство далеким захолустьем, и предлагает породниться». – «Как осмелюсь я, простой и ничтожный, даже помыслить об этом?» – ответил Чуньюй.

Советник предложил Чуньюю следовать за ним. Пройдя шагов сто, они вошли в красные ворота. Несколько сотен воинов с копьями, секирами и трезубцами, стоявшие рядами справа и слева, уступали им дорогу. Среди них Чуньюй увидел своего старого товарища по пирушкам Чжоу Бяня и в душе очень ему обрадовался, но не решился окликнуть.

Советник провел Чуньюя в огромный дворец; придворная стража почтительно приветствовала их. На троне торжественно восседал человек огромного роста, в парадной одежде из белого шелка и в красной расшитой шапке. Дрожащий от страха Чуньюй не решался поднять глаза. Слуги, стоявшие вокруг него, велели ему поклониться. «Из уважения к вашему почтенному отцу, который тоже не пренебрег нашим маленьким государством, я согласен, чтобы моя младшая дочь Яо Фан служила вам, господин», – обратился к Чуньюю повелитель. Тот бросился перед правителем на колени, но не решался произнести ни слова. «Пока погостите у нас, а затем присмотрим помещение для вашей брачной церемонии», – сказал повелитель.

Первый советник отвел Чуньюя в предоставленные ему покои. Он предался мыслям и воспоминаниям. Вспомнил об отце, полководце, отправившемся на границу и попавшем в плен, – неизвестно, был он жив или нет. Рассказывали, что он участвовал в боях с северными племенами, поэтому повелитель должен был его знать.

Чуньюй был как в тумане, он не понимал, в чем дело. Вечером ему прислали брачные подарки: ягнят, гусей, парчу, шелка – чего тут только не было!

Явилась толпа девушек с такими именами, как Цветущий Тополь, Темный Поток, Первая Бессмертная, Вторая Бессмертная, и много других с сопровождавшими их служанками. Красавиц было несколько тысяч. В шапках из перьев зимородка и феникса, в накидках из золотой вуали, в платьях из лазурного шелка с золотыми украшениями, от которых рябило в глазах, девушки, присланные развлекать и веселить Чуньюя, наперебой суетились вокруг него. Они были изящны, красивы, речи их были любезны и изысканны. Чуньюю трудно было что-либо отвечать им.

Одна из девушек обратилась к нему: «Когда-то, сопровождая властительницу Линьчжи, я проходила мимо буддийского храма Великого прозрения и в индийском монастыре увидела, как в правом приделе пляшут по-ломынь. Я с подругами сидела на каменной скамье у северного окна; в это время вы, тогда еще совсем мальчик, тоже приехали посмотреть на это зрелище. Вы тогда подошли к нам, заигрывали, смеялись, шутили. Я и сестра Цюн Ин завязали узлом красные платки и повесили их на бамбуки. Вы забыли это? А вот еще: в шестнадцатый день седьмой луны в монастыре Сыновней почтительности я видела Шан Чжэнцзы, Верховного мудреца, и слушала, как Учитель Цю Сюань читал сутру Гуаньинь. Я пожертвовала для монастыря две головные шпильки с золотыми фениксами, а для Шан Чжэнцзы передала коробочку из слоновой кости. Вы тоже были в зале храма и попросили у Учителя позволения посмотреть на шпильки и коробочку, затем вздохнули несколько раз и долго удивлялись. Поглядев на меня и моих подруг, вы сказали: «В нашем мире смертных не найдешь ни таких людей, ни вещей». Вы спросили, кто я и откуда, но я не ответила. Мы оба были охвачены сильным чувством и не могли отвести глаз друг от друга. Неужели вы не помните этого?» – «Воспоминание об этом хранится в моей душе, как же мог я забыть!» – возразил Чуньюй. «Вот уж не думали мы, что сегодня породнимся с вами!» – воскликнули женщины.

Ознакомительная версия.