Утром, проснувшись, увидели вдова и три ее дочери золотую птицу на соломенной кровле, и разгорелись у них глаза.
— Откуда ты, почтеннейший? — спросила мать.
— Оттуда! — сказал гусь, поднимая клюв к небу. — Я твой супруг и отец твоих дочерей. После того как мы расстались, я возродился в образе гуся. Теперь вы заживете в достатке.
С этими словами он вырвал клювом одно из своих перьев и бросил его вниз. Женщина кинулась на землю, закрыв перо грудью, так и не заметив, как улетел гусь.
И стал гусь прилетать время от времени, оставляя семье по одному золотому перу. Однажды мать позвала своих дочерей и обратилась к ним с такими словами:
— Милые! Теперь у нас появился достаток, и мы уже не прислуживаем чужим людям, как шудры. Но у нас нет служанок и слуг. Мы ходим пешком, живем в хижине. Давайте, когда прилетит отец, выдернем у него все перья и разбогатеем.
— Но ему будет больно, — робко возразили дочери.
— Перетерпит! — упрямствовала жадная женщина.
На следующий раз, когда прилетел золотой гусь, брахман–ка ласково подозвала его к себе. Когда же он, ничего не подозревая, приблизился, схватила его и ощипала. Но перья бодхисатвы, вырванные против его воли, из золотых стали серыми, как у журавля. Взмахнул гусь крыльями, чтобы улететь, но не смог. Брахманка поместила его в ящик и стала закармливать, чтобы он стал жирнее, надеясь продать подороже. Когда у гуся отросли перья, они стали белыми. И тогда он улетел и больше не возвращался.
Давным–давно, когда в Варанаси царствовал Брахмадатта, бодхисатва возродился в образе священного древа, росшего на берегу реки и ушедшего корнями в ее дно. Тогда же среди рыбаков, ловивших сообща рыбу и деливших доходы поровну, возродился и его враг Девадатта.
И вот Девадатта взял удилище и отправился с маленьким сыном к месту, где был хороший клев, под огромное дерево. Насадил он на крючок червяка, закинул удочку и почувствовал, что не может ее вытащить. «Наверное, — подумал он, — на крючке большая рыба. Я ее продам и разбогатею. Лишь бы о моей добыче не узнали в деревне!» И сказал он сыну:
— Милый! Беги к матери и передай ей, что мы поймали большую рыбу, и скажи, чтобы она затеяла ссору с соседями.
Когда мальчик ушел, рыбак, опасаясь оборвать леску, разделся, сложил одежду на берегу и полез в воду. Ему не терпелось поскорее вытащить свой улов, и он не заметил, что крючок зацепился за подводную корягу.
Наткнувшись на ее острие, он сразу же лишился обоих глаз, когда же вынырнул, не нащупал своей одежды — ее унес вор.
Жена тем временем вырядилась как чучело. Намазала лицо сажей, прицепив к уху пальмовый лист и взяв на руки дворовую собаку, стала ходить из хижины в хижину. Видя ее, люди говорили:
— Ты рехнулась, что ли? Вымазалась и держишь собаку, как ребенка.
В ответ она стала оскорблять соседей. Поднялся шум. Прибежал деревенский староста и, увидев жену рыбака, сразу понял, кто виновник ссоры.
Видя эти бедствия — одно в лесу, другое в деревне, — бодхисатва, высунувшись из дерева, произнес гатху:
Слышна в деревне брань. Рыбак всего лишен.
Кто зол, к тому беда идет со всех сторон.
Возродился бодхисатва в Таксиле наставником и начал обучать дхарме пятьсот учеников, слетевшихся к нему со всех концов Индии, как мотыльки на свет. Был среди них некто по имени Паршва. Слыша без конца: «Паршва, иди туда», «Паршва, иди сюда», он возненавидел собственное имя и, явившись к учителю, сложил ладони и обратился к нему с просьбой:
— Не могу я слышать свое дурное имя. Дай мне хорошее.
— Я знаю хороших и дурных людей, — ответил учитель. — Имена для меня безразличны. Но я готов называть тебя так, как это тебе по душе. Назови свое новое имя.
Паршва замолчал, перебирая в памяти имена.
Не дождавшись ответа, учитель сказал:
— Походи по стране и поищи себе имя. По возвращении ты его обретешь.
Паршва поклонился учителю, взял с собою в дорогу провизии и отправился в путь, из деревни в деревню, из города в город, спрашивая у всех встречных их имена.
В одном месте он увидел похоронную процессию и, будучи человеком благочестивым, к ней присоединился. На кладбище, после того как тело умершего было предано огню, он спросил у родственников:
— Как звали безвременно скончавшегося?
