Авентюра VI
О том, как Гунтер поехал в Исландию за Брюнхильдой
Молва распространяла в прирейнских странах весть
А в странах тех немало девиц пригожих есть, —
Что хочет славный Гунтер обзавестись женой.
Король и впрямь любовь питал к красавице одной.
Царила королева на острове морском,[66]
Была она прекрасна и телом, и лицом,
Но женщины сильнее не видел мир досель.
Она могла, метнув копьё, насквозь пробить им цель
И, бросив тяжкий камень, прыжком его догнать.
В трёх состязаньях с нею был верх обязан взять
Любой, кто к королеве посвататься решался,[67]
Но, проиграв хотя б одно, он головы лишался.
Вот так она сгубила немало удальцов.
Узнали и на Рейне о ней в конце концов,
И славный вормский витязь о деве возмечтал.
Союз их брачный роковым потом для многих стал.
Сказал правитель рейнский: «Я отправляюсь в путь
И счастья попытаю, а там уж будь что будь:
Иль за морем Брюнхильду[68] добуду в жёны я,
Иль скатится до времени с плеч голова моя».
Возвысил голос Зигфрид: «Вам уезжать не след.
Все знают, сколь жестокий Брюнхильдой дан обет.
Нет, голову не стоит терять из-за неё.
Оставить вам разумнее намеренье своё».
«Коль ехать, — молвил Хаген, — и вправду вам охота,
Просите, чтобы с вамп опасность и заботы
Неустрашимый Зигфрид по дружбе разделил.[69]
Ведь он обычаи и нрав Брюнхильды изучил».[70]
Король воскликнул: «Зигфрид, надеюсь, ты не прочь
Отправиться со мною и в сватовстве помочь?
Коль за морем Брюнхильду добыть удастся нам,
Я за тебя — лишь пожелай — и жизнь и честь отдам».
Сын Зигмунда ответил: «Тебе помочь я рад
И от тебя за службу не попрошу наград,
Коль ты готов мне в жёны отдать сестру свою.
Уже давно я к ней любовь в душе своей таю».
«Готов, — уверил Гунтер, — и в том тебе клянусь.
Коль я, добыв Брюнхильду, в Бургундию вернусь,
С Кримхильдой в брак ты вступишь, разделишь с нею ложе
И будешь жить да поживать с супругою пригожей».
Герои дали клятву, что слово соблюдут.
Их ждал в стране заморской безмерно тяжкий труд.
Немало пережили они опасных дней,
Пока с Брюнхильдой сладили и в Вормс вернулись с ней.
Чтоб быть всегда готовым к опасности любой,
Плащ-невидимку Зигфрид в дорогу взял с собой.
Добычу эту Зигфрид у Альбриха отбил,
Когда он вызван карликом на поединок был.
Едва свой плащ волшебный воитель надевал,
Тот разом мощь такую владельцу придавал,
Что Зигфрид силой равен был дюжине бойцов.
Без этого сгубила бы Брюнхильда удальцов.
К тому же, обладая сокровищем таким,
Герой, что б он ни делал, был для людей незрим.
Вот так в краю заморском и удалось ему
Добыть Брюнхильду хитростью, к несчастью своему.
«Скажи, бесстрашный Зигфрид, не следует ли мне,
Чтоб приняли с почётом меня в чужой стране,
Взять за море с собою внушительную рать?[71]
Я тысяч тридцать воинов легко могу собрать».
Ответил нидерландец? «Сбери хоть тысяч сто —
Живым из рук Брюнхильды не ускользнёт никто.
Грознее королевы ещё не видел свет.
Нет, Гунтер, друг мой доблестный, я дам иной совет.
Как витязям пристало, всего лишь вчетвером
Мы спустимся по Рейну, и морем поплывём,
И явимся к Брюнхильде, а там уж будь что будь.
Сейчас я перечислю тех, кому сбираться в путь.
Из них ты будешь первым: вторым меня возьми ты;
Пусть третьим станет Хаген — он витязь знаменитый;
А коль примкнуть четвёртым и Данкварт к нам готов,
В любом бою дадим отпор мы тысяче врагов».
«Скажи мне также, Зигфрид, — спросил король тогда, —
Покамест мы с тобою не отбыли туда,
В каком я должен платье предстать Брюнхильде милой,
Чтоб доброй славы Гунтера оно не посрамило».
«В нарядах наилучших, какие только есть.
Богатырям скупиться не позволяет честь.
Одет народ богато там, где Брюнхильда правит,
И нас за платье бедное молва потом ославит».
Сказал отважный Гунтер: «Коль так, пойду-ка я
Узнать, не пособит ли мне матушка моя.
