Ругевит
Истукан Ругевита стоял на острове Рюгене в городе Карензе. Саксон говорит, что сей истукан находился в середине города, и что вместо стен окружали ее пурпуровые ковры. По описанию Саксона, этот кумир сделан был из одного дуба и представлял чудовище с семью лицами, которые все были на шее и соединялись наверху в одном черепе. На поясе висело у него семь мечей с ножнами, а осьмой, обнаженный, держал он в правой руке своей. Этот последний меч был так крепко пригвожден к руке, что ее надобно было вместе отрубить, дабы снять с истукана меч. Величина и толстота его были необычайны, так что епископ Абсалон, поднявшись даже на пятки, едва мог достать до подбородка жезлом своим, который он обыкновенно носил с собою. Рюгенцы думали, что он подобно Марсу, был бог войны.
Истукан Ругевита был истреблен Абсалоном, равно как и другие изображения рюгенских идолов. Ему отрубили ноги, и он с треском обрушился на землю. Жители воображали, что боги их станут сопротивляться: однакож и без этого обошлось. Ругевита потащили из города, между тем как на нем стоял епископ Свен. Шедий, которому всегда хочется утверждать что-нибудь, и здесь также утверждает, что Ругевит был Ругеланд, сын Алимера, оботритского короля. Кажется нет нужды доказывать, что это; утверждение вовсе неосновательно.
Это были русские нимфы и наяды. Баснь говорит, что на них были зеленые волосы, и что оне чрезмерно любили качаться на ветвях дерев. Этот предрассудок, обновляемый теперь преданиями, так укоренился в уме простолюдина, что сей и теперь еще верит, будто бы видел иногда своих русалок на берегу реки, чешущих зеленые свои волосы. Конечно, теперь уже мало таких премудрых людей в России.
Световид, также Святовид и Святович
Когда в девятом столетии бешенство навязывать другому свою веру господствовало еще неистовее, нежели ныне в некоторых землях, то бывали такие люди, которые с опасностью жизни путешествовали в отдаленные страны, превозносили там свое исповедание веры и смеялись над теми, которые были другого мнения. Разумеется, что таким образом не много можно наделать; а если начнем смехом, то кто знает, не кончится ли этот смех когда-нибудь слезами? А потому многие из сих людей должны были часто за смех свой заплатить жизнью. Другой способ проповедовать был хотя так же нелеп, но учтивее первого, а именно: проповедовали, не зная что проповедуют, такого-то роду был проповедник, один монах из Корвея, которого завела христианская ревность на остров Рюген. Он учил бедный слепой народ славянский, проповедовал ему, но не о Христе, ниже об истинном боге, а о каком-то трупе, которым его монастырь имел счастье пользоваться; и эти мощи назывались Sanetus Witus. Он рассказывал простякам множество чудес, наделанных святым его Витом, — чудес, которых идолу их Прону никогда и на ум не приходило делать. Тогда славяне вдруг чувствуют уважение к святому Биту и почитают его за высшее существо. Они делают его верховною главою прежних богов своих, воздвигают ему статуи, строят храмы и учреждают в честь его празднества и жертвоприношения. Так произошел наш Святовид, и такие-то проповеди усердного монаха! Главный храм, равно как и главный истукан его находились в городе Арконе. Саксон Грамматик описывает нам истукан его следующим образом: это громада сверхчеловеческой величины с четырьмя головами на стольких же шеях, из которых две обращены были к груди, а две к спине, но так, что одна из двух голов смотрела направо, другая ж налево. Черты на всех лицах означали глубокомысленного человека. В правой руке держал он рог, составленный из разных металлов и наполненный вином, а левая была уперта в бок, как бы представляя лук. Одежда его висела ниже колен, ноги были сделаны из другого дерева и так искусно соединены с коленами, что без точнейшего исследования нельзя было того приметить. Истукан по-видимому стоял на земле, потому что основание его было так глубоко в землю вкопано, что совсем его не видно было. Храм Световида был деревянный и возвышался на равнине; стены храма были снаружи украшены всякими картинами, и одна только дверь служила к нему входом. Внутренность имела два отделения: первое окружалось пурпуровою стеною, другое состояло из четырех столбов с прекрасными завесами, и здесь-то находился идол. Тут висели также его седло, узда и меч. В храме было также от диких зверей много рогов, которые видом и украшением своим обращали на себя внимание. Саксон все это сам видел а потому и нет никакой причины сомневаться в истине сего описания.