— Живака, — ответили ему.
— Как же мог Живака умереть?
— Умирает не имя, а тело того, кто его носил, — ответили ему. — Ты, кажется, не в своем уме.
Услышав это, Паршва отказался от понравившегося ему имени и отправился на поиски другого.
Идет он по городу и слышит свистящие удары, сопровождаемые стонами. Пошел он на эти звуки и увидел привязанную к дереву обнаженную женщину, наказываемую хлыстом. После каждого удара бьющий приговаривал: «Вот тебе, Богатяка!»
— Эту женщину зовут Богатякой? — удивился Паршва. — За что ты ее бьешь?
— Таково имя моей рабыни, — ответил хозяин, занося хлыст для нового удара. — Она, негодная, утаила часть заработка.
— Почему же, будучи Богатякой, она рабыня и вынуждена работать на других?
— Да ты не в своем уме! — воскликнул хозяин, нанося удар. — Имена ведь даются не для того, чтобы можно было судить о состоянии людей, а чтобы отличать одних от других.
И отправился Паршва далее, пока не встретил человека, растерянно оглядывавшегося по сторонам.
— Ты кого–то ищешь? — спросил Паршва, поздоровавшись с незнакомцем.
— Я сбился с дороги. Скажи, какая дорога ведет в Варанаси?
— А как твое имя? — спросил Паршва.
— Меня зовут Провожака, — ответил заблудившийся.
— И ты, Провожака, спрашиваешь дорогу у меня, Паршвы! — воскликнул ученик Будды и поспешил в Таксилу.
Учитель, увидев его, спросил:
— Каким же именем тебя называть?
— Называй прежним, — ответил Паршва. — Ведь о людях судят не по имени, а по делам их.
И произнес учитель следующую строфу:
Живаку мертвецом узрев, а Богатяку — нищей,
Доволен именем мудрец и перемен не ищет.
Когда тебя в трясину занесло
И слышится последний звук свистящий,
К тебе спешит на помощь белый слон,
От глаз людских скрывающийся в чаще.
Когда волками будешь окружен,
Прощаясь с жизнью, вдруг услышишь топот
К тебе спешит на помощь белый слон,
Сверкающий протягивая хобот.
И если мир в конце своих времен
От молнии небесной запылает,
Придет ему на помощь белый слон,
Священный слон, живущий в Гималаях.
Давным–давно в Гималаях родился слоненок. Выйдя из мрака на свет, он был белым, как слиток серебра, огромные глаза его сверкали, как драгоценные камни, рот пламенел, как красная ткань, а хобот светился, как серебряная цепь с искорками алого золота. Ноги его были гладкие и блестящие, словно покрытые лаком, походка быстрая.
Когда слоненок вырос и возмужал, не утратив красоты, он обрел мощь, и восемь тысяч слонов, сойдясь в одно место, дружным ревом избрали его своим вожаком. Но он недолго правил слонами. Увидя, что слоны нарушают справедливость, разоряют участки мирных земледельцев, буйствуют из–за самок, он удалился и стал жить в лесу один.
Слава об одиноком и справедливом белом слоне распространилась по всем Гималаям, и риши слагали о нем песни, но мало кому удавалось с ним встретиться. Однажды житель города Варанаси — да сотрется из памяти его недостойное имя — заблудился в чаще. Долго он метался, наталкиваясь на деревья, запутываясь в лианах, вопя, как шакал, пока понял, что дороги к городу не отыскать.
Потеряв всякую надежду на спасение, он лег на землю и приготовился к смерти. И вдруг он слышит шум продирающегося сквозь чащу большого зверя. Бодхисатва, — а это он возродился в одной из своих блаженных жизней в облике слона, — решил помочь несчастному. Но человек, не поняв намерений животного, обратился в бегство. Тогда бодхисатва остановился и трижды дружелюбно помахал человеку хоботом. Остановился и человек. Так повторялось несколько раз, пока заблудившийся догадался, что ему не желают зла, и подпустил слона на близкое расстояние.
— Почему ты плачешь? — спросил бодхисатва, обратив к человеку огромное ухо.
— Я заблудился в твоем лесу, — отвечал человек, от волнения даже не удивившись, что слон разговаривает. — И вот я не знаю, как найти дорогу в город. К тому же я ослабел от голода и уже не могу идти.
Слон привел человека к себе, накормил его досыта сладкими плодами и, обхватив его поясницу хоботом, посадил себе на спину. Он шел медленно, выбирая дорогу таким образом, чтобы человек не ушибся и на него не упала с дерева змея.