Пускай для нас одежду нашить она велит,
Чтоб не краснеть нам за морем за наш убогий вид».
Владетель Тронье Хаген ему ответил смело:
«Нет, мать подобной просьбой обременять не дело,
Но вы сестре скажите, что помощь вам нужна,
И в путь с большой охотою нас соберёт она».
Король дал знать Кримхильде, что к ней в покои скоро
Он с Зигфридом могучим придёт для разговора.
Принарядилась дева, чтоб с честью встретить их.
Не в тягость был красавице приход гостей таких.
Оделась попышнее и свита, ей под стать.
Кримхильду не заставил король бургундский ждать.
Едва вошёл он к деве со спутником своим,
Она, учтиво с места встав, пошла навстречу им.
Сказала королевна: «Привет примите мой!
Вам, милый брат, и гостю я рада всей душой.
Признайтесь, что за дело вас привело сюда.
Чем услужить мы, женщины, вам можем, господа?»
Державный Гунтер молвил: «Отвечу вам с охотой.
Обременён я ныне немалою заботой.
Со сватовством мы едем в заморские края,
И в платье подобающем, сестра, нуждаюсь я».
«Прошу покорно: сядьте и расскажите мне,
Чью вы любовь хотите снискать в чужой стране», —
Такой вопрос Кримхильда учтиво задала
И за руки своих гостей с улыбкою взяла.
Пошли они все трое и сели на скамью,
А там парча лежала,[72] и по её тканью
Узоры золотые бежали тут и там.
Взыграли духом витязи в кругу столь знатных дам.
На королевну Зигфрид посматривал украдкой.
Взирать на нидерландца ей тоже было сладко:
Ведь он любил Кримхильду превыше всяких благ.
Недаром вскоре с витязем она вступила в брак.
Промолвил славный Гунтер: «Любезная сестра,
Мы за Брюнхильдой едем, нам отплывать пора,
Но мы отбыть не можем без помощи твоей:
Мне нужно платье для меня и для моих друзей».
«Любезный брат мой Гунтер, — в ответ ему она, —
Во всём любую помощь, какая вам нужна,
Я окажу охотно и не прощу тому,
Кто в этом не последует примеру моему.
Меня, достойный витязь, упрашивать не надо.
Я вам, как господину, повиноваться рада.
Какой ни пожелали б вы мне отдать приказ,
Исполнен всепокорнейше он будет сей же час».
«Так вот, сестра, прошу я, чтоб ты своей рукой
Скроила нам побольше одежды дорогой,
И пусть твои девицы для нас сошьют её.
Откладывать не хочется мне сватовство моё».
Красавица сказала ему в ответ на это:
«Шёлк у меня найдётся, нужны лишь самоцветы.
Пусть их в щиты насыплют[73] и принесут скорей».
Ни словом Гунтер с Зигфридом не возразили ей.
Спросила королевна: «Кто с вами поплывёт?
Знать это, брат мой милый, мне надо наперёд».
Сестре ответил Гунтер: «Мы едем вчетвером:
Я, Зигфрид, Хаген с Данквартом, лихим богатырём.
Всем четверым придётся, — запомни, королевна! —
Менять свою одежду три раза ежедневно,
И так мы будем делать подряд четыре дня,
Чтоб двор Брюнхильды в скупости не укорял меня».
Едва простились гости и удалились прочь,
Созвать велела свиту достойной Уты дочь
И отобрала тридцать отменных мастериц
Из множества сбежавшихся в покои к ней девиц.
Каменья понашили искусницы сперва
На шёлк из Цацаманки,[74] зелёный, как трава,
И аравийский, белый, как первый снег зимой,
А ткань пришлось раскраивать красавице самой.
С умением и толком работа шла у них.
Покрыли этим шёлком меха зверей морских.
На те меха глядели бургунды как на чудо.
Но про одежду я сказал ещё не всё покуда.
Кримхильде привозили не раз издалека
Ливийский и мароккский тончайшие шелка.
Нашлось их в Вормсе больше, чем при любом дворе,
И было ничего не жаль для Гунтера сестре.
Казался слишком дешёв ей даже горностай.
Для тех, кто за невестой в заморский ехал край.
Для них был выбран бархат чернее, чем агат.
И в наши дни украсил бы бойца такой наряд!
Он златом аравийским и камнями сверкал.
Хоть труд искусниц юных был тяжек и немал,
За семь недель девицы закончили шитьё.[75]
Собрали и воители оружие своё.
Тем временем на Рейне корабль надёжный им
Построили бургунды с усердием большим,
Чтоб смело вышел в море король на судне том.
