нелепость ситуации, историки упорно декларируют факт отсутствия Михаила в городе. На основании чего? Не поддающийся нормальному восприятию момент жизни царя рельефно отобразился после знакомства с биографией Михаила. Собранными фактами довольно просто выразить мысль, какими личными качествами обладал руководитель государства, и, исходя из его образа жизни, сделать заключение о том, как реально он вёл себя в самый ответственный момент для державы.
Нам пора познакомиться с историей правления молодого императора, чтобы не оставалось сомнений: ни на какую войну наш подопечный не уходил. Во время осады прятался в храме, переодевшись, чтобы враги приняли за обычного жителя. Никакими приготовлениями к отражению штурма Михаил III не занимался и лишь молился о сохранении жизни. Фотий, имея желание спасти Богом помазанного кесаря, сообщает гражданам, что царя в городе нет, полагая, что слух разнесётся по Константинополю, дойдёт до неприятеля, тогда налётчики не станут искать монарха, а при взятии города рядовому обывателю легче спрятаться и остаться в живых. Почему же историки так упорно цепляются за сомнительный пассаж об отсутствии императора в момент нападения? Из двух полярных высказываний рассказ отца Георгия выглядит наиболее правдоподобно: Михаил в храм приходит из дворца, и не требуются натужные объяснения, как он попал в осаждённый Царьград и на каком виде транспорта успел мгновенно прибыть. Второй очевидец событий — патриарх, человек ангажированный. Он зависим от василевса и заинтересован в возвеличивании собственных деяний. По сути, кто-то из двоих лжёт! Кому выгоднее сказать неправду?
Однако в протекцию нелепой версии меня мучает вопрос, если государь не ушёл в поход, почему в столице не оказалось войска и некому было оказать отпор? Есть в нужных летописях ответ и на эту загадку, строка, поясняющая царственный пасьянс: подробности будут приведены в главе, посвящённой императору Михаилу III и его лучшему на тот момент другу.
Что же всё-таки дальше произошло со священной ракой? Патриарх сообщает царю о святыне, спасённой от поругания. Тот, не открывая крышку, целует ковчег, обняв извне и передаёт обратно Фотию со словами, как в первоисточнике сказано: чтобы он «совершил приличное». Наложив личные печати, первосвященник оставил малый кивот в ризнице великой Божьей церкви (храм Святой Софии), где ларец находился на хранении до определённого момента. После снятия осады глава Византийской церковной кафедры уведомил императора Михаила, что второго июля спасённое сокровище будет возложено на место. Почему именно в этот день? Потому что священная одежда внесена в столичный храм впервые 2 июля. Торжеств по случаю обретения Ризы сразу не завели, а вот в честь избавления от ужасного поругания патриарх решил учредить новый праздник, приурочив положение малого кивота обратно в большой ковчег к удачно совпавшей дате. Благодаря известному дню праздника можно вычислить временной интервал дерзкого набега: бедствия для горожан закончились не позднее 1 июля.
Император не возражал, святыню перенесли поближе к месту хранения и до назначенного дня оставили в храме мученика Лаврентия. Происходил перенос запечатанного сундучка с ризой накануне праздника, то есть первого июля 860 года. Исключительно в этот день воспетая в летописях защитница города могла перемещаться в руках пламенного сторонника волшебства патриарха Фотия! Запоминающийся момент войдёт в историю как хождение по крепостным стенам, в результате чего нападавшие варвары бросили занятие земляными работами и решили вернуться домой. Следы диких разбойников естественным образом успели смыть волны константинопольской бухты, после чего святой отец пришёл в себя и всё оставшееся время до назначенного дня приводил в порядок храмовое убранство для возвращения священного предмета, что невозможно осуществить одним днём.
После согласования с главой государства даты праздника о торжественном возложении святыни был извещён народ, и первого июля патриарх собственноручно понёс малую раку в храм мученика Лаврентия, где вечером предмет был выставлен в продолжение ночи для поклонения и почитания в скрытом от глаз виде — в ларце. Замечу, ковчег оставался запечатанным, перенесение его к новому месту хранения не предусматривало вскрытие сокровищницы, о чём имеется достоверное свидетельство очевидца. В дальнейшем фантазия писателей разрослась до омовения ризы в воде и внезапно разразившейся буре. Переговоры с напавшими врагами, отход их от города (по одной из версий) происходили 25 июня. Авторство даты спасения Константинополя в 860 году принадлежит профессору Н. Ф. Красносельцеву («Византийский временник», том II, С.-Петербург, 1895, стр. 617). В день, когда росы сняли осаду и отправились восвояси, святыня всё ещё находилась в храме Святой Софии. Яркие события, как правило, оставляют след в памяти. В храме Лаврентия одежда Богородицы лежала в раке, её никто не доставал! Всю ночь накануне торжеств Фотий провёл в молениях в главном соборе страны, аналогично проводили ночную службу монахи и архиереи Святого Лаврентия. Утром назначенного дня патриарх при огромном скоплении народа перенёс драгоценное сокровище в храм во Влахернах, и только там после монолога с Господом первосвященник извлек почитаемый христианами предмет из раки при скоплении многочисленных жителей города и достопочтенного клира. Обливаясь слезами радости, Фотий взломал ранее наложенные печати и дрожащими руками предъявил к всеобщему обозрению в развёрнутом виде предмет, находившийся в ларце. Страждущие зрелищ граждане воочию засвидетельствовали целостность накидки. Слава Богу, риза не пострадала (плащ царский был изодран, а одежда Богородицы — нет). Это действительно чудо, что воры случайно не задели ножом священную ткань. Реликвию при большом количестве свидетелей и всеобщих возгласах «Господи помилуй!» слуга Божий уложил в малую раку и поместил на прежнее место. Вопрос наблюдательному читателю: как могли окунать в воду ткань, не извлечённую из ковчега?
Идём далее. Помните, я писал о возможных причинах нападения: месть за нанесённые оскорбления? Поведение греков патриарх осуждает и поясняет, что причина бед — они сами, и сокрушается по поводу того, что сейчас все стали вести себя добропорядочно, но так надо было делать раньше и не накликать беду: «He теперь надлежало рыдать, а быть благоразумными во (всю) жизнь; не теперь — раздавать богатство, когда и самъ ты не знаешь, будешь ли владѣть имъ, а раньше воздерживаться отъ чужаго, когда настоящая кара еще не постигла насъ; не теперь — оказывать милость, когда торжество жизни готово прерваться отъ наступившихъ бѣдъ, а не дѣлать несправедливостей тогда, когда возможность этого была въ (нашей) власти» (Патриарх Константинопольский Фотий «Две беседы по случаю нашествия россов на Константинополь», изд. «СПбПДА», Санкт-Петербург, 2010, стр. 422).
Есть пояснения русского историка, что происходило в городе во время нападения: «закабалявшие должников смягчились, ростовщики теперь стали творить милостыню» (Х.М. Лопарев «Старое свидетельство о Положении ризы Богородицы во Влахернах в новом истолковании, применительно к нашествию Русских на Византию в