Световид почитался у славян Оракулом. Со всех сторон стекался к нему славянский народ; вера к нему распространилась по всем отраслям славянских поколений; только в России и Польше не нахожу я, чтоб имя его было известно. Все другие славяне, выключая сих только, посылали в Аркону дань свою, так как некогда правоверные христиане посылали в Рим свою Петрову монету (Peterspfennig). Иноземные купцы, приходившие в Аркону, должны были платить идолу часть своих товаров; даже король датский Свен Отто подарил ему золотую чашу высокой работы. От сокровища Световидова содержаны были триста всадников с стольким же числом лошадей. Когда у рюгенцов была война, то сии всадники отправлялись в поход, и вся добыча, полученная ими на сражении, принадлежала Световиду. Кроме сих лошадей держали еще белого коня, принадлежавшего собственно лицу идола, который, по словам жреца, ездил на нем иногда против неприятеля, Для того и показывал жрец в иное утро, как этот конь устал от дальней тяжелой езды. Сего коня употребляли также на то, чтобы узнать предстоящую судьбу при каком-либо предприятии. А именно: когда думали начать войну, то втыкали в землю перед храмом три пары кольев крестообразно. Жрец подводил к ним коня, и если он правою ногою перепрыгивал через них, то это служило добрым предвещанием; а в противном случае опасались какой-нибудь беды. Сам жрец кормил этого коня, и он только один имел право иногда на нем выезжать. Это животное почиталось столь святым, что не дерзали сгибать у него ни одного волоса ни в гриве, ни в хвосте. Теперь доходим мы до праздников, весьма пышных и великолепных, которые учреждаемы были в честь Световиду. Главное торжество происходило ежегодно после жатвы; тогда стекалось обыкновенно великое множество народа, который приносил идолу первенцы собранных плодов. За день до того жрец должен был сам выместь храм, не переводя однакож дыхания; и каждый раз, когда ему надлежало перевесть дух, он должен был выйти из храма, дабы великое божество не осквернилось дыханием смертного. На другой день начиналось торжество. Священник осматривал сперва рог; бывший в руке Световида; и ежели он еще был наполнен вином, то предсказывал он благословенную жатву на будущий год; противное ж тому случалось, когда рог был вовсе пуст. По окончании сего первого торжественного действия выливал он старое вино, наполнял рог снова и давал отведывать идолу; но как вино никогда не нравилось Световиду, то он сам опоражнивал рог, наливал его снова и опять вкладывал ему в руку.
Потом являлась новая процессия, то есть каждый год приносили в жертву Световиду сладкий пирог. Жрец становился за ним, и если пирог был так велик, что за'ним жреца не видно было, то думали, что это приятно для божества; а в противном случае жрец увещевал народ приносить в будущий праздник гораздо больший пирог, и все богослужение оканчивалось новым увещеванием пребыть навсегда верными служению Световида. Тут начинали пировать и почитали за грех, если кто не хотел много пить. По сему видно, что предки наши еще издревле были bons vivans — добрые хлебосолы. Кумир Световида вместе с другими изображениями рюгенских идолов разрушен епископом Абсалоном, чему Саксон был очевидным свидетелем. Это случилось в 1169 году, а что всего достопамятнее, в самый день святого Вита июня 15 числа.
О сем божестве ничего почти неизвестно. Мы знаем только то, что кумир его находился в Киеве.
Сива была богиня плодов [балтийских славян], которые почитали ее божеством плодородия и жизни. Изображали ее в виде нагой девицы, у которой голова была украшена венком. Волосы ее висели до колен; в правой руке держала она яблоко, а в левой виноградную кисть. Главный истукан ее находился, как говорят, в Рацебурге. И в Прильвице нашли ее изображение; однако это совсем различно от тех описаний, какие находятся о сем семействе; а именно, ее представляли не нагою, а одетою. Г. Маш замечает, что черты ее лица приятны и ласковы, а это согласно с описанием всех других авторов. Это божество было известно у поляков; они называли Сиву Зизiе и почитали богинею жизни. Нарусцевич называет ее оживляющим духом и сравнивает с Венерою, хотя Длугос и ни слова не говорит о сходстве двух богинь.
Что оба сии имена Сива и Зизiе однозвучны, это можно тотчас слышать, когда знаешь, как слова выговариваются на польском языке. Притом же первое имя пишется Сиве.