Недаром знатным девушкам пришлось спешить с шитьём.
От королевны Гунтер узнал в свой срок и час,
Что в точности исполнен им отданный приказ:
Одежда понашита для всех бойцов его,
И больше он откладывать не должен сватовство.
За спутниками Гунтер отправил по гонцу —
Пусть явятся и скажут, к лицу иль не к лицу
И впору иль не впору обновы им пришлись.
Обрадовались витязи и тотчас собрались.
И каждый рукодельниц благодарил сердечно:
На всех бойцах одежда сидела безупречно,
У всех наряды были столь пышны и богаты,
Что в них предстать с достоинством могли Брюнхильде сваты.
Осыпав похвалами искусниц молодых,
Вновь поблагодарили бойцы за платье их
И начали прощаться с учтивостью такой,
Что увлажнилось много глаз невольною слезой.
Сказала королевна: «Мой брат, останьтесь здесь.
Ведь и у нас на Рейне прекрасных дам не счесть.
Не лучше ли вам дома найти себе жену,
Чем плыть, рискуя головой, в заморскую страну?»
Знать, сердце ей шепнуло, что всем беда грозит.
С Кримхильдой вместе свита заплакала навзрыд.
Так много слёз струилось у женщин из очей,
Что потускнело золото нагрудных их цепей.
Она сказала: «Зигфрид, вам поручаю я
Того, кто мне дороже, чем жизнь и честь моя.
Пусть Гунтера повсюду от бед хранит ваш меч».
И протянул ей руку гость в ответ на эту речь.
Он обещал Кримхильде: «Пока я не паду,
Ваш брат, — ручаюсь в этом, — не попадёт в беду.
Жив и здоров со мною на Рейн вернётся он».
И отдала красавица воителю поклон.
Затем взвели на судно ретивых скакунов.
Снесли туда доспехи и платье удальцов.
Всё было в путь готово, настал прощальный миг.
У королевны молодой померк от скорби лик.
Красавицы у окон столпились, все в слезах.
Гудел попутный ветер в надутых парусах.
Стоял на судне Гунтер среди друзей своих.
«Кого ж мы кормчим сделаем?» — спросил король у них.
«Меня, — ответил Зигфрид. — Я наш корабль туда,
Где царствует Брюнхильда, доставлю без труда:
Пути-дороги в море давно знакомы мне». —
«Прощай!» — сказали весело бойцы родной стране.
Дал Зигфрид Нидерландский ладье багром толчок,
И к морю всё быстрее понёс её поток.
Встал Гунтер самолично у крепкого руля,
И вскоре скрылась из виду бургундская земля.
На корабле хватало отборных яств и вин —
Всем нужным в путь запасся бургундский властелин.
Довольно было места и людям и коням.
Спокойно судно прочное скользило по волнам.
От ветра мачта гнулась, поскрипывал канат.
За двадцать миль от Вормса бойцов застал закат.
Нёс к морю неуклонно их судно Рейн седой.
Кто знал тогда, что кончатся все их труды бедой!
Двенадцатое утро они в пути встречали,
Когда в страну Брюнхильды корабль валы примчали
И башни Изенштейна взнеслись над гладью вод.
Из путников лишь Зигфриду знаком был остров тот.[76]
Спросил державный Гунтер, когда увидел он,
Что остров и обширен, и густо населён:
«Чьё здесь владенье, Зигфрид, чьи замки и земля?»
Не затруднили витязя вопросы короля.
Он тотчас же промолвил: «Могу ответить — чьё.
Здесь царствует Брюнхильда, живёт народ её.
Плывём мы к Изенштейну, Брюнхильдиной твердыне.
Немало там вы встретите прекрасных женщин ныне.
Уговоримся сразу, как отвечать им так,
Чтоб и себя не выдать, и не попасть впросак.
С Брюнхильдой шутки плохи, а к ней явиться мы
Обязаны сегодня же, до наступленья тьмы.
Так вот, когда предстанем мы девушке пригожей,
Вам надлежит, герои, твердить одно и то же:
Что Гунтер — мой владыка, а я — вассал его.[77]
Тогда уж он наверняка добьётся своего».
Своё высокомерье на время обуздав,
Все трое согласились, что нидерландец прав.
Вот почему от смерти спастись им удалось,
Когда с Брюнхильдой Гунтеру вступить в борьбу пришлось.
«Король, — добавил Зигфрид, — я не тебе служу,
А той, кем больше жизни и чести дорожу.
Я для тебя согласен сейчас на всё пойти,
Дабы потом в сестре твоей супругу обрести».
